Дело о лазоревом письме - Латынина Юлия Леонидовна (книги бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
– В целях искоренения неправедности и поощрения праведности! Чтобы добрые смеялись, а злые плакали! Повелеваю: каждой хозяйке взять четверик красноречия, да полфунта ключевой воды, да полфунта целомудрия, купленного в веселом доме, да полфунта справедливости, купленного в судебной управе, да и питаться этим для экономии риса. А когда придут в управу за полуфунтом справедливости, брать с пришедших по ишевику за порцию, а тех, кто не придет, сослать в каменоломни!
Андарз и Шан’гар захохотали, Иммани захихикал по-девичьи. Молодой сын императорского наставника вскочил из-за стола:
– Стыдно, – закричал юноша, – стыдно! Справедливый чиновник пытается навести порядок в государстве, а продажные твари осыпают его насмешками и клеветой!
И выбежал вон. Нан подумал, встал и вышел за ним.
Андарз, с совершенно бледным лицом, созерцал Шаваша.
– Надобно доучить его грамоте, господин Иммани, – сказал Андарз.
Иммани покраснел от обиды, как рак, брошенный в кипяток.
– Я доучу его грамоте, – сказал огромный Шан’гар.
Минут через двадцать Нан вернулся: нити кружев его кафтана намокли и прилипли к темно-красным обшлагам, как бывает, если прижать к себе плачущего. Андарз проводил эти мокрые рукава завистливым взглядом.
Уже подали сладкую дыню и орешки, сваренные с маслом и сахаром, когда Андарз спросил, о чем Нан беседовал с господином Нараем.
– О, – сказал Нан, – он поручил мне обработку проекта об украшении города.
– И какие практические меры он предлагает?
Молодой судья развел изящными руками.
– Я еще не дочитал до конца. Я застрял на седьмой странице, где господин Нарай делится своими познаниями в зоологии и сообщает, что животное под названием «небесный огонек» имеет черную блестящую шкурку и в присутствии императора склоняет свою голову, а в присутствии злого чиновника закрывает глаза лапками и поворачивается к нему спиной. Где-то там в конце было про запрет есть на городских площадях фиги и заплевывать мостовую косточками.
– А при чем здесь животное? – ошеломленно спросил Андарз.
– Вот и я тоже читал и думал, при чем здесь животное, – усмехнулся Нан.
– Черт знает что, – сказал Андарз, – Иммани, вы когда-нибудь слыхали о животном «небесный огонек»?
– Конечно, – сказал секретарь, – с пяти лет и до пятнадцати. У нас в деревне шаман все о нем рассказывал. Я полагаю, что господин Нарай употребляет имя этого животного метафорически: как преамбулу для государственных постановлений.
– Государственные постановления не нуждаются в метафорах. Они нуждаются в здравом смысле, – пробормотал Андарз, страдальчески сморщившись. – Все, господа, прошу меня извинить, – у меня болит голова. Мой дом – ваш дом, располагайте всем.
И с этими словами императорский наставник быстро встал и вышел из зала.
Секретарю Иммани по казенной надобности надо было во дворец: судья Нан сказал, что охотно предоставит ему место в своем паланкине, и секретарь, который не мог упустить подобного случая, заторопился переодеться в дворцовую одежду.
В ожидании его Нан прошел в сад.
В глубине сада тек заколдованный источник, уничтожающий все грехи: так, по крайней мере, извещала надпись на источнике. Около источника Нан заметил начальника охраны Шан’гара: варвар сидел верхом на желтом камне и лущил дынные семечки. Он уже заплевал всю траву вокруг.
Молодой судья подошел и сел рядом, и так они некоторое время сидели без слов, – изящный чиновник в белом парчовом платье и рыжеволосый великан в кожаных штанах и с кулаками, напоминающими две головки сыра.
– Почему вы так ненавидите Иммани? – внезапно спросил Нан.
– В этом человеке совести не больше, чем костей в медузе, – ответил варвар.
Молодой чиновник недоверчиво засмеялся.
– И все?
– Что ж больше?
– А скажите, Шан’гар, кем был Иммани до того, как он перешел в дом Андарза?
– Секретарем Савара.
– Секретарем Савара или его любовником?
Варвар встал, и, когда он встал, оказалось, что он нависает над чиновником, как медведь над мышью:
– Что вы хотите сказать?
Нан остался сидеть, небрежно опираясь унизанной кольцами рукой о мшистый камень.
