Специальный агент преисподней - Зубко Алексей Владимирович (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
– Может, я чего-то запамятован,- произнес я,- поправьте меня, если я ошибаюсь, но это ведь не типичное поведение раков, да?
– Пускай себе,-отмахнулся Добрыня. -Может, нужда заставила… они существа смирные, полезные.
– По нужде так далеко лезть не нужно.
– Санитары речные,- поддакнула Ламиира.
– И к пиву – вещь,- добавил я.
Храпящий идальго Ламанчский в знак согласия пустил свистящую трель и перевернулся на другой бок.
Не обращая внимания на наши рассуждения, рак медленно, но верно забрался на самую верхушку живого, а полувеком ранее еще и подвижного холма и принялся крутиться на месте, шевеля антеннами-усами, а клешнями изобразив «крутую распальцовку».
– Альпинист-любитель,- выдала очередную версию происходящего Ламиира, полностью оправившись от испуга.- Тренируется перед восхождением на Эверест.
– Экстремал.- На миг задумавшись, и я внес свою лепту в беседу.
Рак замер на самой верхней точке шлема и пронзительно засвистел.
Отступление седьмое
ДЕНЬ ОТКРЫТЫХ ДВЕРЕЙ В АДУ
Каждые десять попыток пересечь Лимпопо вплавь – это дополнительно выкормленные три-четыре новых чемодана или десяток модных штиблет из крокодиловой кожи.
Экономическое обоснование целесообразности глупости
Как и всегда с незапамятных времен, этот день для Сатаны Первого, Единственного и Неповторимого (своего рода уникум!) был днем сплошных неприятных неожиданностей. Впрочем, случающихся с регулярным постоянством. Это стало традицией, которую в аду отмечают словно неофициальный праздник, согласно записям древних летописцев «приходящийся на первую субботу последней недели определенного месяца». Уже никто и не помнит, с чего все началось и почему «первая суббота последней недели» каждый раз выпадает на понедельник, но разве это так уж важно?
Вот что действительно важно, так это то, что именно в этот понедельник – один-единственный день в году – в аду все двери раскрыты нараспашку. Это для того, чтобы Сатана – куда уж продлять его годы при бессмертии? – мог бежать по своим важным делам, не тратя времени на открывание дверей, которые имеют привычку в самый ответственный момент заклинивать. Перекосившись, разбухнув от влаги или закрывшись на выскочивший из крепежа язычок. Здесь уж не обойтись без лома или, на худой конец, монтировки (и откуда столько жестокости?). А задержка недопустима, поскольку бегает Сатана быстро и непрерывно… что ж поделаешь, коль припекает ежеминутно? Последнее-то время он уже так не бегает (злые языки судачат, что возраст сказывается, но это так – пустые сплетни, все дело в памперсах), но открывание дверей превратилось в ритуал, собирающий всю адскую нечисть на субботник, приходящийся на воскресенье. Потрудиться дружно – с огоньком из-под хвоста, выпить после этого, опять-таки… И кому какое дело до того, что Сатана никогда не покидает своего дворца – Пандемониума? Двери должны быть открыты во всем аду – точка! Это традиция.
Холеный бес дрожащей рукой протянул императору преисподней круглобокий фужер, заполненный на две трети.
– Что это? – подозрительно косясь на мутное его содержимое, спросил Сатана.
– Лекарство,- отрапортовал адъютант, от усердия вытягиваясь как струна и дрожа до кончика хвоста.
– Отравить удумал?! – двухголосо взревел Верховный Владыка ада. И прорычал: – А ну-ка испей сам!
– Пей-пей! – поддакнула оленья голова.
– Так мне не ну-у-у… – попытался отвертеться услужливый помощник.
Кому в голову придет травить заведомо бессмертного демона? Но жесткие пальцы скрутили мясистое ухо адъютанта. И он поспешно сделал глоток.
– Ладно, давай свое лекарство,- смилостивился Сатана, выхватил фужер и влил его содержимое в оленью пасть.
На что он надеялся?
– Кисло,- скривился Владыка, с тоской вспоминая просторный, обложенный голубым мрамором, с финской сантехникой санузел, спрятанный в уютном алькове за
кабинетом. С каким бы удовольствием он провел весь сегодняшний день в его шести стенах! Но сортир так недосягаемо далек, а ему нужно срочно… – Я сейчас!
