Надежда мира (СИ) - Воронина Тамара (книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Я даже не слышал о нем с тех пор. Наши при мне о нем не говорили, даже Фак и Гартус. Он уже не мог петь один, ведь даже вторую партию не вытянул на состязании. Ему мало оставалось. Думаю, он умер… самое большое через год. А я вот живу.
Женя не выдержала и всхлипнула, хотя до этого плакала молча, орошая слезами темные штаны Риэля. Он погладил ее по голове.
– Не плачь. Все уже прошло. А Хайлан… это неизбежное зло, с которым мне приходится мириться. Жаловаться некуда и не на что. Да и не стану я жаловаться, сама понимаешь. Женщина может обратиться к властям, к страже, в тайную полицию, ее могут защитить… иногда, потому что никто не станет связываться с владетельным аристократом ради простой служанки… А мне и вовсе… Нет в законе ничего, что запрещало бы насилие над мужчиной. Подразумевается, что так не бывает. Мужеложства вроде бы как и нет. Мне остаются два варианта: смолчать или убить кого-то, себя или его. Только это я тоже не могу. Не умею убивать и не хочу учиться.
А Тарвик бы – запросто. Не себя, конечно, себя он любил, а вот такого тана Хайлана замочил бы в сортире по завету российского президента и даже не поморщился. К черту Тарвика. Не думать о Тарвике. Подумай лучше о Риэле, эгоистка чертова. Вот откуда это одиночество: он самому себе так и не простил своего поступка. А к Матису симпатии не возникало. Ах-ах, какие мы гордые, не могли мы подумать не о себе, а о том, что сам Риэль чувствовал, когда в чужую постель ложился. Любящие – великодушны. Только никто этого Матису никогда не говорил, наверное.
Карета остановилась. Один из всадников распахнул дверцу, посмотрел на них и разразился комментариями:
– Что, полизала ему? А вдруг тану это не понравится? Впрочем, это здорово, тогда он тебя нам отдаст во временное пользование. Ты не бойся, красотка, тебе понравится, мы парни жаркие, горячие, баб любим. Это ж нормально для мужика – баб любить…
– Тану Хайлану об этом скажи, – спокойно посоветовал Риэль, неспешно вставая и обуваясь. Женя сунула ноги в туфли и мрачно покосилась на «нормального мужика», слегка потерявшего уверенность. Риэль не дал ему прикоснуться к Жене, и багаж взять не позволил, свой мешок вскинул на спину, Жене помог надеть ее рюкзачок, снова обнял ее за плечи, все так же глядя остановившимися глазами куда-то перед собой.
Это была гостиница, довольно большая и весьма приличная, хотя и стояла на самом краю то ли городка, то ли большого села. За ней виднелись деревья: лес или парк, у входа стоял швейцар – во всяком случае очень важный дяденька в расшитом золотой нитью длинном лапсердаке, с поклоном открывший перед ними дверь.
Тан Хайлан занимал роскошные апартаменты – все крыло на втором этаже, с десяток комнат. Он их, может, и не занимал, просто соседей иметь не хотел, вот и откупил сразу столько. Богат он был просто неприлично, раз позволял себе такие охоты на менестреля: поиски требовали не только денег, но и изрядного времени. Женя ожидала увидеть что-то вроде карикатурного капиталиста или просто самоуверенного пузатого и лысого уродца из анекдота «надо же так любить деньги». Он был, конечно, самоуверенный, но вот никакой карикатурности не наблюдалось. Мужчина средних лет, ухоженный, но не холеный, плечистый и высокий, со стандартным, то есть ни красивым, ни уродливым лицом, длинными, до плеч, светло-каштановыми волнистыми волосами и глазами почти такого же цвета. Он явственно обрадовался, шагнул навстречу.
– Риэль! Боже, как же я рад тебя видеть! Ты все хорошеешь, друг мой… О, ты не один? Эта девушка?..
– Моя ученица, – спокойно ответил Риэль. – Я прошу тебя позаботиться о ее безопасности, твои люди проявляли излишнюю ретивость.
– Они обижали тебя, девушка?
– И Риэля тоже, – наябедничала Женя. Риэль кивнул.
– Да, Хайлан, особенно старался черный. Уверял, что для мужика нормально баб любить – прости, это его выражение, – а сам все норовил мне зад огладить.
О, это зрелище было великолепно! Тан Хайлан склонил голову и глянул на своих орлов, а орлы мгновенно превратились в плохо ощипанных синюшных кур, что давали по талонам в конце восьмидесятых. И Женя отчего-то мгновенно поверила, что им будет очень-очень плохо.