– Я хочу сказать, – мягко произнес Нан, – что вы в конце концов обнаружили, что убили не того человека. Что наместник Савар мог, конечно, увешать трупами берега реки или бросить пленников в ров и засыпать их землей, но что совет перебить на пире варварских вождей он получил от своего молодого любовника Иммани. И…
Нан не договорил: варвар одной рукой сгреб чиновника за шиворот, как нашкодившего кота, и приподнял его над землей, – а другой крепко и страшно ударил его в лицо. Затрещала ткань – Нан пискнул и улетел в прудик, а Шан’гар недоуменно поглядел на кусок кружевной ткани, оставшейся в его изрядной лапе, и стряхнул его, как собака стряхивает с морды обрывок мышиного хвоста.
Шан’гар повернулся и пошел прочь. За поворотом дорожки он встретил секретаря.
– Эй, – сказал Шан’гар, – там сидит этот чиновник, Нан, подберите его.
– А что с ним? – встревожился Иммани.
– Ушибся, – сказал Шан’гар.
– Обо что?!
– О мой кулак.
Секретарь Иммани нашел Нана вполне живым: молодой чиновник купал лицо в источнике. Он встряхнулся, как утка, вынул из рукава расческу, пригладил волосы и, как ни в чем не бывало, направился к выходу из сада.
В паланкине Нан откинулся на подушку и, вынув кружевной платок, время от времени промакивал нос, из которого сочились кровь и сопли. Искоса он поглядывал на Иммани. Иммани сиял от удовольствия, что путешествует с высоким чиновником: секретарь был, как всегда, надушен и одет с тщанием, если не с кокетливостью. Нан представил себе, каким хорошеньким было его капризное, женственное лицо лет двенадцать назад.
Интересно, Андарз взял к себе любимца своего брата только потому, что об этом просил умирающий Савар, или и сам положил глаз на Иммани? Впрочем, господин Андарз только что женился и написал для женщины цикл стихотворений. Андарз не такой человек, чтобы молчать о том, что может шокировать публику. Но самое странное – Нану показалось, что он задал Шан’гару не тот вопрос об Иммани и что Шан’гар расквасил ему губу именно затем, чтобы убедить, что вопрос был именно тот и попал в точку.
– Однако, – сказал Нан, – этот Шан’гар не так силен, как кажется. Удивительно, что в одиннадцатилетнем возрасте он смог убить такого сильного человека, как Савар. Неужели нельзя доказать, что рана была не смертельной и что наместник Савар ни за что бы не умер через десять дней, если бы за ним не взялся лично ухаживать его любящий брат, которому после смерти Савара достался титул наместника?
У Иммани похолодели руки.
– Великий Вей, – прошептал он, – где вы это услышали?
– Как, – ошеломился Нан, – но это же ваши слова! Правда, мы были оба пьяны: но я прекрасно помню, как вы сказали, что Андарз никого не пускал к раненому брату и что вообще эта история пошла Андарзу на пользу. С его пути исчезли два главных соперника: король ласов и наместник Савар!
Иммани пучил глаза. Что он, в пьяном виде, говорил о людях не то, что есть, а то, что ему хотелось, – это он за собой знал. Но неужели он нес, будто Андарз убил брата?
– Великий Вей, – пробормотал он, – если Андарз об этом услышит…
– Да, – сказал Нан, – если Андарз об этом услышит, правда ему не понравится. Правда вообще никому не нравится, кроме одного человека.
– Кого?
– Советника Нарая.
Господин Нарай принял Нана в своем кабинете.
– Что это за человек был с вами в паланкине? – спросил Нана Нарай, не отрывая взгляда от разбитой губы чиновника. – Наряженный как павлин, туфли с круглым кончиком!
– Это был любовник наместника Савара, секретарь Андарза, некто Иммани. Он совершил множество преступлений, но он считает себя не преступником, а неудачником. Я только что уговаривал его обвинить Андарза в убийстве Савара: как ближайший к Савару человек, он вполне может подтвердить, что рана, нанесенная Савару одиннадцатилетним мальчишкой, не была смертельной. Самое поразительное, что он не только согласился это сделать, но почти убедил себя, что так оно и было! Если письмо находится у этого человека, то через три дня он убедит себя, что, если он отдаст это письмо вам, вы накажете всех его врагов, а его сделаете чиновником девятого ранга.
