Выбор офицера - Гришин Алексей Иванович (электронные книги бесплатно .TXT) 📗
Давай-давай, поучи курсанта Клиссона тактике организации засад и борьбы с ними — подумал я, однако вслух только заверил, что по лесам ходить умею, ибо батюшка подрабатывал ловлей браконьеров и меня с собой в лес брал не раз — а что, нормальная легенда.
Вообще Марта оказалась приятным собеседником и за разговором мы и не заметили, как подошло время обеда. Тут и появились наши наниматель и командир. Выглядели они весьма довольными, но нас результаты их переговоров не интересовали — мы на отдельных контрактах. С ними подошли еще одиннадцать человек. Таким образом, в составе отряда охраны, помимо командира, было двенадцать бойцов и только один лучник. Фурнье спешил и ждать, когда найдется второй, не стал.
Вечер ушел на сбор каравана, приобретение и укладку дорожных запасов, распределение обязанностей. А с рассветом мы двинулись в путь.
Колонна состояла из шести подвод. Три полностью груженные товаром и одна с припасами шли посредине, две, отданные в распоряжение охраны и слуг, шли в голове и хвосте колонны. Ночевали на постоялых дворах, выставляя, тем не менее, пост охраны из четырех человек, сменявшихся каждые три часа. Нам и слугам снимали комнаты на четыре человека, Фурнье и де Куэрон — на двоих, Марта спала в комнатах, предназначенных для женской прислуги.
Однако, к моему и Марты удивлению, во время движения никакого походного охранения де Куэрон не выставлял. На недоуменный вопрос Фурнье он ответил, что за безопасный проход каравана отвечает перед лигой наемников, абсолютно уверен в боеспособности своих людей, ну кроме двоих, разумеется, и вообще просит не указывать ему, как организовывать охрану. Так что эта самая охрана спокойно ехала в повозках, тихо наслаждаясь бездельем.
От безделья бойцы в лучших традициях сплетников перемывали косточки общим знакомым, от них я и узнал, что Марта действительно родилась в семье фламандских крестьян в какой-то дикой глуши (ну не могло такого быть, просто по законам генетики). Кто-то там научил ее виртуозно владеть луком (ну разумеется, все крестьяне просто мастера этого дела, кто бы сомневался!). Однако, когда девчонке было примерно пятнадцать лет, деревня попала под рейд кастильского карательного отряда. Как раз в то время в тех краях прошли крестьянские бунты, и войска получили приказ объяснить быдлу, кто в доме хозяин.
Убивать никого каратели не стали — кто работать будет? Но повеселились знатно, от души. Марте страшно изуродовали лицо. Что с ней делали еще, наши воины обсуждали особенно подробно, в деталях, явно зная это дело не понаслышке.
Вот после этой истории Марта из деревни и сбежала. Изуродованное лицо намертво закрыло для нее возможность найти достойную женскую работу. Прибилась к охране какого-то сеньора ну там постирать, пошить, еще чем обслужить (искренний разудалый смех!), но как-то и свое умение стрелять показала, за что была переведена в статус дружинника. А потом тот сеньор дружину распустил, и Марта подалась в охрану караванов. Дело она свое знала, неоднократно спасала караваны от нападения — никогда не паниковала, стреляла невероятно быстро и убийственно метко, за что ее и ценили.
Единственная беда — мужиков к себе не подпускала. А вот темной ночкой, да поворотить бы ее к себе спинкой, да наклонить, да юбчонку задрать… Ну, дальше как обычно — такие разговоры одним заканчиваются. Мне они уже на второй день приелись, потому я и стал стараться как можно больше времени с Мартой проводить. Нет, о сексе там речь не шла даже в перспективе. Она женщина разумная, самостоятельная, а главное мечтала о нормальной семье, чтобы дом, муж, дети. Понимала, что с ее лицом это невозможно, но мечту прогнать не могла, да и не хотела. Такие на дорожные приключения никогда не разменяются. Зато она много видела, о многом могла рассказать, а рассказчик была удивительный! Речь яркая, образная — слушаешь ее, и перед глазами все как вживую происходит. Жила бы в моем мире — точно великим писателем стала или режиссером. А что там за нашими спинами шипят — ну ни разу не волновало.
