Волшебный корабль - Хобб Робин (бесплатные полные книги .TXT) 📗
Несколько раз ей не удавалось вовремя отвести глаза, и они с Кайлом волей-неволей обменивались взглядами. Альтия не могла не подивиться про себя выражению его лица. Когда они впервые увиделись на палубе, он выглядел как человек, попросту пораженный ужасом. Следующий взгляд на его лицо явил капитана в глубокой задумчивости… А в последний раз, когда Альтия перехватила его взгляд, у нее у самой пробежал озноб по коже. Ибо Кайл кивнул ей и улыбнулся этак по-доброму, ободряюще.
В точности так же он смотрел на свою дочь Малту, когда той доводилось особенно успешно выучить уроки.
Альтия ничем не выдала своих чувств. Просто отвернулась и стала смотреть на тихие воды залива Купцов.
И вот шустрое суденышко ткнулось носом в причал. Альтия безропотно позволила помочь ей перешагнуть через борт — матросы перенесли ее едва ли не на руках, словно калеку какого-нибудь. Впрочем, в пышных юбках, отчаянно мешавших двигаться, и всех этих шляпах-шалях, сползавших на глаза, она немногим от калеки и отличалась.
А когда она встала на доски причала, то с раздражением обнаружила, что все тот же Григ отчего-то не торопится выпускать ее локоть. Альтия выдернула руку и вскинула глаза, полагая встретить озорной взгляд молодого матроса… но в его взоре была лишь встревоженная забота.
Мгновением позже его взгляд сделался еще тревожней, ибо Альтия уже сама схватилась за его руку, борясь с накатившей волной слабости и дурноты.
— Ноги от суши отвыкли, — извиняющимся тоном пролепетала она. И вновь отстранилась.
Кайл, оказывается, уже послал весть на берег: их ожидала открытая двуколка. Тощий мальчишка проворно слез с затененного сиденья, освобождая его для пассажиров. И прокаркал:
— А багаж?
Альтия мотнула головой:
— Никакого багажа, возчик. Просто отвези нас к дому Вестритов. Он на Торговом кольце.
Полуголый парнишка кивнул и подал ей руку, помогая залезть на сиденье. Как только к ней присоединился Кайл, мальчик вскочил на спину упряжной лошадки и чмокнул губами. Подкованные копыта гулко застучали по деревянному настилу. А потом, уже не так гулко, — по булыжной мостовой улиц.
Альтия смотрела прямо перед собой и не пыталась заговорить с Кайлом. Хватит уже того, что она вынуждена была сидеть с ним бок о бок; еще и беседу заводить — это было бы уже слишком… Городской шум, голоса людей, скрип колес проезжавших повозок, выкрики торговцев, запахи съестного из уличных харчевен и чайных доносились до нее словно бы издалека.
Бывало, когда они с отцом прибывали на «Проказнице» в порт, мать самолично выходила встречать их. И они пешком отправлялись домой, причем по дороге мать успевала рассказать обо всем, что приключилось со времени их отплытия. А то они заглядывали в какую-нибудь чайную — полакомиться свежими теплыми булочками и ледяным чаем. Потом шли дальше — домой.
Альтия вздохнула… Кайл немедленно вторгся в ее размышления, осведомившись:
— Ты в порядке?
— В порядке, — ответила она чопорно. — Благодарствую.
Он шевельнулся на сиденье и кашлянул, как будто собирался сказать что-то еще. Альтию спас мальчишка, именно в это время натянувший вожжи как раз против их дома. Он слетел с лошадки и уже подставлял Альтии руку прежде, чем Кайл успел сделать хотя бы движение. Альтия улыбнулась ему, ступая наземь, и юный возчик ответил широкой ухмылкой.
Но тут отворилась дверь дома, и Кефрия бросилась к ним, причитая:
— Ох, Кайл, Кайл!.. Наконец-то!.. У нас тут ужас что делается!..
Сельден и Малта примчались следом за матерью, уже повисшей на шее у мужа. Еще один мальчик, постарше, нерешительно следовал за ними. «Кто бы это мог быть?» — задумалась Альтия. Лицо мальчишки казалось странно знакомым, и она решила, что это, должно быть, заехавший в гости двоюродный брат. Либо еще какой-нибудь родственник.
— И я тебя рада видеть, Кефрия, — насмешливо проговорила она. И направилась в дом.
