Знамена из Пепла (СИ) - Шкиль Виктория (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
Сегодня сенешаль вырядился во всё белое и теперь выглядел как помесь жреца и бортника. Лицо его затеняла широкополая шляпа, из-под которой на шею и плечи спадал белый платок. Руки, до локтей, закрывали тонкие перчатки, на груди болталась шести-лучевая звезда, символизировавшая шесть Волшебных Ветров Амалирра.
Первым заговорил Феранор.
— Митрасир говорит, что здесь водятся ийланы, а ещё гули и стрыги.
— Кто такие гули? — в глазах сенешаля зажёгся вялый интерес.
— Нежить.
Взгляд чародея потух, сделался невыразительным.
— Против нежити положитесь на мощь моих чар,— сказал он.— Я сделаю так, что ни один восставший мертвец не переступит границы нашего лагеря. Вам останется проследить только за ийланами.
— Надо осмотреться здесь.
— Делайте, что хотите, хеир. А я займусь делами.
Он повернулся, направился к шатру, оставив Феранора кипеть от бешенства.
— Он займётся делами! Ты слышал?! Как будто бы я здесь в игрушки играю!
— Ты ему не нравишься,— Агаолайт посмотрел вслед сенешалю.— И сильно.
— Он мне тоже.
Они помолчали. Феранор надел шлем — в нём в голову пекло не так сильно.
— Это всё из-за твоей истории с дочкой Эрандилов...
С грохотом рухнуло забрало на капитанском шлеме. Он резко обернулся, поднял его, посмотрел на знаменосца долго и пристально.
— Откуда ты знаешь?
— Каэльдар рассказывал. Ещё тогда в банях.
— Катмэ! Кому какое до этого дело?!
— Многие думают, что ты воспользовался связями,— объяснил ревнитель.— Видишь ли, Эрандил и папаша Сандара большие друзья. А вместе они влиятельная сила, к которой могут прислушаться Хранители Мира и Покоя.[1] По крайней мере, они точно не станут ссориться с ними из-за таких мелочей. Какая разница, кто будет командовать ревнителями в пустыне — Гилэтэй из Риенлисета, который так стар, что уже не помнит своей родины, или Феранор — никогда не бывавший в пустыне, но молодой и с боевым опытом.
Феранор не прокомментировал.
— Мне всё равно, через какое место ты сюда попал,— поспешно добавил Агаолайт, по-своему расценив молчание Феранора.— Ты — справедливый командир, рисковал жизнью ради эльдара из другого Дома, не побоялся попасть из-за этого в немилость. В отряде это оценили, так, что теперь даже «единороги» не посмеют говорить за твоей спиной гадости.
Феранор задумался. С недавних пор он стал замечать, что его конь всегда накормлен и грива его расчёсана. А некоторые приказы выполняются раньше, чем он успевает их отдать. Подумав — вздохнул.
— Хеир, клянусь вам, что абсолютно ни разу в своей жизни я никогда никого за себя не просил. Что же касается Эрандила, то да. Не вижу причин скрывать, что приходил к нему, просил руки его дочери, но получил такого пинка, что летел аж до самого порта. С чего бы он ходатайствовал за меня? Мало того, ко мне цеплялись какие-то головорезы с бляхами союзников Дома. Сам я этого не помню, ибо был к тому времени пьян, но так говорит Даемара, а я не вижу причин ей лгать.
— Ого! — Агаолайт казался удивлённым, он коротко усмехнулся, мелко тряся плечами.— А я и не верил. Но ведь у дочери Эрандилов уже есть жених. Ходят слухи, что через неё хотят заключить союз с каким-то лордом…
— Что? Что ты сказал? Откуда ты это узнал?!
— Слухи ходили.
— Нет. Это просто не может быть правдой. Талиан любит меня и никогда бы не стала скрывать от меня ничего! Или Эрандил заключил этот союз за спиной дочери? Катмэ! — Феранор вскочил, сжал кулаки, стиснул зубы так, что на красивом лице заиграли желваки.— Это ещё один повод скорее вернуться домой, пока всё не стало слишком поздно!
— А зачем вообще уезжал?
— Что?
— Я говорю, если любовь ваша велика и обоюдна, то почему ты покинул её? Почему отправился за моря, а не выкрал её? Можно ведь убежать вместе в Турл-Титл — перворождённых там уважают.
