Под знаменем Льва (=Конан-Освободитель) - Картер Лин Спрэг (книги полностью .TXT) 📗
— Если бы ты не болтал… Сегодня я разложил для нас гороскоп, и звезды говорят о смертельной опасности для нас обоих.
— Опасности? Это еще откуда?
— Не знаю, но так сказали звезды. Она не может исходить от войска. Я только что принял донесение Ульрика, и он пишет то, что я видел по звездам: он окружил мятежников недалеко от Элимии, и скоро они либо разбегутся в страхе перед огромной силой, либо будут уничтожены. Так что этого бояться не приходится.
— А не мог этот бес Конан прорваться мимо Ульрика?
— Увы, издалека я не в состоянии видеть каждого в отдельности. Но он изобретательный мерзавец. Когда он от тебя сбежал, я предупреждал, что ты его еще увидишь.
— Мне доложили, что недалеко от города появились банды изменников, — произнес король губами, дрожащими от страха.
— Это слухи, не более того. Хотя разве что в последние дни центральные провинции, в сущности, остались беззащитными.
— И что мы будем делать, если такой головорез вдруг переберется через стены? Что мы будем делать без Черных Драконов! Это ты сказал, что их надо отправить к Ульрику! — Голос монарха вновь задрожал от страха и ярости. — Я доверил эту войну тебе, потому что ты без конца твердил, какой ты умный. Но теперь-то я вижу, какой ты «полководец». Ты испортил все, что только можно. Ты говорил, что Прокаса надо послать в Аргос и тогда с мятежниками будет покончено раз и навсегда. Но этого не произошло. Мы только взбудоражили аргосийцев. Ты твердил, что варвар никогда не посмеет пересечь Алиману. И что же! Пограничного легиона уже нет! Не ты ли уверял, что Имировы Хребты станут последним их рубежом? Так где они теперь? Неужто одолели горы? В конце концов, чума, которую ты наслал…
— Ваше Величество, — под сводами дворца прозвенел молодой голос, — прошу, позвольте мне войти! Это очень срочно!
— А! Один из моих пажей! Я узнал голос. — Нумедидес поднялся с трона и отпер все еще закрытую левую дверь. Едва ключ повернулся в замке, паж так и ввалился внутрь, задыхаясь от волнения и спешки:
— Ваше Величество! Мятежник Конан-киммериец захватил дворец!
— Конан! — вскричал король. — Как это случилось? Говори!
— Сначала у дворцовых ворот появился отряд Драконов — вернее, людей, переодетых гвардейцами. Они сказали, что у них срочное донесение от графа Раманского. Стражники, ничего не подозревая, впустили их внутрь, а я, когда увидел внизу киммерийца, я сразу узнал его по шраму. Я видел его, когда он вернулся из Вестермарка, и сразу побежал предупредить моего короля.
— Ты хочешь сказать, что он явился сюда один с горсткой этих наглецов? — Король побелел от бешенства. Он повернулся в сторону колдуна: — Что ж, самое время показать мне, на что ты способен. Ты должен их заколдовать.
Но колдун и так уже чертил в воздухе своим резным деревянным посохом, произнося при этом слова заклинания на чужом, неведомом языке. И с каждым словом все вокруг чудесным образом менялось. Свечи потускнели, словно их заслонило едким дымом или же испарениями ядовитых болот. Становилось темней и темней, пока Тронная гостиная не оказалась больше похожей на темницу, запертую в скале.
Король закричал в ужасе:
— Ты наслал на меня слепоту!
— Успокойтесь, Ваше Величество. Я просто наложил заклятие, эта тьма нас укроет. Если мы закроем двери и не будем говорить громко, мятежники нас не заметят.
Паж на ощупь добрался до дверей и повернул ключ в левой двери. Альцина, крадучись, как пантера, закрыла правую дверь. Король проскользнул к трону и сел, не говоря больше ни слова, слишком напуганный, чтобы еще что-то говорить. Альцина вернулась на середину зала и уселась прямо на ковре возле ног своего повелителя. А бедный паж, не понимая ни кто где, ни что делать, устроился возле стены рядом с дверью, мечтая в душе оказаться дома в скромном своем жилище далеко от дворца. В тишине, кроме тревожного биения четырех сердец, не раздавалось больше ни звука.
