Сказания Фелидии. Воины павшего феникса (СИ) - Маркелова Марина (электронную книгу бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— Я ухожу, Азея. И только поэтому не могу помочь Эльде. Я ухожу вместе с защитниками города…
— Куда? Адрис, да вам жить надоело?! Останьтесь здесь. Вы нужны Эльде! Вы мне нужны!
Азея оцепенела. В какую-то минуту руки Адриса сжали ее еще крепче, но не больно, а серые глаза оказались на опасно близком расстоянии. Настолько, что Азея не видела ничего, кроме них.
— Нужен? — уточнил он теплее и горько усмехнулся. — Как обидно слышать это именно сейчас.
— Адрис, пожалуйста. Вы же… вы же единственный, на кого я могу надеяться. Пожалуйста, услышьте вы меня!
— Я вас слышу, — вдруг зашептал он, — Азея, верьте мне. Если бы не то, что творится в городе, я бы даже уговаривать себя не заставил. Я бы пошел, я бы побежал туда, куда вы позвали. Азея… Но я не могу, именно сейчас, именно теперь, просто не могу. Я должен уйти вместе со всеми этими людьми, потому что там я нужнее. Там будет что-то страшное, и я как врач должен помогать. Азея, мне, правда, очень жаль. Вы понимаете… Боги, почему все сложилось именно так?
— Что… так? — вот и все, что могла произнести ошарашенная Азея.
Она вдруг увидела перед собой не хорошо знакомого, доброго Адриса, лекаря с которым она столько раз спорила и смеялась, а другого человека — отчаянного влюбленного мужчину.
— Почему я говорю вам это сейчас? Я могу не вернуться, и, поэтому, хочу, чтобы вы знали… Вы не только самая красивая, вы — самая смелая, упорная, сильная, решительная. Для вас нет ничего невозможного. Главное не бойтесь, никогда и ничего. Азея, знали бы вы, как сильно я завидую вашему мужу. Как же ему повезло, что его любит такая женщина. Слушайте, я бы отдал все, что есть у меня, лишь бы видеть вас, быть рядом, чувствовать вашу любовь. Я бы сражался за ваше сердце, если бы был хоть один шанс. Но оно не мое и отбирать его я не собираюсь. Я просто люблю вас, Азея. И хочу, чтобы вы знали это.
Его возбужденное дыхание сорвалось. Перед глазами Азеи поплыло, в голове все окончательно все заволок туман. Она, наверное, упала, если бы не сильные руки Адриса, которые удержали. На грани безумия Азея увидела, как неотвратимо близки и серьезны его глаза. А потом губы обжег поцелуй. Крепкий, жадный, глубокий до головокружения. Азея не отвечала, но Адриса это не заботило. Он целовал ее в первый, а, может, и в последний раз, потому все что бередило его душу, вложил в поцелуй. Горечь безответности и все свое обожание. Без остатка. От поцелуя заскакало бешено сердце, зачесалось под грудиной, почему-то захотелось зарычать, вцепиться в Азею крепче, не отпускать ни за что. Отдаться страсти, забыв про все и всех. Но вспышка разума рассекла губительный порыв. Избавляясь от соблазнов, Адрис оттолкнул от себя желанную женщину, отвернулся от нее, порывисто шагнул к двери.
И все же обернулся напоследок. Азея, так и не опомнившись от поцелуя, стояла посреди комнаты, провожая его бессмысленным, отрешенным взглядом. Адрис знал, что это сейчас пройдет, Азея придет в себя и сможет сделать все, что только потребуется. Если только он не будет ей мешать.
— Азея, — сказал он напоследок, — самое большое мое счастье в жизни, что я встретил вас. Прощайте. И да помогут вам Боги.
И быстро, не запирая дверей, зашагал прочь, присоединяясь к защитникам города. Уходил, зная, что никогда не забудет ни этой женщины, ни их прощального поцелуя. Даже на грани жизни и смерти.
Как Азея вернулась домой, она не помнила. Ватные ноги сами, по привычке, донесли до ставшего родным порога. Она перебрала ступнями ступени крыльца, зашла в комнату. И тут же почувствовала, как кто-то маленький, обхватил ее колени. Карлик? Какой карлик в этом доме? Скорее ребенок. Гаспер!
— Азея, — теперь уже плакал мальчик, пряча лицо в складках женского платья, — Азея, мама… Она умирает!
Умирает… Слова вяло царапали смыслом.
— Она не умирает, Гаспер, — с трудом заговорила Азея, — это не смерть.
И вдруг проснулась. Резко, стремительно, вздрогнула, как после ночного кошмара. Адрис сказал, что ей по силам все, что угодно, а у нее не было причин ему не верить.
