Врата Птолемея - Страуд Джонатан (читать книгу онлайн бесплатно без .txt) 📗
В памяти всплыли мысли, посетившие его накануне вечером. Вот он сидит в саду со своей наставницей, госпожой Лютьенс, тёплым летним днём и рисует наброски… Она сидела рядом, смеялась, её волосы блестели на солнце. Воспоминание мелькнуло перед внутренним взором, как мираж, и исчезло. Он остался в пустом, холодном кабинете.
Спустя некоторое время волшебник вышел из кабинета. Дверной страж в круге обуглившегося дерева съежился и отшатнулся.
День для Мэндрейка не задался с самого утра. В министерстве информации его ждала желчная записка из офиса госпожи Фаррар. Госпожа министр извещала о том, что приняла решение подать официальную жалобу на его отказ допросить своего демона, каковое действие с большой вероятностью могло причинить ущерб полицейскому расследованию. Не успел Мэндрейк дочитать записку, как явилась мрачная делегация из департамента внутренних дел, доставившая конверт с чёрной полосой. Мистер Коллинз желал допросить его относительно серьёзных беспорядков, имевших место накануне вечером в Сент-Джеймс-парке. Подробности происшествия не сулили Мэндрейку ничего хорошего: удирающая лягушка, бешеный демон, выпущенный на волю, множество погибших. Происшествие вызвало небольшой бунт, в результате чего простолюдины частично разнесли ярмарку. Обстановка на улицах до сих пор оставалась довольно напряжённой. Мэндрейку велено было приготовиться к защите до заседания Совета, назначенного через два дня. Он согласился, не споря. Было очевидно, что нить, на которой держится его карьера, стремительно истончается.
Во время всех этих переговоров в глазах посланцев читались насмешка и презрение. Кое-кто осмелился даже порекомендовать ему вызвать своего джинна немедленно, чтобы свести к минимуму политические последствия. Мэндрейк, сидевший с каменным лицом, упрямо отказался. Весь день он был раздражителен и рассеян. Даже госпожа Пайпер обходила его стороной.
К вечеру, когда позвонил Мейкпис, напомнить об условленной встрече, Мэндрейк понял, что с него довольно, и ушёл из офиса.
В течение нескольких лет, со времен инцидента с посохом Глэдстоуна, Мэндрейк считался близким другом драматурга Квентина Мейкписа. На то были серьёзные причины. Прежде всего, премьер-министр обожал театр, и, следовательно, мистер Мейкпис имел на него большое влияние. Делая вид, что разделяет увлечение главы правительства, Мэндрейк тем самым поддерживал с Девероксом такую прочную связь, какой прочие, менее терпимые члены Совета могли только завидовать. Однако эта привилегия обходилась недешево: Мэндрейку не раз приходилось участвовать в чудовищных любительских постановках в Ричмонде, скакать по сцене в шифоновых леггинсах или шарообразных панталонах, а как-то раз — жуткий случай, которого он никак не мог забыть, — даже спускаться с потолка на специальной подвеске, помахивая крылышками из марли с блестками. Коллеги ужасно веселились, а Мэндрейк ужасно страдал, но сносил это стоически: расположение Деверокса было важнее.
В благодарность за поддержку Квентин Мейкпис не раз помогал Мэндрейку советами. Мэндрейк давно обнаружил, что писатель на редкость проницателен, всегда в курсе всех самых любопытных слухов и всегда точно знает, в каком настроении будет непредсказуемый премьер-министр. Мэндрейк не раз следовал советам драматурга и немало от того выигрывал.
Однако в последние месяцы, когда Мэндрейк был с головой завален работой, общество Мейкписа стало его раздражать. Ему было жаль времени, потраченного на подогревание страсти Деверокса. Ему было некогда заниматься такими пустяками. Мейкпис уже несколько недель звал его в гости, но Мэндрейк все отговаривался. Теперь же он, безвольный, с помертвевшим взглядом, был уже не в силах сопротивляться.
Слуга впустил его в тихий дом. Мэндрейк прошёл через холл, миновав розоватые канделябры и монументальный портрет маслом, на котором драматург сидел в атласном халате, опираясь на кипу пьес собственного сочинения. Стараясь не смотреть в сторону картины (Мэндрейку всегда казалось, что халат на портрете коротковат), он спустился по парадной лестнице. Его туфли беззвучно ступали по толстому ковру. Стены были увешаны афишами театров всего мира, оправленными в рамочки. «Впервые! Мировая премьера! Новый шедевр мистера Мейкписа!» — безмолвно вопили десятки постеров.
