Ойкумена (СИ) - Николаев Игорь Игоревич (книги txt) 📗
Бретер был крут и стилен, он изящно рассек мешочек прямо в воздухе и шагнул к противнику, занося клинок для решающего удара. Шагнул прямо в золотистое облачко мандрагоровой пыли и свалился в полном беспамятстве от первого же вдоха. Потому что не родился еще на свете человек, который способен выдержать дурман дьявольского растения в первозданном виде, без умягчения через эликсиры.
Заезжего фехтовальщика торопливо зарезали, на том приключение и закончилось, оригинально разнообразив жизнь заскучавших было Врат. Оружие и прочее снаряжение за отсутствием побратимов и родственников отошло кабаку. Тело прибрал старый могильщик по своему праву, освященному годами традиции. Зарубленный уголовник тоже куда-то делся, скорее всего, утащили подельники, чтобы сжечь и развеять пепел.
И все бы ничего, только бретера этого выписал из Королевств Сантели, под большим секретом и за очень хорошую оплату, в мерках, причем не «хороших», а «солдатских», то есть на треть тяжелее обычной золотой монеты. И бог бы с ними, с монетами, Пантократор дает, Пантократор забирает, а потом дает снова, дело житейское. Тем более, что получил покойник лишь треть от общей суммы. Но бретер и его сумка были уже завязаны в серьезном и скором предприятии, и найти ему полноценную замену за оставшиеся дни представлялось решительно невозможным делом.
Поэтому бригадир пребывал в состоянии тихой ярости, а хозяйка Аптеки в напряженных размышлениях.
- Отменяем? - наконец предложила Матриса.
- Еще чего! - сумрачно огрызнулся Сантели, но перехватил недовольный взгляд собеседницы и вспомнил, что говорит не с девочкой на побегушках. - Нет, нельзя, - сказал он уже чуть спокойнее, не хватаясь за топор. - Все уже расписано...
- Но у нас больше нет лекаря и бойца, - напомнила Матриса. - Взять неоткуда.
- Нет безвыходных положений, есть лишь предел риска, - неожиданно для самого себя выдал бригадир. Иногда он высказывал внезапные афоризмы, туманные, но красивые.
Матриса глянула с кажущейся рассеянностью на служек, которые размазывали по полу красные лужи. Утренние гуляки, не смущаясь недавним кровопролитием, уже гулко стучали по столам кружками из выскобленных тыковок, самой дешевой и бросовой посуды. Более солидная публика степенно и внушительно потягивала питие из оловянных кружек. Среди них был и Кай, пропустивший самое интересное и не навязывающий свое общество бригадиру. Мечник не столько пил, сколько ждал, пока командир закончит разговор.
- Лекаря нет, фехтуна нет, - повторила Матриса. - Рискнешь без них?
За фехтуна сойдет наш тайный рыцарь, - тихо сказал Сантели, отвернувшись к стене и как бы случайно закрыв рот рукой.-
Обсуждали, - скривилась Матриса, так же прикрыв губы, ее гладкое лицо подернулось гримасой и недовольными морщинами, как старая, осыпающаяся от сырости фреска. - Не пойдет. Кай хорош, но знает рыцарский, военный бой, здесь же дело иное. Нужен бретер, настоящий, городской.
- За неимением конюшего... - бригадир не стал заканчивать известную и скабрезную шутку, пародирующую непристойные обычаи южан.
- Конюх здесь не пойдет, - поджала губы Матриса.
- А лекарь у нас и так есть, - сказал Сантели, сделав вид, что не услышал ремарки собеседницы.
- Вот тут уж хрен тебе, - Матриса скрутила кукиш и без стеснения показала деловому партнеру. - Рыжая девка мне еще пригодится.
- Не ты ли намедни жаловалась, что пользы с нее никакой? - ехидно напомнил бригадир. - И что переплатила за рыжую?
- Я, - не стала вилять аптекарша. - Ну и что? Сколько молока ни дает, все мое.
- Отдай ее мне в поход, - прямо предложил бригадир.
- Не дам, - отрезала Матриса. - Девка, положим, не безнадежная и не безрукая, пользу приносит, что есть, то есть. Но она не «полевая», сам знаешь. До сих пор морду корежит, когда шерсть на голое тело надевает. Когда свиней режут, едва не блюет. А как узнала, почему у нас кладбища нет и кто на Ферме живет, весь день руками тряслась, плошку мерную разбила. И по-прежнему рыдает по ночам, через день-два, когда думает, что я не слышу. Мать во сне зовет, да все на чудном языке.