— Не всё так просто,— Феранор почувствовал как к лицу приливает кровь.— Меня никто не спрашивал, хочу ли я плыть в Атраван. Просто погрузили на корабль и той же ночью отплыли. Когда проснулся, мы уже были за многие мили от дома. А Талиан привыкла к богатой и роскошной жизни. Каково ей будет всего этого лишиться? Я-то взял в руки меч раньше чем стал совершеннолетним. Могу жить в шатре, спать, положив под голову седло и укрываясь плащом. К тому же бежать в Титл — лишиться всего здесь.
— И много чего у тебя здесь? — скептически изогнул бровь знаменосец.— То есть там.
— Там Эльвенор. Отечество. Родина.
— Придётся сделать выбор, что тебе дороже: Любовь или Отечество. Будь я моложе и желай сделать карьеру — покинул бы Эльвенор не сожалея. В нём ты обречён занять место отца, а дети твои займут твоё место. Замкнутый круг. Иное дело Турл-Титл…
Знаменосец тяжело вздохнул. Покачал головой в тон своим мыслям…
На самом закате в лагерь вернулся полукровка, привёл на поводу сбежавшего верблюда. Никто его не сожрал. Увы.
***
В развалинах темнело гораздо быстрее, чем в пустыне, ночной мрак окутывал выщербленные колонны и останки фасадов с истёртыми барельефами. Трещал костёр, всхрапывали кони, заунывно гундосил хаммадиец проводник. За пределами лагеря властвовала тишина, какая бывает только в пустынях. Феранор елозил точилом по мечу, пытаясь отделаться от гнетущего ощущения, что из тьмы за ними наблюдает кто-то совсем недобрый. Такое бывало с ним на границе. Сидишь в полной темноте, смотришь на другой берег Сильванны, тоже тёмный, и точно знаешь, что там сидит орк и точно так же смотрит на твою сторону.
Очень не хватало любимой трубки и зелья.
С другой стороны костра готовился к молитве Митр. Он стоял на коленях лицом к Западу, положив перед собой свою саблю. Руки его были вытянуты так, словно он прощался с ушедшим светилом, глаза закрыты. Феранор не оглядывался, но знал, что остальные люди заняты тем же. Все, кроме рабов и полукровки.
Появился Бальфур. В руках он держал кусок эльвенорского хлеба — знаменитого тем, что никогда не теряет свежести, и солидный шмат солонины.
— Хочу спросить о нашем найдёныше,— сказал он присаживаясь рядом.— Я предложил ему вяленного мяса, но он отказался. Сидит давится курагой. Это нормально? Какой нормальный человек откажется от мяса и хлеба?
Митр зашевелился, сказал не раскрывая глаз.
— Может, его боги не позволяют, есть солёное.
— Он не человек, Бальфур,— сухо сказал Феранор.— Он — орк.
— Полукровка,— возразил юноша.— Из Турл-Титла. Не совсем орк. Да и не виноват он, что в его жилах течёт их кровь…
— Бальфур,— Феранор устало вздохнул, отложил точило, пальцем попробовал остроту меча.— Он, может и не виноват, но то, что он полукровка лишь хуже для него.
— Объяснитесь.
— Орки — животные. Говорящие, ходящие на двух ногах, умеющие пользоваться оружием, но животные. Жестокие, кровожадные, не поддающиеся воспитанию и дрессировке. Такими их в злобе своей сотворил Катмэ. Их кровь, что проклятье, как медленный яд. Но когда-нибудь он подействует, выстрелит как самострел в коварной ловушке. Потому держись от этого полукровки подальше. Лучше бы его самого держать от нас далеко, но тут… решаем не мы.
Последнюю фразу он сказал, глядя только на Митра.
Шахский племянник не отреагировал. Глаза его были закрыты, губы шевелились, шепча слова беззвучной молитвы.
— Хеир, а вы никогда не хотели поговорить с ними? Я про орков… я понимаю, что они злейшие и непримиримые враги нашего рода, но вы никогда не пытались понять причины такой непримиримости?
— Тут нечего понимать, Бальфур. Ты, видимо, не слушал то, что я говорил. Они — звери. Их не приручить, не перевоспитать. Они самой своей природой обречены нести Зло. Они мучаются сами и оттого мучают всех вокруг себя. Смерть — самое милосердное, что можно им дать.
Митр прервал молитву, открыл глаза.
— Не пойму я, Феран-ока. Мхазы живут с нами бок о бок уж немало лет. Принимают нашу веру, чтят наши законы, служат шаху. Есть среди них достойные и позорные, как и среди любых народов…