Внизу лестница упиралась в клепаную железную дверь, ведущую в рабочий кабинет драматурга.
Стоило постучать, как дверь тут же распахнулась. Из кабинета выглянуло круглое сияющее лицо.
— Джон, мальчик мой! Чудесно! Я так рад, так рад! Заприте за собой дверь. Сейчас выпьем чайку с чуточкой мяты. А то, судя по вашему виду, вам не помешает взбодриться.
Мистер Мейкпис непрерывно кружился в водовороте коротких, стремительных, по-балетному четких движений. Его невысокая фигурка вертелась и подпрыгивала: он разлил чай, добавил мяты, непоседливый, точно пташка. Его глаза сверкали энергией, рыжая шевелюра горела огнём; губы то и дело растягивались в улыбке, будто писатель втайне радовался чему-то.
Костюм Мейкписа, как обычно, отражал его жизнерадостный нрав: замшевые туфли, горохово-зелёные брюки в бордовую клеточку, ярко-жёлтый жилет, розовый шейный платок, свободная полотняная рубашка с рукавами в складочку. Однако сегодня рукава были закатаны выше локтей, а платок и жилет скрывались под заляпанным белым фартуком. Очевидно, мистер Мейкпис был погружен в работу.
Он помешал чай крохотной ложечкой, дважды постучал ею по краю стакана и вручил получившийся напиток Мэндрейку.
— Вот! — воскликнул он. — Выпейте это. Так вот, Джон, — его улыбка сделалась ласковой и заботливой, — птичка принесла мне весть, что у вас не все благополучно.
Мэндрейк коротко, без подробностей изложил события последних нескольких часов. Коротышка цокал языком и сочувственно охал.
— Какой позор! — воскликнул он. — А ведь вы просто выполняли свой долг! Однако такие глупцы, как Фаррар, готовы растерзать вас на куски при первом же удобном случае. А знаете, в чем их проблема, Джон? — Он выдержал многозначительную паузу. — В зависти. Мы окружены завистливыми пигмеями, которые ненавидят нас за наши дарования. Люди театра ко мне относятся точно так же — критики придираются ко всему, что я делаю.
Мэндрейк хмыкнул.
— Ну, завтра-то вы поставите их на место, — сказал он. — После премьеры все утихнут.
— В самом деле, Джон, в самом деле. Но знаете, порой правительство оказывается таким… таким бездушным! Вы, думаю, тоже это заметили, не так ли? Чувствуешь себя в полном одиночестве. Но я — ваш подлинный друг, Джон. Я вас уважаю, даже если все остальные вас презирают.
— Спасибо, Квентин. Но я не уверен, что все так плохо…
— Видите ли, в вас есть нечто, чего ни в ком из них нет. И знаете, что? Умение видеть. Я это всегда за вами замечал. Вы зоркий человек. Зоркий и честолюбивый. Я читаю это в вас, да-да!
Мэндрейк покосился на свой стакан — он терпеть не мог чая с мятой.
— Право, я не знаю…
— Я хочу вам кое-что показать, Джон. Небольшой магический эксперимент. Мне хочется услышать ваше мнение. Посмотрим, сумеете ли вы разглядеть… Ну ладно. Не будем тянуть. Не могли бы вы захватить вон тот железный бесов шип, что лежит рядом с вами? Спасибо. Да, и чай тоже берите с собой.
Мистер Мейкпис короткими, стремительными шажками направился в другой конец кабинета, отделенный аркой. Мэндрейк, несколько растерянный, потащился следом. Магический эксперимент? Он никогда не видел, чтобы Мейкпис творил что-то помимо самых примитивных заклятий. Мэндрейк всегда предполагал, что маг из него довольно посредственный. Да и все были того же мнения. Что же он намерен…
Он миновал поворот — и остановился как вкопанный. Ему стоило немалого труда не уронить на пол стакан с чаем. Глаза у него расширились в полумраке, рот невольно раскрылся.
— Ну, как вы думаете? Что скажете, мой мальчик? — ухмылялся у него из-за плеча мистер Мейкпис.