Внутри царил полумрак и было прохладно. Подошла женщина, с виду уже вовсе незнакомая, принесла тазик ароматизированной воды и полотенце и стала предлагать Альтии «все гостеприимство дома Вестритов». Та отстранила ее жестом:
— Это мой дом, я здесь живу. Я Альтия. Где мой отец? Он у себя? В кабинете?
Ей показалось, что взгляд женщины на миг окрасился неподдельным сочувствием.
— Увы, вот уже много дней он не в состоянии навестить свой кабинет, госпожа Альтия. Он в опочивальне. И матушка твоя там при нем, госпожа.
Альтия бегом бросилась через обширную прихожую — только зацокали башмачки. В дверях она едва не столкнулась с матерью, выходившей навстречу. Лицо у матери было хмурое и обеспокоенное.
— Что здесь происходит? — спросила она. Потом узнала Альтию, и у нее вырвался вскрик облегчения: — Наконец-то вернулись!.. А где Кайл?
— Он там, снаружи. Скажи скорей, как отец? Еще не поправился? Пять месяцев прошло, я уверена была, он уже…
— Альтия, — сказала мать. — Твой отец умирает.
Такая откровенность подействовала подобно удару. Альтия невольно отшатнулась… И заметила, какими пустыми и безжизненными у матери стали глаза. И морщин на лице явно прибавилось. Углы рта скорбно опустились, а плечи ссутулились. Раньше ничего этого не было… Когда остановившееся от ужаса сердце вновь начало биться, Альтия осознала, что слова матери не были жестокими. Просто безнадежными. И она правильно сделала, что вывалила все сразу и в лоб. Так сдирают присохшую к ране повязку — все лучше долгих мучений.
— Ох… — простонала Альтия. — Мама…
И двинулась к ней, но Роника Вестрит остановила ее, вскинув руку. Уж такой она была — никаких тебе трогательных объятий и рыданий друг у дружки на плечике. Горе, может быть, и согнуло ее. Но не сломило.
— Сходи к отцу, — велела она Альтии. — Он чуть не каждый час спрашивает о тебе. А я должна скорее переговорить с Кайлом. Следует сделать все приготовления, и, боюсь, времени у нас очень немного. Иди же к нему, дочка. Иди.
Коротко похлопала Альтию по руке — и устремилась мимо нее. Прошуршали юбки, отдалились и затихли шаги… Альтия проводила ее глазами и решительно толкнула дверь в опочивальню отца.
До сих пор она в этой комнате бывала не часто. Когда была маленькой, ей вовсе запрещали ходить сюда. Когда отец возвращался из плаваний, они с матерью проводили здесь немалое время, и Альтия, помнится, обижалась, отчего это по утрам ей не позволяли беспокоить родителей. Когда она подросла и стала понимать смысл их уединения во время коротких побывок отца, она и сама начала этой комнаты избегать. Но все-таки иной раз она сюда заходила. И помнила большую светлую комнату с высокими окнами, роскошно обставленную всякой необычной мебелью и обтянутую тканями, привезенными из невообразимого далека. На стенах красовались веера из перьев и маски, вырезанные из раковин, целые ковры, сплетенные из бус, и чеканные пейзажи из меди. Спинка кровати была сработана из резного тика. Поверх толстенного матраца зимой укладывали пуховые перины и покрывала из пушистого меха. А летом — прохладные хлопковые простыни, благоухавшие розовыми лепестками. И вазы — повсюду стояли вазы с цветами…
Теперь за открывшейся дверью царил сумрак. И пахло не розами, а так, как пахнет в комнате, где лежит тяжелый больной, — немощью и лекарствами. Все окна закрыты, занавески задернуты, чтобы яркий солнечный свет не тревожил лежавшего на кровати…
Альтия осторожно шагнула внутрь, ее глаза никак не могли привыкнуть к полумраку.
— Папа? — неуверенно спросила она, обращаясь к смутно угадывавшейся постели. Ответа не последовало.
Альтия подошла к окну и шевельнула тяжелые парчовые шторы, впуская внутрь косой луч. Луч озарил покрывало и на нем — желтую бесплотную руку. Эта рука показалась ей скрюченной лапой мертвой птицы. Альтия подошла к прикроватному креслу и села в него — так, как, по всей видимости, только что сидела мать. Она взяла вялую руку отца… и даже при всей ее к нему любви не смогла побороть постыдного отвращения. Она помнила эту руку мозолистой и мускулистой. Теперь не было ни мускулов, ни мозолей… Альтия наклонилась, силясь различить лицо.
