Гильдия темных ткачей - Соловьева Евгения (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
— Слу… шаюсь, Ваше Высочество, — ответил запыхавшийся распорядитель с последних ступеней.
Оглянувшись на него, Шу рассмеялась.
— Чудесное место, не правда ли? — она сделала несколько танцевальных па, попыталась поймать пляшущий под потолком солнечный зайчик. — Ну что вы, дорогой мой Вонючка, не бойтесь! — она снова засмеялась, перехватив полный паники взгляд. — Вы не любите танцевать?
— Простите… э… а что Ваше Высочество изволит приказать на третьем этаже?
— Спальню. Детская мне пока не нужна. — Шу совсем не удивилась четкому образу светлой круглой комнаты, расписанной сказочными сюжетами, с двумя маленькими кроватями и ворохом игрушек. — Лавандовые тона, белый ясень, непременно бассейн, как у Кея. Ах, ну сами придумайте что-нибудь такое… уютное! Вы же умеете!
Сишер закивал и попятился.
Чего он снова испугался? Странный… на вид такой строгий, а мечтает о горячей овсянке для больного желудка и визите сына с маленькой внучкой… приготовил для малышки фарфоровую куклу… а сын сегодня вечером пойдет в клуб и проиграется в карты, рассорится с женой, та увезет девочку в родительское поместье…
— Вот, это для вашей внучки. — Шу позвала из детской и вручила Вонючке свою старую деревянную лошадку с гривой из белого шелка. — Пойдите сегодня после обеда к сыну и оставайтесь с ними до вечера. Идите же!
Махнув рукой к выходу, Шу тут же забыла о сишере Вондюмене. Её манил последний этаж башни: может быть, там она увидит маму?
Два пролета лестницы она преодолела двумя длинными прыжками. Отчего-то тут, в башне, до странного легко было летать и призывать ветер. И до странного уютно и безопасно. Только дождь почему-то холодный… и ветер поет, и плачет, и зовет…
Порыв ветра распахивает окно — прямо в грозовую ночь. Ледяные струи окатывают Шу, заставляют поджать босые ноги и глубже забиться в угол между маминой кроватью и стеной. Вокруг суетятся служанки, что-то шепчут, волнуются. Мечется пламя свечей, по стенам прыгают страшные тени. Мама стонет, ей больно. Тревожно…
Ожидание.
Кто-то идет… кто-то хороший, нужный. Родной. Ищет дорогу к ней среди теней.
— Иди сюда! — зовет Шу. — Я здесь, жду!
Ветер свистит, воет, сбивает его с пути. Толкает обратно, за грань. Рвет тонкую нить любви и нежности, только протянувшуюся между ним и сестрой…
— Не бойся, братик, не бойся, — шепчет она: никто, кроме брата, не слышит её голоса. — Скорее иди сюда, мы прогоним страшного, злого. Я помогу тебе!
И дождь поможет, и ветер. Поет, зовет ветер! Дождь смывает тени, гонит чудищ. Молнии сжигают боль и страх.
— Я люблю тебя, братик, ты нужен мне. Если ты не придешь — кто будет любить меня? Верь мне, верь ветру и грозе. Это мой ветер, моя гроза! Моя сила, не того, темного! Моя буря, слышишь, братик? Здесь нет никого страшного, никого злого. Только мама и я. Иди сюда, ничего не бойся. Я с тобой…
Крик новорожденного пробивается сквозь гром и свист ветра. Мама больше не стонет, но почему-то плачет. Служанки умолкли. Тени по-прежнему мечутся по стенам, но Шу больше не боится их: гроза за окном смыла страх. Это теперь её гроза, её ветер. Никто не навредит братику… никого не осталось…
Ласковые, теплые руки обнимают её и укачивают, прижимая к теплому и родному. Страх спрятался, рассыпалась пылью ненависть. Вокруг тихо, пусто. Только она, брат и…
— Мама? Ты здесь, мама?
— Здесь. Просыпайся, Шу, пора, — отозвалось дыханием ветра.
— Проснись! Да что с тобой, Шу?! — иной, но не менее знакомый и родной голос волновался и требовал. — Ты пьяна?
— Баль? Что?.. — Шу с трудом разлепила глаза. Вокруг клубились и искрили сине-бело-лиловые потоки тумана, искажали пространство до неузнаваемости, звали взлететь в облака, бурей пронестись над землей, пролиться дождем. Знакомая лиственная зелень эльфийки едва мерцала в буйстве дикой магии.
