Довод Королей - Камша Вера Викторовна (книги хорошего качества txt) 📗
– Ты прав, – кивнул Роман и, улыбнувшись, добавил: – Надо же, эта каменная дрянь опять оказалась права.
– А что тут такого? – пожал плечами Рене. – Банальности потому и банальности, что они соответствуют истине, но нам всем нужно спешить. Норгэрель, ты сможешь встать и спуститься в сад?
– Если не очень далеко, дойду...
– До ближайшего ручья. Слава Жану-Флорентину, теперь вы можете исчезнуть, не сказавшись хозяевам. Они истолкуют все шиворот-навыворот, но все равно будут правы.
Гоблины обладают рысьей чуткостью, но три легкие тени незамеченными скользнули между стоящих на страже копьеносцев и оказались в небольшом саду, устроенном по прихоти Кризы и заботливо сохраняемом свято чтящими память Великих орками. В дальнем конце сада из сложенного из малахитовых глыб грота вытекал ручей, и Рене, опустив руку в воду, позвал своего белогривого спутника. Гиб объявился тут же, зыркнул зеленым глазом на Норгэреля и приветственно нагнул голову при виде Романа.
– Гиб, – Рене положил руку на холку своего приятеля, – ты должен отвезти нас всех к Ночной Обители и как можно скорее.
Водяной конь, надо отдать ему справедливость, прекрасно понимал, когда можно выказывать капризность и склочность, а когда спорить не приходится. Рене первым вскочил на спину огромного жеребца, бережно приняв закусившего от боли губу Норгэреля, которого устроил перед собой. Роман сел за Арроем, и черный вихрь метнулся вперед, обгоняя смерть.
До сего дня эльф-разведчик не ездил на водяном коне. Нэо захватило ощущение дикой первозданной мощи, вырвавшейся наружу. Гиб мчался неудержимо и стремительно, как весенний горный поток, Рамиэрль не чувствовал под собой конской спины, ему казалось, что его подхватила и понесла гигантская волна и только пояс Рене, за который он цеплялся, не дает захлебнуться в стремительном беге, как в воде.
Это было страшно и вместе с тем прекрасно. Эмзар сохранил о подобном приключении далеко не лучшие воспоминания, но Рамиэрль, когда Гиб остановился у древних стен, чуть ли не сожалел о том, что все кончилось так быстро.
Рене спрыгнул на землю и снял полумертвого Норгэреля. Нэо задержался, не зная, что сказать на прощание водяному коню, но когда тот повернул к нему зеленоглазую голову, увидел, что слова не нужны. Спутник первых богов Тарры и так понял все. Эльф провел рукой по влажной гриве и соскочил с коня, нужно было идти.
Еще не начавшее светлеть небо было усыпано звездами, ночь дышала свежестью, напоенной ароматами цветущих кустов и трав. Роман отыскал в вышине Лебединую звезду. Кто знает, вдруг эта весна станет последней в его длинной жизни и отныне он будет видеть лишь снег. Рене все еще поддерживал Норгэреля, и Роман, обругав себя, бросился к ним.
– Простите, задумался.
– Мы тоже задумались, – откликнулся Аррой, – но вам пора, да и мне тоже...
– Рене, – Норгэрель почти шептал, видимо, говорить громко у него не было сил, – Рене, а ты не хочешь пойти с нами?
– В самом деле! Там, в мире Зимы, тебе будет легче. Тень... Воин, он ждал почти три тысячи лет, ждал и дождался, а ты жив, ты – больше чем тень, даже если это тень Бога. И потом, мы вместе можем поискать проход в обитель Адены...
Рене молчал очень долго, а может, это Роману лишь показалось. Наконец он заговорил, негромко и спокойно:
– Ты прав, и я хотел бы пойти. Что тебе говорить, ты и сам все знаешь, но я не могу. Я должен остаться. То, что можно найти в мире Зимы, вы найдете. Если встретишь Геро, скажи ей все. И кем я стал, и то, что я все равно жду, и буду ждать, но место мое тут. Тут храм Триединого, тут Фей-Вэйа, тут Варха... Что, если змеи вылупятся раньше, чем вернутся Геро и Эрасти? Да и потомков своих я не могу бросить. Назло Зенобии с присными. А с вами я не прощаюсь. Мы еще встретимся.
– Ты это знаешь? Откуда? Ты...
– Там, куда я могу заглядывать, пророков не держат. Просто мы с тобой невесть сколько раз расставались и вновь сходились. И пока не расхлебаем эту кашу с Концом Света, не расстанемся. Проклятый! – Аррой деланно засмеялся. – Сколько можно вас ждать?! Уходите. Слышите? Уходите!
