Творец Заклинаний - де Кастелл Себастьян (полные книги txt) 📗
— Ты… — Я помедлил. Мне хотелось кое-что сказать. Вернее, мне хотелось, чтобы Фериус кое-что сказала. Но я не знал, как об этом заговорить. — Ты никак не прокомментировала то, что случилось, — наконец выдал я.
— А надо было?
— Нет, я просто подумал…
Вообще-то я ожидал, что она скажет, как смело было с моей стороны освободить зверя. Что это… ну, не знаю… впечатлило ее. Что она мной гордится… Не знаю, почему мне было так важно мнение дароменской бродяжки. Родители-то будут в ярости. Но все же… За то, что я сделал, меня измордовали и сломали мне жизнь. Неужто я не заслуживаю ни одного доброго слова?
— Ты хочешь услышать, что поступил правильно, — сказала Фериус, поворачивая за угол. Мой дом находился в конце следующего квартала.
— А это так?
Фериус остановилась. Она озирала улицу перед собой и не смотрела на меня.
— Я не знаю, малыш. — Фериус замолчала и тяжело вздохнула. — Когда начинаешь смотреть на мир с другой стороны, не так, как привык, оказывается: ты ничего не знаешь о том, как поступить правильно. Одно деяние, смелое и честное, ведет к войне и разрушениям. Другое, трусливое и подлое — к миру и процветанию.
Слова повисли в воздухе. Потом Фериус, казалось, собралась с мыслями.
— Впрочем, скажу тебе одну вещь. — Я почувствовал, что она улыбается, даже не успев на нее взглянуть. — Ты повел себя как мужчина.
В груди что-то сжалось. Может, потому что раны снова заныли.
— Ты постоянно говоришь о том, что надо быть мужчиной.
Фериус рассмеялась.
— Похоже на то. — И она продолжила путь.
Мы были уже почти рядом с домом, когда боль от ран заметно усилилась. Ребра, казалось, разламываются на части. Нестерпимо болела челюсть. И даже рука, на которой я ссадил кожу, проехавшись по песку, жутко чесалась. Я почесал ее ногтями, но стало только хуже.
— Ой! — сказал я.
Фериус глянула на меня и вновь рассмеялась.
— Ой? Так ты говорил, пока тебя били и пинали? «Ой»?
— Заткнись. Мне больно.
Она сделал вид, что не слышала, — и продолжала:
— Это похоже на одно из ваших магических слов. «Ой» говорю я. Ничто не сможет пробить мой волшебный ой-щит.
— Прекрати, — сказал я, продолжая почесывать руку. Пусть уж лучше болит, чем зудит. Но потом боль стала такой, что я завопил в голос.
— Перестань ее скрести. Расчешешь до крови и занесешь инфекцию.
Я глянул на руку, пытаясь рассмотреть, есть ли там кровь, но увидел лишь грязь и крупинки песка из Оазиса. Я знал каждый завиток, каждую линию на своих татуировках. Я провел бессчетные часы и дни, умоляя их засветиться. И теперь, даже в темноте, я понял: что-то изменилось. Серебряная краска одной татуировки более не была тусклой и безжизненной. Она двигалась! Едва заметное шевеление, медленный танец магии под кожей…
— Келлен?.. — сказала Фериус.
Я моргнул, стараясь рассмотреть получше, отчаянно пытаясь уверить себя, что это не игра воображения.
«О, пожалуйста, — умолял я предков. — Пожалуйста, не шутите так со мной». Так же как я делал уже тысячу раз, я сконцентрировался и направил свою волю в татуировку.
Ничего не случилось, и я увидел, что сигиллы на самом деле не движутся. Разочарование было так велико, что глаза наполнились глупыми детскими слезами. Как ни старался я сдержаться, из горла вырвались рыдания.
— Спокойнее, малыш, — сказала Фериус.
— Ты не понимаешь! Никогда не понимала! Это все, что у меня…
— Я не о том. Успокойся и расслабься.
Я вдруг понял, что она имела в виду. Увидев движение татуировки, я пришел в восторг. Но нельзя заставить магию работать, когда ты так возбужден — или расстроен и плачешь как ребенок. Магия требует спокойствия. Контроля. Управления.
Я закрыл глаза, чтобы не смотреть на татуировку, и вновь сосредоточился, пробуждая силу внутри себя, заставляя серебристые сигиллы ожить, призывая магию. Я не спешил, не думал, сколько времени это займет. Не думал о том, что Фериус все еще держит меня на руках, о том, что у меня больше нет друзей, о том, кем я стану, если провалю испытания. Я отринул все это. Перестал спрашивать, есть ли у меня магия джен-теп. Я вообще перестал задаваться вопросами.
