Immortality (СИ) - Грушевицкая Ирма (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
Если кто-то и был в комнате, я их не видела. Только когда рядом с Эдвардом появилось лицо его спутницы, я вздрогнула и моргнула.
- Кто это, милый? Вы знакомы?
Он не отвечал. Никогда Эдвард так не напоминал камень: белый, холодный, неподвижный. Эмоции на его лице были не читаемы.
Но вот я вижу, как он собирается с силами и делает шаг ко мне. Рука Тани, лежащая на его плече, безвольно падает, словно мирясь с неизбежным. Ещё один шаг, другой, третий…
А затем его протянутая рука проходит сквозь щит и касается моей щеки.
Всё оказывается даже лучше, чем я предполагала. Его ладонь твёрдая и тёплая. От неё веет силой, и я купаюсь в этой силе, расслабляюсь и на секунду теряю контроль. Я закрываю глаза и позволяю всем эмоциональным рецепторам сосредоточиться на этом крохотном клочке моего кожного покрова, которого касается его ладонь. Я вся – её абрис. Вся Белла – это ладонь Эдварда. Уничтожьте моё тело, я буду жить там, где он касается меня.
И вот, наконец, это происходит: он делает последний шаг и становится совсем близко. Я слышу потрясённый выдох всех находящихся в комнате. Не знаю, что произошло, но я чувствую, будто он входит прямо в мою душу. Клетки мозга наполняются им, мы становимся единым организмом. Я чувствую, как мой щит, будто незримая вуаль, чуть потрескивая, окутывает нас.
Мы одни. Во мне.
Я открываю глаза и ловлю его изумлённый взгляд.
- Это невозможно, - шепчет Эдвард. - Не верю. Это не может быть правдой.
Потрясённая, что он не убегает от меня с проклятиями, я молчу.
Его рука подрагивает на моей щеке. Сначала неуверенно, но затем все смелее она начинает двигаться. Пальцы Эдварда порхают по моему лицу: лоб, скулы, веки - ни одну чёрточку он не оставляет без внимания.
- Чем бы ты ни была, спасибо за эту иллюзию.
Он не верит в моё существование, полагая, что я специально вызываю в нём воспоминания.
Я первая делаю шаг назад, и его пальцы покидают моё лицо.
- Нет! - выдыхает он, и в этом потрясённом выдохе я слышу агонию. Совершенные черты перекашиваются, и Эдвард бросается ко мне, заключая в объятья. - Останься ещё на мгновение. Умоляю!
Если бы я была человеком, он в мгновение ока задушил бы меня. Даже сейчас его объятья настолько крепки, что я чувствую, как трескаются мои кости. Это почти не больно. Эта боль – ещё одна моя нечаянная радость.
Словно сквозь вату я слышу голоса - мужские и женские. Кто-то требовательно кричит, кто-то возмущается, кто-то умоляюще о чём-то просит… Они спорят, пока я пребываю в личном раю, сжимаемая Эдвардом.
- «Здесь вечный отдых для меня начнётся», - шепчет он, и я с удивлением узнаю знакомые слова известной трагедии. - «И здесь стряхну ярмо зловещих звёзд с усталой шеи. Ну, в последний раз, глаза, глядите; руки, обнимайте!»
Объятья становятся ещё крепче, заставляя меня стонать от боли.
- Эдвард, ты её убиваешь.
Я не могу понять, чей голос произносит эти слова. Чьи-то руки пытаются оторвать от меня Эдварда, но он в мгновение перекидывает меня через плечо и становится в защитную стойку.
Я слышу рычание, раздающееся из его горла, и впервые вижу объятые ужасом лица собравшихся.
- Эдвард, - Карлайл делает шаг вперёд, поднимая руки ладонями вверх. – Всё в порядке, сынок.
- Не подходи, отец. - Предостерегающие слова едва можно различить между клокотаниями в его груди. - Если я сошёл с ума, не лишай меня этой радости.
Я всё ещё спрятана за ним. Левой рукой Эдвард прижимает меня к своей спине.
На мгновение я прислоняюсь к нему щекой, кожей ощущая шелковистую ткань его костюма. Не в силах удержаться, я закрываю глаза и вдыхаю его запах.
Перед глазами пробегают яркие картинки наших встреч. Вот я впервые вижу его в школьной столовой – ослепительно красивого, сидящего в окружении своих таких же блистательных братьев и сестёр. Урок биологии, и его обращённые на меня полные ненависти глаза. С какой мукой они смотрят на меня после той аварии с фургоном Тайлера. С той же мукой во взгляде Эдвард признаёт, что нам нельзя дружить. Поездка в машине из Порт-Анджелеса, где я ошарашиваю его словами, что мне всё равно, кто он такой. А после - наша поляна. Признания. Первый поцелуй. Последний поцелуй…
Видения не заняли и доли секунды, но щекой я почувствовала, как напряглась его спина. Эдвард замер, чтобы в следующую секунду оказаться лицом ко мне.
Он долго меня изучает. Я мечтаю, чтобы Эдвард снова меня коснулся, но он неподвижен.
Наконец, он неуверенно произносит:
- Белла?
В первую секунду он морщится, будто звук моего имени причиняет ему боль, но быстро справляется с собой и произносит уже более уверенно:
- Белла.
Эдвард всё повторяет и повторяет моё имя, будто вспоминая его звучание, пробуя на вкус, и с каждым разом изумление и неверие в его голосе сменяются надеждой и радостью.
Сколько времени мы так стоим – не знаю. Знаю одно: ради этих мгновений я готова прожить в одиночестве ещё девяносто лет. Я буду смаковать их, перебирать в своей совершенной памяти. До скончания времён они будут моим успокоением.
Теперь уже я первая протягиваю руки и касаюсь его безвольно повисших ладоней. Эдвард замирает. Я переплетаю наши пальцы.
- Ты тёплый, - шепчу я.
- И ты, - отвечает он спустя несколько мгновений и улыбается. От этой знакомой кривоватой улыбки перехватывает дыхание.
Мы снова молчим, соприкасаясь ладонями, не желая отводить друг от друга глаза.
Я не хочу ни о чём думать. Не хочу бояться. Не хочу шевелиться и дышать. Лишь когда Эдвард снова притягивает меня к себе, я позволяю себе короткий стон.
Между нами проплывают столетия. Уходят миры, сменяются эпохи. Цивилизации тонут в пучинах волн и солнечных вихрях, пока меня обнимает любимый.
Эдвард зарывается лицом в мои волосы, и я чувствую его дыхание. Оно тёплое, как и его ладони, как и всё его тело.
- Я всё ещё слышу его.
- Что?
- Твоё сердце. Ты пахнешь по-другому, не такая хрупкая, но ты всё ещё моя Белла.
Он произносит эти слова, и в сердце моём ядерным топливом разливается громадное, всепоглощающее счастье…
… чтобы в следующее мгновение уступить место холодной атомной зиме.
- Но ты больше не мой Эдвард.
Я говорю это и со страхом жду, что же будет дальше.
Сколько раз я умирала – счёт своим смертям я уже давно не веду. Сколько неправильных дорог я выбрала, вместо того, чтобы навсегда довериться одной верной тропинке. Все пути, пройдённые мной в жизни, так или иначе привели бы меня к нему – я понимаю сейчас, что другой судьбы для меня быть не могло. И сейчас я в самом её конце. И больше ничего и никогда для меня не будет.