— Идем. — Подруга потянула Шу за руки, заставила подняться с пола. — Ну и переполох ты подняла. Слава Светлой, Зак нас разбудил.
— Скорее, Шу, — позвал Эрке. — Да проснись же!
Шу улыбнулась и попыталась сказать, что здесь нет никакой опасности, что не надо уходить — разве сами не видят, как тут чудесно? Но из горла снова вырвалось невнятное карканье.
— Ширхаб, — кратко и емко ответил Эрке на невысказанные мысли, подхватил её на руки и побежал вниз по ступенькам.
Сквозь туман Шу едва понимала, что не надо сопротивляться: друзья хотят как лучше, просто не понимают, что вся эта магия — её! А так хотелось снова слиться с ветром, полететь наперегонки с орлами, подняться высоко-высоко, чтобы стало видно всю империю…
— …не открывается! — сердито, отчаянно вскрикнула Баль.
— Шу, выпусти нас, скорее, милая! — прямо в ухо потребовал Эрке.
«Играть, играть! — радовалась маленькая девочка верхом на деревянной лошадке. — Вместе играть!»
— Пожалуйста, Шу, открой двери!
«Не хочу, мое! — топнула ножкой кроха. — Играть!»
«Потом поиграешь, малышка, — голос мамы согрел и успокоил её. — А сейчас проснись!»
Неохотно вынырнув из сладкого сна, Шу взглянула на бледную, растрепанную Баль, дергающую неподвижную створку.
«Откройся», — велела Шу.
Дверь с недовольным скрипом приоткрылась.
— Позови Берри, Баль, — послышался сквозь плеск волн удаляющийся голос Эрке. А в следующий миг Шу провалилась сквозь облака прямо в море снов.
Возмущение эфира — столь сильное, что помехи не позволяли локализовать источник — застало Рональда в магистрате. Ему, придворному магу, пришлось лично идти туда, чтобы расспросить младшего Ламбрука! А все потому, что Дукрист срочно устроил того третьим помощником бургомистра и оделил конвентской бляхой, лишь бы Рональд не смог покопаться в его воспоминаниях. Теперь любое магическое воздействие фиксировалось через бляху. И, конечно же, именно Ламбрука бургомистр оставил отвечать за себя в праздничный день.
— …вряд ли у родственников вдовы сохранилось что-то еще. Они считают, что все, что связано с Андерасом, несет проклятие…
Ламбрук удивленно замолк, но Рональд больше не обращал на него внимания: поиски ниточек к последнему Глазу Ургаша мгновенно потеряли важность, стоило магистру понять, что происходит у него под носом.
— Кхе корр! Вот почему… проклятье!
Графский сын отшатнулся, а Рональд поспешил взять себя в руки: еще не хватало сейчас привлечь излишнее внимание Конвента.
— Благодарю, сишер Ламбрук, — спрятав рвущиеся наружу потоки, Рональд поднялся. — Вы сделали все возможное, Конвент не забудет вашей помощи.
Не слушая Ламбрука, он развернулся и быстрым шагом направился прочь. Он бы бежал, летел бы, сметая людей и стены… если бы не напичканный следящими заклинаниями магистрат и не богами проклятая необходимость строить из себя невинную законопослушную овечку.
У самых ворот Риль Суардиса он понял, что опоздал. Эфирная буря утихла, превратившись в скромную стихийную воронку на месте Закатной башни, а дочь Зефриды обнаружилась чуть не в противоположном конце дворца, по соседству с королевскими покоями. Рядом с ней, едва заметные в короне сине-бело-фиолетового солнца, подмигивали зеленая и голубая точки: светлые сумели увести девчонку из башни и спрятать в самом безопасном месте, но не смогли разорвать пульсирующий канал силы между ней и башней. Но не девчонка сейчас волновала Рональда, а Зефрида и то, что она прятала целых четырнадцать лет.
Впервые эти двери раскрылись перед ним, но лишь потому, что королева не могла больше запечатать башню, не повредив собственной дочери.
— Зачем, Зефрида? — влетев в башню Заката, спросил он у разноцветного смерча, нижним концом уходящего до самой Хиссовой бездны, а верхним колыхающего голубой подол Райны.
Столб тумана качнулся, забурлил, стал прозрачным, позволяя увидеть сидящую в кресле с вышиванием юную королеву. Зефрида закончила стежок и подняла взгляд на Рональда. Он еле подавил дрожь: вместо не позабытых за десять лет серых, с синими крапинками глаз на знакомом до последней черточки лице сияли окошки в солнце — белое, ослепительное до черноты солнце. Горячее, безжалостное солнце.