Вот в такой мирной атмосфере мы и добрались до Пикардии. Я уже уверовал в счастливую звезду де Куэрона, ведь до Амьена оставалось всего два перехода.
Все изменилось, когда караван остановился на постоялом дворе близ аббатства Нотр-Дам-де-Бретёй. Как принято, после ужина все, кроме поста охраны, завалились спать, но мои соседи устроили такой храповый хор, что я твердо понял — уснуть мне сегодня не судьба. Через час заступать на пост, так что отосплюсь днем в повозке, благо службой нас не нагружают. А пока решил выйти прогуляться, подышать свежим воздухом. Было полнолуние, тепло, на небе ни облачка, извилистая тропинка вела к тихой речке, от аромата некошеной травы кружилась голова, кузнечики сходили с ума — благодать!
И только я отошел от постоялого двора, как услышал негромкий разговор де Куэрона с неизвестным.
— Завтра выезжаем на рассвете. Со мной четыре человека, остальные — чужие. Перед лесом я выставлю своих людей в три двойных дозора, сам буду в правом. Возьму с собой одного щенка — он кажется опасным. По крайней мере, купец говорит, что никогда не видел такой работы с оружием, так что его я убью сам, чтобы все получилось наверняка. Лучник всего один и тот — баба. Стреляет, правда, хорошо, и к ней в бою не подобраться. Попробую подлить ей сонного в питье, надеюсь, поможет. Она обычно не едет, идет пешком около третьей повозки, там же держит лук и стрелы.
— Так яду ей и все дела — потом прирежем, на тебя никто не подумает.
— Нельзя. Если уснет — народ только посмеется, типа не вовремя у бабы кровь пошла. А вот если помирать начнет — тут уже другая реакция будет. Так что только сонное и то только слабое, чтобы замедлилась, — де Куэрон прокашлялся и продолжил: — Как захватите обоз — купца и слуг хоть огнем жгите, но чтобы живые были — мы же их спасти должны. Если меня заподозрят — конец нашему делу, больше ни одного барана привести не смогу. Напоминаю — на грабеж у вас десять минут, не больше. И еще — уводите только повозки с товаром — не хочу до Амьена пешком идти, да и у купца должно хоть что-то остаться. Все-таки охранник я или кто?
— Или кто — или кто, — с тихим смехом ответил собеседник. — Ладно, девицу мы из арбалета приголубим. Да не волнуйся ты, не впервой!
— Вот то-то, что не впервой — не расслабляйтесь. Ладно, удачи!
Весь разговор я пролежал, вжавшись в землю, не шевелясь, в лучших традициях ирокезов. Вымок в росе, продрог, но себя не выдал.
Вот уж действительно повезло, так повезло! На самом деле я этому типу изначально на грош не верил и, если бы он пошел со мной в дозор, следил бы за ним в оба глаза. Ну не должен командир сам идти в охранение — его дело — командовать, так что хрен бы он меня врасплох застал. Но вот с остальными что делать? Предупредить? А кто мне поверит? Да тот же Фурнье на смех поднимет — тоже мне — щенок на матерого пса хвост поднял! И от остальных другой реакции ждать не приходится.
Кроме того, а кто те четверо, на чью помощь наш бравый командир рассчитывает?
Так что поговорить я могу только с Мартой. Но когда? В какой момент и куда де Куэрон снотворное сунет?
Делать нечего, придется идти в спальню, на радость окружающим — благо сегодня она одна в комнате. Вот ведь повод для сплетен будет! Но по-другому нельзя, жизнь дороже.
Моя смена закончилась в три часа и, под одобрительные смешки старших товарищей, я направился в комнату Марты, расположенную на втором этаже. А поскольку дверь изнутри была закрыта на задвижку, я, как истинный кабальеро, полез в окно. Нашел во дворе лестницу, приставил к стене, тихонько поднялся, ножом аккуратно снял крючок, державший ставни, открыл их и тут же получил каким-то тазом по морде! Громко, больно, обидно, понимаешь, да? Из соседних окон грохнул здоровый мужской хохот — видимо народ давно ждал от меня решительного поступка, а от Марты подобной реакции.
Вот и совершай рыцарские подвиги во славу прекрасных … хм… гм… да, прекрасных дам, а какие они еще бывают?!