Роман кивнул. Река, сотворенная Уанном, давно иссякла, и два эльфа спокойно пошли к основанию древней башни. Рене-Аларик стоял и смотрел им вслед. Норгэрель был не в состоянии идти быстро, их еще можно было догнать. Он успевал даже тогда, когда Роман приложил руку к стене и сквозь темный камень проступила сверкающая серебром дверь с задравшим голову к луне волком, таким же, как на консигне герцога Арроя. Затем дверь открылась. Там, внутри, было светло, и Рене отчетливо видел две стройные фигуры, замершие на пороге. Он еще мог подать им знак. Эльфы оглянулись, надеясь, что он передумает. Нэо и Норгэрель стояли на пороге сверкающего снежного мира, дразня избавлением от боли, свободой, возможностью пойти навстречу своей любви. Мир Ангеса принял бы его, исцелил, наполнил новыми силами... Эльфы стояли и ждали... Может быть, все же?..
Рене, взмахнув рукой, вскочил на своего коня, и Гиб, закричав отчаянно и гордо, не спрашивая приказа, бросился навстречу звездной Рыси.
2883 год от В.И.
19-й день месяца Собаки.
Окрестности Ланже
Жоффруа и Рауль молча подъезжали к Ланже. После очередного «разговора» тесть решил, что зять нуждается в постоянном присмотре, а зять, что тесть слишком уж тянет с исполнением обещанного. Однако не Ларрэну было спорить с Королем Королей. Раздавленный не столько доводами кузена, сколько силой его характера, Жоффруа сник. Как ни странно, Рауля это только вывело из себя. То, что сыновья Шарло оказались такими слизняками, оскорбляло, несмотря на то, что это было на пользу самому Раулю. Бедная Эстела! Потерять мужа, братьев и сына и остаться с двумя пьяницами и бабниками и одним калекой... Жаль...
Ре Фло поднял голову – на башне развевался флаг с серебряными нарциссами, означавший, что хозяин дома. Еще одна насмешка. Итак, сегодняшний день решает все. Или Филипп разводится с Элеонорой и женится на Жаклин, или отправляется в монастырь, а на престол вступает его брат. Отчего-то Раулю казалось, что, увидев Жоффруа, Филипп согласится на все, лишь бы не уступить этому красномордому фанфарону. Но для начала нужно привезти короля в никодимианское [57] аббатство, где, в зависимости от исхода переговоров, можно будет и постриг принять, и попросить Церковь о расторжении брака с Элеонорой Гризье. Конечно, Кантиску придется уламывать, но золота у ре Фло достаточно, а клирики тоже люди и, как правило, люди алчные. Евгений же, хоть и не одобрил его замыслов, вряд ли вступится за Вилльо, молчанье же знак согласия...
Рауль бросил поводья подбежавшему пажу в ливрее со вздыбившимся медведем [58] и поднялся к королю. Филипп сидел у окна, поигрывая полупустым стаканом, кувшин из даманского стекла был почти опустошен, а у смятой постели валялась розовая женская подвязка.
– Кузен, – Рауль намеренно опустил обращение «Ваше Величество», – нам нужно немедленно ехать в Эльту...
– Немедленно? – Филипп недоуменно поднял мутные глаза. – А за каким лядом? Мне и здесь неплохо...
– Кони оседланы...
– А может, завтра? Сегодня я что-то устал, был такой тяжелый день...
– Тяжелый день был у здешних служанок, а не у тебя, – отрезал Рауль.
– Ну не могу же я ехать прямо так, – возмутился король.
Пожалуй, он был прав. ТАК действительно ехать не стоило. Еще скажут, что его нарочно подпоили.
– Я сейчас же прикажу принести воды для умывания и пришлю в помощь двух пажей... Но через полторы оры мы должны выехать.
– Выедем, – бодро заверил Филипп, – еще как выедем...
Не прошло и трех ор, как король в сопровождении герцога Ларрэна и графа ре Фло выехал из Ланже, и три сотни всадников направились к Эльтскому тракту. Росшие вдоль дороги деревья тихо роняли под ноги золотые сердечки листьев, невесомая летучая паутина то и дело задевала по лицу, небо было высоким и до невозможности синим. Где-то запела кампанка [59]. Кони шли легкой рысцой, Филипп, похоже, вполне протрезвел и даже развеселился, наслаждаясь поездкой. Жоффруа с напряженным, раскрасневшимся лицом пытался одновременно укрыться от взгляда брата и привлечь к себе внимания тестя-кузена. У небольшого, увенчанного серой каменной глыбой холма, где дорога разветвлялась, Филипп, задумавшись, повернул жеребца не туда, куда нужно. Рауль подъехал поближе к кузену, указав тому на ошибку, но король в ответ так сверкнул глазами, что графу показалось: перед ним покойный Шарль.