Неожиданно дверь, возле которой присел на корточки юный паж, распахнулась, и прозвучало заклинание на древнем языке. Тьма стала редеть и вскоре исчезла, вновь — даже в самом укромном уголке — засияли свечи.
В распахнувшихся дверях возвышался киммериец с окровавленным мечом в руке. Рядом с ним стоял одетый в мундир гвардейца жрец Митры, произносящий последние слова могучего заклинания.
— Убей их, Зуландра, — завизжал король при виде своего бывшего наемника. Потом прижал к щеке грязный, испачканный кровью платок и застонал. Альцина еще тесней придвинулась к ногам своего господина, не сводя полных ненависти глаз с человека, которого едва не отправила на тот свет.
Чародей поднял свой резной посох, метнул его в Конана, вперемежку со словами заклятия изрыгая брань в адрес никому не известных богов. Яркая вспышка света, подобно голубой молнии, вырвалась из посоха, намереваясь ударить в закованную в броню грудь Конана. Но со страшным треском наткнулась на невидимую преграду и рассыпалась искрами.
Зуландра, сдвинув брови, повторил заклинание и метнул посох в Декситуса. И вновь голубое пламя, прочертив в воздухе огненную кривую, отскочило от незримой преграды, как вода от стекла.
Конан, сверкая глазами, двинулся на колдуна с единственной мыслью — во что бы то ни стало уничтожить ядовитую гадину, но тут из-за спины у него вырвался капитан Сильванус и бросился вперед:
— Ты отнял мою дочь! Я отомщу тебе!
Обезумев от гнева и от страданий, с налитыми кровью глазами, Сильванус одним прыжком оказался рядом с волшебником и занес меч над его головой. Но прежде, чем он успел его опустить, тот направил в грудь несчастного посох и в третий раз выкрикнул заклинание. И в третий раз ударила синяя молния, наполнив сиянием зал, и Сильванус, вскрикнув от ужаса, рухнул лицом вниз.
На спине в доспехах его появилась дыра шириной с большой палец взрослого мужчины. И закаленная сталь оплавилась по краям. На персидском ковре медленно расплылась лужа крови, смешиваясь с ярким причудливым узором.
Конан шагнул вслед за Сильванусом, не рассуждая. Паж, посерев от страха, забился за трон. Король и Альцина прижались к стенам.
Но Зуландра еще не истощил свои силы. Он схватил посох обеими руками и протянул его перед собой. Вновь раздалось заклинание на языке, который существовал еще до того, как волны поглотили Лемурию. И Конан, сделав еще один шаг, словно уперся в невидимую стену.
Стена была мягкой, податливой, но прорваться сквозь нее было невозможно. Мышцы напряглись, лицо Конана потемнело от сверхчеловеческого усилия, но преграда осталась на месте. Конан метнул меч. Посох в руке колдуна чуть наклонился, словно незримо исторгнув какой-то луч, и остановил грозное оружие. И Декситус оказался бессилен против посоха.
Наконец колдун заговорил, и голос его словно нес на себе тяжесть всех тысячелетий:
— Этот бывший жрец Митры помог тебе справиться с моей молнией, но жалкая его магия бессильна уничтожить меня. Аквилония не оценила моих усилий. Я ухожу, я возвращаюсь в далекие земли, где восходит солнце, где люди по достоинству восславят мои труды и дар бессмертия. Прощай!
— Хозяин! Хозяин! Возьми и меня! — кинулась к нему, униженно моля, Альцина.
— Нет! Не подходи, девочка. Ты мне больше не нужна.
С этими словами Зуландра подошел к двери, через которую он и вошел. Податливая, мягкая стена незримо передвигалась за ним следом. Конан не отставал ни на шаг. Глаза киммерийца сверкали, он злобно оскалился, как рассерженный волк. Могучее тело тряслось от еле сдерживаемой ярости. Наверное, так хищник смотрит на ускользающую добычу.
Добравшись до дверей, колдун принялся раскачиваться, потом кружиться. Он кружился быстрей и быстрей, пока не превратился в расплывчатое пятно. И вдруг исчез.
Вместе с ним исчезла и невидимая преграда. Конан мгновенно прыгнул вперед, занеся меч для сокрушительного удара, но врага уже и след простыл. Со страшной бранью киммериец ринулся в коридор, но и тот оказался пустым. Конан прислушался, но шагов нигде не было слышно.