Азея присела и так строго взглянула на Гаспера, что мальчик всхлипнул и перестал плакать:
— Значит так, — распорядилась она, — доктор не придет, потому помогать твоей маме будем вместе. Мне нужна твоя поддержка, понимаешь меня? Принеси мне воды, чистую простыню и поспеши. Мы справимся, Гаспер. Только сделай все так скоро, как сможешь.
Мальчик, дрожа, опять закивал. Азея поднялась, замотала в узел волосы на затылке и, собравшись с духом, направилась к Эльде.
Похоже, сбывались самые худшие опасения Адриса. Эльда находилось на грани между обмороком и сознанием. Глаза женщины были полу-прикрыты, сухие губы оставались приоткрытыми. Азея смочила их, стараясь предупредить глубокие кровавые трещины. И поняла, что этим не ограничится…
Стонала и кричала Эльда, не переставая. Ребенок стремился выбраться из надоевшего ему чрева, но у матери не оказалось достаточно сил, чтобы ему помочь. Несчастная металась и путалась на промокших простынях не в состоянии терпеть муки. В краткие секунды прозрения, когда Эльда хоть что-то понимала, она шептала, умоляюще, слабо сжимая запястье Азеи: «Позаботься о моих детях. Не оставляй их». И снова начинала бредить. Настойчиво звала Аллера, умоляла его приехать….
Азее все то время, что она провела возле ложа Эльды, больше всего хотелось разрыдаться, убежать, зарыться в подушки, чтобы ничего не видеть и не слышать. Но стояла: меняла пеленки, прогоняла прохладной водой жар, поила мелкими глотками и вспоминала все, чему ее успел обучить Адрис.
Часы тянулись, как еловая смола. Казалось, конца не будет крикам, и бреду роженицы, а Азея уже не чувствовала ни усталости, ни раздражения. Ей чудилось, что вся жизнь прошла возле этой кровати. Что не будет ничего, кроме этой сумрачной комнаты, рожающей Эльды, Гаспера, что сидел, зажавши ушки, в углу комнаты, не смея даже пискнуть. И будто всю жизнь Азея только и занималась тем, что принимала роды.
А потом вдруг свершилось. Азея даже не запомнила как. Эльда вздрогнула, напряглась, закричала неожиданно громко, страшно. Азея подставила руки, потянула, подхватила, обернула пеленкой, перевязала, обрезала, а потом, неожиданно для себя поняла, что держит на руках ребенка. Живого, голосящего во все горло, чтобы показать: «Вот он я, ну посмотрите же на меня. Я родился!»
— Кто это? — прошелестел рядом слабый задыхающийся шепот Эльды. — Скажи мне Азея…
— Мальчик, — ответила Азея, не слыша и не ощущая собственных слов.
— Рид, его…имя.
И Эльда лишилась чувств. Почувствовав, что самое страшное осталось позади, робко приблизился Гаспер. Склонился над малышом и заглянул в его сморщенное, красное, перекошенное от плача лицо и, не получив ответа на никому, кроме него не известные вопросы, поднял недоумевающие глазенки на Азею.
— Все хорошо, Гаспер, — неловко улыбнулась Азея, — все закончилось. Это твой братик.
И поняла, что больше терпеть не может. Что теперь — то можно. Слезы незамедлительно рванулись вон, Азея прикрыла лицо рукавом и разрыдалась. Тихо, выдавая себя лишь редкими вздохами, всхлипами и трясущимися плечами.
В маленькой комнате, окутанные сумраком плакали взрослая женщина и младенец… А совсем рядом погибали люди…
Эпизод VIII
Медленно отворялись тяжелые ворота Аборна. Как крылья гигантской траурницы, решающейся взлететь. Неторопливо ширилась щель между створками, в которой все отчетливее различалось гудящее скопление людей. Оно не двигалось. Немногочисленные стражи города выстроились перед собравшимися в тонкую цепочку, создав единственную преграду между толпой и войсками, осаждавшими столицу. При желании ее легко можно было разорвать, однако предводители народа не торопились с опрометчивыми решениями. Через каких-то полчаса, стражи, по приказу своего Главы, все равно разомкнули бы звенья.
Линвард был одним из тех, кто оказался лицом к лицу с безумной силой, имя которой — толпа. Он видел их лица, слышал голоса, улавливал любое изменение настроения этой живой бурлящей массы. И не понимал, что чувствует сам. В одну сторону тянуло уважение, в другую — здравый смысл. Жители города защищали свои дома и не боялись даже отточенных клинков собравшейся армии.… Этим не возможно было не восхищаться. Но без оружия, с одним лишь убеждением в головах, идти напрямик, прямо в пасть дикого зверя, носящего имя войска — и дико, и глупо. Пустая затея с безрадостным концом. Линвард не верил в успех. Удача казалась призрачной и невесомой.
