Обреченные попаданцы (СИ) - Калинин Алексей Николаевич "lemex31" (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
Я смотрю на этих людей и понимаю, что они это говорят вполне серьезно. А рычание меж тем становится всё ближе. Оно обволакивает нас и звучит со всех сторон, как музыка в кинотеатре. Судить по звуку – оборотень размером со слона. И клыки у него должны быть с мою руку величиной. Песню им? Будет им песня.
– Скрылось солнышко за лесом,
Последний луч ушел за край.
Пушистый котенок споет тебе песню,
Баю-бай, баю-бай, баю-бай.
Я не могу ручаться за свой голос, но он у меня так предательски дрожит, что я почти ощущаю, как голосовые связки бьются друг о друга. Зато допеваю куплет до конца. Вы не представляете – рычание смолкает. Может, от удивления.
Драмир и Зверобой переглядываются, удивленно смотрят на меня и… сгибаются от хохота.
– Анна, мы же пошутили! Аха-ха-ха-ха! Ну и горазда же ты пищать…
Краска кидается в лицо. Ух, как я сейчас на них зла! Набираю в грудь воздуха, чтобы отчитать этих шутников, и тут же весь расходую на дикий визг. Нет, не просто так, а потому что на меня с расстояния в пару метров прыгает серая туша.
21.02
Краска кидается в лицо. Ух, как я сейчас на них зла! Набираю в грудь воздуха, чтобы отчитать этих шутников, и тут же весь расходую на дикий визг. Нет, не просто так, а потому что на меня с расстояния в пару метров прыгает серая туша.
Огромный серый волчара падает в травушку-муравушку и зажимает огромные уши лапищами. Хотя, какой это волчара? Скорее мутант какой-то, вроде черепашек-ниндзя. Только не черепаха, а волк. Я продолжаю упоительно назвизгивать.
С большого дуба падает скворец. Очумело оглядывается по сторонам, видит меня и крутит крылом возле виска. Похоже, что пытается честь отдать. Откуда-то издалека доносится крик:
– Анна-а-а, пре-е-кра-а-ти-и!
У меня как раз заканчивается воздух в груди, но энтузиазма ещё много, поэтому я ещё раз глубоко вдыхаю и слышу, что крик раздается уже рядом:
– Анна! Перестань!
Я невольно выпускаю воздух – лети, родной. Кто же это смеет меня отвлекать от заслуженного визга?
Оказывается, что я немного перестаралась… Совсем чуть-чуть. Мои спутники лежат в той же самой позе, что и напавший получеловек-полуволк, но в отличие от него они ещё и шевелятся. Нападавший же не подает признаков жизни, если не считать тонкую струйку слюны, стекающую из пасти.
– Я увлеклась?
– Да уж, волчик был немного туп. Лучше б врезался он в дуб, чем на тебя из кустов прыгать. Поможешь нам заныкать труп? – чуть заторможено отзывается Зверобой.
– Как труп? Я же совсем немного покричала, – я растерянно оглядываюсь на Драмира.
– Чего ты на меня смотришь? Я не из Гринписа, так что ругать не буду. Голосище у тебя знатный, до сих пор в ушах звенит. А вон тому соловью ты и вовсе нанесла контузию.
Я оборачиваюсь на сбитую птицу. Птаху рвало на родину. То есть тошнило на дуб. Малоприятное зрелище, мне даже стало немного стыдно. Зато радуюсь, когда серый оборотень шевельнулся. То есть сперва радуюсь, а потом с тихим поскуливанием прячусь за Драмиром и его другом.
– О как, а он оказывается живой. Ну ничего, сейчас чик! и станет мертвым, – Драмир с хищным оскалом начинает приближаться к перевертню.
Получеловек-полуволк мотает лохматой башкой так сильно, что блохи разлетаются с крайне недовольными криками. Точно также болтает головкой и контуженый соловей.
– Не надо сик, – жалобно просит оборотень
– Чего не надо? Каких сик? – переспрашивает Драмир, поигрывая кинжалом, как завзятый абрек перед приготовлением шашлыка.
– Да не сик, а сик!
– Да каких сик-то?
– Не каких, а какого – вообсе никакого сик не надо.
– А-а-а, – догадываюсь я. – Это у тебя такой дефект дикции? Сепелявись?
– А ты сего дразнисся? Попробовала бы поговорить с такими зубисями, я бы на тебя посмотрел. Эй, мусина, убери свой носик, а то я боюсь. А когда я боюсь, то насинаю плохо пахнуть.
Жлобина больше двух метров ростом, зубищи, как мои пальцы. Лапищей может меня пополам переломить… и боится.
– А чего ты сам бросаешься на людей? Чего ты пугаешь? – грозно нахмуриваюсь я.