И Владыка ринулся в ближайшие приветственно распахнутые двери, испещренные грубыми шрамами ругательств и признаний в состоявшейся за ними любви.
– Побежал? – поинтересовался маркиз Амон, материализуясь рядом с адъютантом, растерянно вертящим в руках пустой бокал.
– П-побеж-жал,- заикаясь, ответил бес, который, кажется, начал догадываться, почему на занимаемой им должности никто не продержался больше года. А он работает уже как раз одиннадцать месяцев три недели и шесть дней.
Спустя полчаса, по-крабьи растопырив ноги и кривясь от неприятного зуда, вернулся Владыка ада, выглядевший скорее нелепо, чем грозно. Но пусть вас это не обманывает: вечно бушующее в его душе негодование только и ждет случая прорваться наружу. И горе тому, кто навлечет на себя его ярость. В гневе он страшен.
– У меня плохие новости,- с ходу сообщил маркиз Амон.
– Асмодей? – тотчас сообразил Сатана.
– Так точно. Он самый. Собственной персоной.
– Неужели погиб? – со скорбным оскалом, но без особой надежды спросил Сатана.
– Хуже,- признался маркиз Амон, стараясь двигаться на шаг позади Владыки ада.- Потерял память.
– То есть как?
– Всю как есть.
– Кто разрешил?
– Не знаю.
– А кто должен знать?! – бешено заверещал Верховный дьявол, ударом кулака раскалывая огромный грецкий орех, лежавший на подносе с разнообразными уго
щениями (это тоже традиция – в этот день Сатана ничего не ест).- Я. Хочу. Все. Знать!
– Узнаем,- преломившись в подобострастном поклоне, пообещал маркиз Амон.
– Узнайте. И доложите мне.
– Будет исполнено. А память скоро к нему вернется…
– У кого узнал?
– Так это… рак на горе свистнул.
– Какой рак? Какой горе? – застонал Сатана, чувствуя приближение грозного момента. А его оленья половина мечтательно закатила глазки и прошептала: – На горе… раком… так романтично.
– Эту функцию выполнил ваш лучший агент – я, собственной персоной и со всем старанием,- доложил титулованный руководитель тайной службы ада.
– Зачем?
– Рад стараться, Великий.
В злобных мозгах Сатаны созрел коварный план по уничтожению неугодного ему князя ада, с потерей памяти ставшего уязвимым, и он, взмахнув рукой, начал было его осуществление, но тут скрутило живот, и более насущные, буквально рвущиеся наружу проблемы оттеснили вероломные замыслы на второй план.
Стуча копытами, Сатана умчался прочь, оставив мысленно простившегося с должностью и жизнью адъютанта и медленно тающий в воздухе силуэт Амона, отбывшего по очень тайным делам.
ГЛАВА 16
Ночные гонки сказочных экстремалов
Как же это по-русски будет? Вспомнил! Залезай, с огоньком прокачу.
Японский интервент – Лазо
Настырная муха, обуянная стремлением в небо, заложив крутой вираж у моего носа, с нагрузкой загудела, выходя из крутого пике. Фасетчатые глаза от напряжения полезли на лоб, прозрачные крылья затрещали, с натугой борясь со стремящимся к земле толстым ярко-зеленым брюхом.
– Фу… – дунул я.
Порывом ветра ее смело прочь с моих глаз.
– Ты уверен, что ничего из сказанного не напутал и не забыл? – в сотый, наверное, раз за последние три часа принялась тормошить меня Леля.
– Уверен,- несколько раздраженно ответил я.- На память не жалуюсь.
– Тогда что мы здесь делаем? – Зеленые глаза недоуменно округлились.
– Ягу караулим, ты не забыла?
– А зачем?
– Чтобы вернуть мою память.
– А ты говоришь – не жалуюсь…
Сообразив, что сам себя загнал в ловушку, я, не говоря ни слова, придвинулся поближе к Ливии. Златовласая дева последнее время что-то все молчит, кажется, на что-то дуется.
– Скажи ты ей,- попросил я ее.
– Что сказать?
– Ну…
Рыжий кот, качнувшись на расшатаннсй штакетине, лениво спрыгнул на кучу прелой соломы, которая нависает над бортом перевернутой телеги. На наши головы посыпалась труха и различная живность.