- Я к ней Шену приставлю, - очень серьезно пообещал Сантели. - Чтоб день и ночь над душой стояла, берегла.
- Не дам, - повторила Матриса. - Угробишь девку, а мне ни пользы, ни прибытка.
- Да чтоб тебя... - Сантели буквально задушил рвущееся из глотки ругательство. - Как будто здесь только мой интерес! Денежки то твои!
- Ага, - согласилась Матриса, глядя на россыпь красных капель. что успели высохнуть на потолке, среди закопченных стропил. - И четыре мерка уже пошли по ...
Она не закончила. Сантели скрипнул зубами. Крыть было нечем.
- Найди фехтуна, - неожиданно очень серьезно посоветовала Матриса. - Хорошего, чтобы для нашего дела точно пригодился. И тогда я подумаю насчет Хель. Но только подумаю, - сразу оговорила она.
Бригадир здраво оценил свои возможности по изысканию настоящего бретера с грамотой в течение двух-трех дней. Тихо выругался и подозвал Кая. Точнее махнул рукой, показывая, что теперь свободен для разговора. Мечник кивком приветствовал Матрису, склонился к уху бригадира и коротко зашептал. С каждым словом Сантели прищуривался все больше и больше, пока его и так довольно узкие глаза не утонули в сети морщинок.
- Значит, подумаешь насчет Хель, если фехтуна найду? - повторил бригадир, остро глянув в глаза аптекарши. И сказал, как топором рубанул. - Начинай думать.
Он резко вышел из кабака, оттолкнув какого-то некстати подвернувшегося под руку. Тот хотел было громко возмутиться в спину бригадира, но следующий за командиром Кай коротко глянул на пригородного - судя по одежке - мужичка, и все возмущение застряло у того в глотке.
Сафир уже открыл заднюю дверь Аптеки, ведущую в пристройку, что служила операционной. Ну, то есть как ... правильнее было бы сказать, что это универсальное помещение для droch obair, «грязной работы». Здесь сваливались охапки флоры для переборки и сушки, хранился избыток горючего сланца. Случалось, Матриса вела тут переговоры, не терпящие сторонних ушей. Иногда разделывалась и засаливалась свинина. И не только свинина, поскольку с точки зрения местных что человек, что свинья - суть мясо, поэтому ампутации проводились на одной и той же колоде.
Полгода назад по настоянию Елены в центр большого сарая вместо той самой колоды водрузили большой стол, который девушка самолично скоблила и шпарила кипятком перед любой операцией. Матриса поначалу смотрела на это скептически, однако больные действительно стали выздоравливать легче и быстрее. Не намного, однако, достаточно, чтобы начинание «мастерицы Хель» оказалось молчаливо признано.
На столе лежал «смоляной», которого удерживала пара его друзей, четвертый - бригадир - стоял поодаль, мрачно катая по костяшкам пальцев монету, обрубленный по краям королевский тынф, зеленый и невероятно фальшивый даже на вид.
Узкие и длинные окошки, забранные тонкими слюдяными пластинами под односкатной крышей, давали мало света, так что Сафир запалил дополнительно три магических светильника, «вечные лампы». Лена передала ему корзину с покупками, скупо приветствовала бригадира, стараясь не дрогнуть ни голосом, ни лицом. Ей пока не доводилось заниматься лечением в одиночку, да и человек по имени Ян был сугубо неприятен. Однако по неписаным традициям лечение должно было оказываться сразу по факту поступления пациента. Дело шло к тому, что придется впервые работать одной.
Какое-то время Елена считала, что все банды искателей удачи (именуемые здесь «бригадами») одинаковы - сборища ублюдков и негодяев, готовых рисковать жизнями и душами (то ли существующими, то ли нет) в поисках Профита. Довольно быстро выяснилось, что это не так. Бригады довольно четко делились по специализации, территориям охвата, численности, сбыту и так далее. Бригада Сантели, например, относилась к крепким и уважаемым »середнякам», которые работали по золоту и не слишком сильным артефактам в подземельях и завязывались на сбыт во Вратах.