– Ну что ж, – равнодушно бросил тан, – я непременно накажу их, дорогой мой. А ты, девушка, не бойся, они извинятся и не посмеют даже посмотреть на тебя лишний раз. Арисса! – крикнул он, и из незаметной боковой дверцы появилась старушка – божий одуванчик. – Арисса, я поручаю тебе эту очаровательную девушку, ученицу Риэля. Позаботься о ней. Это моя дорогая гостья. Пусть она останется довольна.
Старушка разулыбалась и начала делать Жене приглашающие жесты. Женя испуганно посмотрела на Риэля. Он выжал из себя улыбку и кивнул:
– Отдохни как следует, у нас будет дальняя дорога. Я хотел бы успеть в Миддик на состязание. Надеюсь, там не будет Гартуса.
– Хочешь, его там не будет? – предложил тан, и Риэль покачал головой:
– Нет. Будет ли, нет, я все равно хочу принять участие в состязаниях.
Старушка цепко ухватила Женю за руку, повлекла за собой и принялась о ней заботиться: набрала горячей воды в огромную ванну, загнала туда Женю, помогла ей вымыть голову роскошным мылом и потерла спинку, потом вытерла роскошным полотенцем и, не дав одеться, уложила на кровать и удивительно сильными руками сделала ей расслабляющий массаж, втирая в кожу какое-то масло, притащила роскошный халат – не иначе хозяйский, долго расчесывала ей волосы, потом долго кормила такими вкусностями, о каких Женя уже давно забыла. И при этом она все время что-то говорила – этакая баба Зина у подъезда, рот не закрывается ни на минуту, но информации при этом никакой.
Уже уложив Женю на восхитительно мягкую кровать с шелковыми – ей-богу! – простынями, Арисса вдруг села рядом погладила Женю по головке и совсем другим тоном и даже другим голосом сказала:
– Не бойся ты. Так напряжена – уж куда годится. Тебе никто не угрожает здесь, балбесы эти сейчас только об одном думают: как бы у Хайлана милости вымолить, а о прощении даже не помышляют. И сам Хайлан к тебе приставать не станет, хотя и падок до девок. Только девки девками, но когда он до менестреля своего дорывается – все, никто больше в мире для него не существует. И парня твоего он тоже не обидит… зачем бы обижать, если он за ним третий месяц гоняется… Ну чисто голову ему сносит, когда начинает о нем вспоминать. Несколько дней от него отрываться не будет. Ох, да что ж ты плакать-то собралась?
– А Риэлю надо, чтобы от него не отрывались? – всхлипнула Женя. Старушка мелко покивала, снова погладила Женю и очень серьезно произнесла:
– Не привык он себе отказывать. И лучше бы ему не противоречить. Влюблена ты в него, что ль? Не похоже ведь.
– Не влюблена, но какая разница?
– Хайлан, – вместо ответа на риторический вопрос начала Арисса, – всегда был упрямым и своевольным. Не припомню я, чтоб он своего не добился. Не бывало. Малой совсем был – и то… Не хочет, например, кашу, а хочет молока – сутки есть не будет, пока молока не дадут. Решил, что тиррейский выучит – и выучил, сам, по книжкам, потом искал тиррейца по всем рынкам, нашел, чтоб в разговорном практиковаться… и заставил ведь того с ним беседовать. И всегда так: вобьет себе в голову невесть что и непременно выполнит. Вот и с менестрелем так… Натешится, забудет вроде на месяц-другой – и опять срывается, ищет его. Вот бы проще – оставь при себе, никуда не денется, смирится, а он нет: нельзя, говорит, Арисса, королька в клетке держать, петь перестанет. Но ведь и петь его не просит никогда, хотя голосом все восхищается. А сам не слышал его с той самой первой встречи. Ну ты спи, девочка, спи. Отдыхай. Время уже позднее.
Она прикрыла светящийся гриб (или лишайник?) заслонкой и на цыпочках вышла, словно Женя уже спала. А ей не спалось, зато плакалось. И пусть завтра нос будет красный и глаза отекшие. И пусть… Ну почему находятся такие вот самодовольные придурки, которым еще и денег девать некуда, готовые свои прихоти исполнять любой ценой? Хочу этого блондинчика – все, значит, мой будет, а сопротивляться… ну и пусть, орлы мои разноцветные подержат, пока я удовлетворюсь…
