Волк который правит (неофиц.перевод) - Спенсер Уэн (бесплатные полные книги TXT) 📗
Если слов «доми » не означало жену, то что оно означало? Она беседовала об этом с Мейнардом два месяца назад, и у нее создалось впечатление, что это слово означает, что она вышла замуж, но сейчас она не смогла припомнить точные слова, которые использовал Мейнард. Что она помнила точно, это то, как осторожно Мейнард пытался сохранить нейтральную позицию между мнениями людей и эльфов. Может быть, она слышала только то, что хотела услышать? Разумеется, для Мейнарда было бы гораздо удобней считать, что Ветроволк женился на Тинкер, а не похитил ее, чтобы сделать ее проституткой, с которой он вместе живет.
Но на самом дне ее души слышался тонкий голос, который называл ее возвеличенной шлюхой. Она не могла игнорировать то обстоятельство, что единственной вещью, которой она занималась вместе с Ветроволком, — это секс. Великолепный секс. Но жены занимаются не только этим, не так ли? Мать Натана и его сестры занимались бакалейным магазином, готовили для мужей еду, и мыли грязную посуду, однако для Ветроволка со всем этим справлялась Лимонное Семечко. Жены стирали грязную одежду — сестры Натана даже вели долгие споры о том, как лучше избавиться от пятен. Однако персонал прачечной возглавляла Одуванчик.
Даже не думая об этом, она провела две линии от слова «доми », написав на их окончаниях «жена» и «шлюха». Какую разницу это имело для нее? Она никогда не стремилась выглядеть «пай-девочкой», но в то же время, она всегда пренебрежительно относилась к женщинам, которые были либо слишком тупыми, либо слишком ленивыми, чтобы по-настоящему работать, и, для того, чтобы зарабатывать на жизнь, вместо мозгов использовали свое тело. Смогла бы она жить, если весь Питтсбург будет знать, что она — всего лишь возвеличенная шлюха?
Штормовая Песня присела на корточки рядом с ней, взяла из ее руки карандаш и, зачеркнув слова «жена» и «шлюха», написала «леди». — Это, доми , самое близкое по значению английское слово. Оно значит «та, что правит». Оно указывает на положение в кланах, обозначает ту, кто наблюдает за Домами, которые лояльны им, но не являются напрямую частью их Дома.
— Как анклавы?
— Да, все анклавы Питтсбурга поклялись в верности Волку Который Правит. Он выбрал людей, которые, как он посчитал, могут руководить, и поддержал основание их Домов. Это огромная работа — убедить людей оставить свои старые Дома и перейти в новый. Оставить Восточные земли, чтобы переехать в эту пустыню, поселиться вблизи странностей Питтсбурга… — Штормовая песня покачала головой и перешла на английский. — Ты ни хуя не представляешь, насколько эти люди верят Волку. [29]
— Так почему он выбрал меня? И почему эти люди меня слушают?
— Я думаю, что он видит в тебе величие, и любит тебя за это. А они верят ему.
— То есть, мне они на самом деле не верят?
— Ну, мы же эльфы. Нам нужно полдня, чтобы решить, хотим ли мы отлить.
— То есть… я не замужем за ним?
Штормовая Песня покрутила головой, прищурившись, пока сравнивала две культуры. — «Замужем» — самое близкое английское слово, но оно слишком… узкое… и простое.
— То есть «доми » — это понятие широкое и экзотическое… и для него не нужно особой церемонии?
Штормовая Песня кивнула. — Ага, что-то вроде того.
Внезапно с ревом в переулок свернул ховербайк. Штормовая Песня вскочила на ноги, ее рука дернулась к мечу. Пони остановил женщину-секаша , пробормотав:
— Nagarou , — обозначив, таким образом, двоюродного брата Тинкер, Масленку, как «сына сестры отца» Тинкер.
Масленка объехал несколько столбов и спрыгнул на землю перед грузовой эстакадой, на которой сидела Тинкер.
— Эй! — окликнул ее Масленка, когда отключил двигатель ховербайка. — Ух ты! Ты только посмотри на себя.
— Сам ты эй! — Тинкер одернула платье, просто на случай, если мелькнет нижнее белье. Боги, как она ненавидела платья. — Спасибо, что пришел.
— Рад помочь, — он оперся грудью на высокую эстакаду. В детстве Тулу звала их лесными эльфами — небольшого роста, загорелые с головы до ног, и шаловливые — то есть такие, как люди думали, должны выглядеть эльфы. Но под его беззаботной улыбкой и летним загаром цвета грецкого ореха он выглядел усталым.
— С тобой все в порядке? — она легонько ткнула его под ребра большим пальцем ноги.
— Со мной? — усмехнулся он. — Это не на меня чуть ли не каждый день нападают чудовища.
— Фу, — она толкнула его снова, чтобы спрятать чувство вины за то, что заставила его волноваться за себя. — Уже почти… почти полдень? И на горизонте никаких чудовищ.
— Я рад, что ты меня позвала, — он протянул ей сложенную газету. — А то я бы волновался. Ты это видела?
«Это» оказалось историей на первой полосе газеты, озаглавленной истерическим «Принцессу покалечили». Вчера, когда Ветроволк нес ее через стоянку автомобилей, она не видела фотографа, но, похоже, он ее видел. Она откинулась на цементный пол. — Вот говнюк. [30]
Масленка слегка толкнул ее ногу, как бы ища чувство родства, которое они делили секунду назад. — Извини, мне не следовало тебе это показывать.
— Не ты делал фотографию, — лежание вызывало слишком приятные ощущения, как если бы она могла с легкостью уснуть. Она опять села и протянула руку за газетой. — Дай мне посмотреть, насколько все плохо.
В руках Ветроволка она выглядела маленькой, беззащитной и избитой, покрытой пугающим количеством крови. Подпись под картиной гласила: «Вице-король Ветроволк несет Вице-королеву Тинкер в безопасное место после того, как на нее и ее телохранителей напало огромное дикое животное».
— Что, черт возьми, значит «вице-королева»? — спросила она.
— Это жена вице-короля.
— Ох, — ну все, она замужем, раз об этом написано в газете. — Это до сих пор звучит странно.
— Вице-королева?
— Все это. Вице-королева, принцесса, жена, замужем. По каким-то причинам это кажется ненастоящим.
Она просмотрела статью. Странным было то, что хотя в долине были она и пять эльфийских воинов, вся информация шла из человеческих источников. В газете были указаны ее возраст и старый адрес, но указано только английское имя Штормовой Песни, а не ее полное эльфийское, звучавшее как Linapavuata-watarou-bo-taeli, что означало Поющая Буря. И секаша были обозначены как «королевские телохранители». Случилось ли это потому, что журналист не говорил по-эльфийски, или потому, что эльфы не любят говорить о себе? Она не выяснила ничего, кроме того, что новости имели очень человеческий взгляд на вещи. Странно, что раньше она этого не замечала.