Когда я грозно нахмуриваюсь, то даже сама себя иногда пугаюсь. Волчара тоже задрожал.
– Страсно было, вот и ресил напугать. А ты виссять насяла… Птиську мою контусила… – огромная лапища любовно гладит серые перышки. Соловей шатающейся походкой забирается на лапу оборотня и пьяно добирается до плеча, где без сил падает на спину.
– В самом деле, Анна. Надо всё-таки аккуратнее. Не на продавца помидор кричишь, а на реликтовое существо. Их беречь нужно, чуть ли не на руках носить, – хмыкает Драмир.
– Я не хотела. Так само получилось. Чего оно само на меня как выскочит, как выпрыгнет. И «птиська» его сумасшедшая, и сам он дурак, хоть и оборотень, – обижаюсь я на такие несправедливые замечания и отворачиваюсь от неблагодарных мужчин. Для них же стараешься, а они…
– Ты как, бедолага? – с участием спрашивает Драмир.
– Усе лучсе. Вот только не крисите больсе, посалуйста, – умоляющим голосом произносит оборотень. – А то птиська тосе пахнуть будет.
Я фыркаю. Нет, мне птичку жалко, но если вспомнить, как эта зверюга выла и пугала нас… Я отхожу с видом оскорбленной королевы. С таким же видом срываю малину и бросаю её в рот. Вот так вот я умею кусать…
Да что же за день-то такой сегодня? Вместе с ягодой ко мне в рот попадает клоп. Кто пробовал на вкус это насекомое, тот поймет, что я в данный момент нахожусь отнюдь не на седьмом небе от счастья. Но не покажу им! Ни за что не покажу. Выплюну в сторонку и сорву ещё одну ягодку… чтобы заглушить вкус предыдущей.
Опять невезуха! Уже готова выть и ругаться. Возможно, даже матом. Рот полон запаха дешевого коньяка. Нос чувствует, что весь мир пахнет клопами. А на душе так плохо, что хоть плач.
– Анна, если ты наелась клоповьей малины, то подходи ближе, мы уже успокоили зверюгу.
– Как клоповья малина?
– Так, это малина со вкусом клопов. Колдуны её разводят, чтобы настойки делать. Говорят, что иногда получается не хуже «пяти звездочек».
– И вы молчали? – я захлебываюсь от возмущения.
– Мы думали, сто ты снаесь, – скалится огромными зубищами оборотень.
Я фыркаю на этих недотеп и полуволка. Вот и чего они такие ехидные? Чего я им сделала? Нет, что сделаю в дальнейшем – знаю точно, но сейчас-то из-за чего? Подумаешь, голосом оглушила. Так это от испуга. Не виноватая я, он сам вырвался. Я думаю так, злюсь и потихоньку обрываю кустик с вонючими ягодами – кому-то сегодня достанется вкусная каша. Нет, я не злопамятная – отомщу и забуду. Если не забуду, что уже отомстила…
21.03
– Скажи-ка нам, волколак, ты зачем возник вот так? Мы тебя могли и грохнуть, понимаешь ты сей факт? – тем временем Зверобой протягивает оборотню флягу с водой.
Зверюга асфальтового цвета благодарно кивает и одним махом выдувает фляжку. Только торопливые бульки разносятся по поляне. Блестящие капельки остаются на бороде, такое можно увидеть у собаки, когда та лакает из лужи.
– Я се говорю – напугался. Давно людей не видел. И хотел вас напугать, стобы вы как мосно быстрее отсюда убрались. Тут мои семли, тут моя отсисна, – вздыхает лохматый путешественник.
Соловей начинает потихоньку шевелиться. Мне кажется, или он в самом деле состроил фигуру из трех перьев и исподтишка показывает в мою сторону?
Я уже набрала полный карман ягод. Пусть карман будет испорчен, зато моя месть будет очень коварной. Сегодня вечером кому-то придется горько пожалеть о насмешках надо мной. И это сожаление в самом деле будет очень и очень горьким. Из груди вырывается смешок:
– Муахихик!
Видимо, я слишком громко выражаю свои эмоции, если существа на поляне вздрагивают и поворачиваются ко мне.
– Снаете, луссе я пойду, а то у вас какая-то девуска странная. Покусает есё, а мне потом придется уколы ставить от бесенства… – задумчиво говорит оборотень, посматривая в мою сторону.
Нет, не показалось. Соловей и в самом деле показывает фигуру из трех перьев. Ещё и клювиком щелкает, пичуга неразумная. Почему-то захотелось подойти к неё и гаркнуть на ухо, чтобы окончательно прочистить то, что этот певец полей и рощ считает мозгом.