— Эй, малыш, гляди-ка.
— Знаю, — отозвался я, не открывая глаз. Мне не нужно было смотреть на сигиллы. Я уже знал, что они светятся.
— Это какая магия? — спросила Фериус.
Я открыл глаза. А потом втянул в легкие дивный чистый воздух и произнес одно восхитительное слово:
— Дыхание!
Фериус смотрела на меня, слегка улыбаясь. Но по крайней мере она не изрекла очередную идиотскую шутку. Наконец я отважился взглянуть на серебряные сигиллы магии дыхания. Чудесные крохотные символы, сияющие, как звезды на небосводе моей кожи. Каждый знак символизировал одну из форм магии дыхания, которую я теперь мог творить.
Я зажег татуировку.
Протянув руку к одному из фонарей, я направил на него свою волю. Возник мягкий свет, медленно разгоняя темноту вокруг нас. Он был очень тусклым, едва заметным, но он был. На самом деле.
Я не ше-теп.
Я не ущербный.
У меня есть магия.
Когда свет фонаря начал согревать мою кожу, я поймал взгляд Фериус. Она смотрела мне в лицо.
— Оу, малыш, это…
Да уж, я понимал, что выгляжу не лучшим образом. Меня избили так, что лицо онемело и глаза едва открывались. Но могла она хотя бы прикинуться, что рада за меня? Нет, у Фериус на это не хватит такта. Провались она со своей философией аргоси и насмешками над джен-теп. И все-таки было в ней какое-то благородство…
— Понимаю, выглядит неважно, — сказал я. — Знаешь что? Пусть я приобрел магию, но все равно — научи меня драться.
Фериус открыла рот — и закрыла. Она поудобнее устроила меня на руках. На ее лице появилось напряженное выражение, словно я внезапно стал тяжелее.
— Нет, малыш. Сперва я научу тебя убегать.
Глава 24
ОТМЕТИНА
— Может, объяснишь наконец, что не так? — спросил я в очередной раз.
Мы дошли до мраморной лестницы из семи ступеней, ведущей ко входу в мой дом. И, хотя я испытывал восторг при мысли, что открыл в себе магию дыхания, я не мог забыть о скандале, ожидающем меня за дверьми дома. Я сбежал, выпустил на волю тварь, которую так боятся и ненавидят джен-теп, я избил своих товарищей…
И когда я успел стать таким ужасным сыном?
— Я могу стоять на ногах.
— Сделай три глубоких вдоха, малыш, — сказала Фериус и поставила меня на землю.
— И чем это поможет?
— Твой голос будет звучать не так тонко и плаксиво, когда ты заговоришь с родителями.
Как будто есть какая-то разница!.. Почему я просто не побежал к одному из городских стражников, когда увидел, как Теннат, Панакси и Нифения мучают зверя? Он бы положил этому конец, а я бы не выпустил монстра и не разрушил свою жизнь. Желудок скрутился в тугой комок. Там, в Оазисе, я думал, что поступаю правильно, но теперь мне придется объяснить это родителям, и так, чтобы рассказ не выглядел полнейшим безумием… А может, я и впрямь сошел с ума? Маги не нападают на других магов, чтобы спасти тварь, которая питается младенцами джен-теп. Но если бы я не спас его, если бы не дрался против своих друзей, ожила бы татуировка магии дыхания? И учтут ли родители мои заслуги перед семьей, прежде чем осуждать меня за преступление?
— Стой прямо, малыш, — сказала Фериус. В доме послышались шаги. Кто-то приближался к двери. — Если не можешь быть стойким, тогда выгляди стойким.
Я расправил плечи и немедленно почувствовал себя идиотом. Сложность общения с Фериус в том, что она не понимает, какие вещи имеют значение, а какие нет. Положим, умение сотворить заклинание щита — это важно. А способность стоять прямо — не очень. Кому какое дело, буду ли я выглядеть стойким? Я уже навлек позор на отца, когда ослабла моя магия. А теперь еще и скомпрометировал его, устроив некхеку побег. Даже если Нифения и Панакси расскажут родителям придуманную нами байку, Теннат все равно доложит отцу все как есть. И Pa-мет потребует, чтобы меня привлекли к ответственности. Моему отцу придется унижаться перед Советом. Он воспользуется своим статусом лорд-мага, чтобы смягчить наказание и, спасая меня, испортит себе репутацию, а значит — уменьшатся его шансы получить корону Верховного мага клана. Против этого всего много ли значит единственная оживленная татуировка?
