Между двух огней - Эльденберт Марина (полная версия книги TXT) 📗
Блондин перехватил меня за талию, дернул на себя. Сладковатый запах его парфюма окутал тошнотворным облаком. Еще не успела понять, что происходит, как горячие ладони легли на ягодицы и сжали почти до боли. Я саданула коленом между ног, но промахнулась и попала ему куда-то в бедро.
— Руки убрал! — прорычала, вонзая ногти ему в ладонь.
— Любишь пожестче? Одобряю!
Краем глаза заметила отделившегося от танцующих мужчину, но прежде чем тот успел приблизиться, блондину прилетело в нос с другой стороны. С размаха и настолько точным ударом, что он едва удержался на ногах, только схватился за лицо. Пальцы Гроу сомкнулись на его плече.
— Она со мной. Вопросы? — Хриплый низкий голос прокатился по телу волной будоражащей дрожи. Поскольку вопросов не возникло, кроме нечленораздельного бурчания и мотания головой, меня выдернули из музыки в оглушительную тишину коридора.
— Я не с тобой. — Резко отняла руку.
— Неужели?
Одного взгляда в зеленые волны огня хватило, чтобы меня накрыло с головой. Он толкнул меня к стене, вжимая в неон, я зарычала и хрипло застонала в жесткие губы со вкусом сигар и кофе. Кажется, мимо кто-то прошел, но мне уже было все равно. Меня несло от поцелуев-укусов, обжигающих губы, от рваного прерывистого дыхания, от скользящей под пальцами ткани рубашки. Кожа под ней была просто огненной.
Когда его пах вжимался в мои бедра, с губ срывались хриплые стоны.
Мои или его?
Да какая разница!
Сознание выпадало кусками — от снятого браслета до стоянки.
От взметнувшегося ввысь флайса до рук Гроу на панели управления. Меня трясло, и воздух между нами вибрировал от напряжения, сгущавшегося с каждой минутой. Туман перед глазами в странной зеленовато-огненной дымке и вертикаль зрачка, раскрывшегося во всю радужку, вытесняющего цвет стихии.
Холодный шелк покрывал мои горячие губы.
А еще в его квартире были высокие потолки, это я запомнила точно.
В общем-то это было последнее, что я запомнила.
От прикосновений плавилась кожа. Сбивающееся дыхание рвалось из груди, когда пальцы скользили по губам, по шее, лаская впадинку между ключиц. Я дышала этой близостью, я ей жила — даже не представляя, как можно быть столь жестоким и нежным одновременно. Полыхающие алым глаза, распахнутые в самое сердце, браслеты пальцев на запястьях. Сотканная из противоречий чувственность, когда он в меня входил, и я раскрывалась ему навстречу хрипло, на выдохе, выгибаясь от сумасшедшего желания и невозможности коснуться. Только кончиками пальцев рук в его стальном захвате. Только губами губ, когда он позволял.
— Моя. — Горячее дыхание обжигает кожу, а низкий, вибрирующий звериным желанием голос рождает дикое, отчаянное желание подчиниться.
Движения внутри, от которых все сжимается сладко-сладко, сбивающееся дыхание и взметнувшиеся высоко над нами сливающиеся огни. Ласкающие друг друга, вплетающиеся горящими контурами, прорастающие один в другой. Кажется, я сейчас умру от наполненности, от этой глубины, от резких сильных ударов во мне, от прикосновений горячих губ к груди. Кажется, или я уже умерла, потому что не может быть так неправильно, так бессовестно, так отчаянно хорошо.
Очередное движение — глубокое, сильное — и мир рушится, собираясь заново из сорванного с губ стона. Его рычания и мощной пульсации внутри. Дрожащих на ресницах слез и имени, которое я готова кричать, стонать, повторять снова и снова:
— Рэйнар!.. — И обрывать на полувздохе, когда жесткие губы скользят по моим.
Ловить его выдохи снова и снова, признавая самую очевидную в мире истину.
— Моя Леона. Моя…
Океан накатывал волнами и отступал, оставляя на песке прозрачный кружевной шлейф. Я слушала отзывающийся в самом сердце гул, не понимая, почему он так стремительно отдаляется. И почему касающиеся моих губы горчат от…
Сигаретного дыма?
Широко распахнула глаза и дернулась назад, увидев прямо перед собой физиономию Гроу. И ладно бы только физиономию, к ней прилагались плечи, расчерченная татуировкой грудь, накачанные руки, пресс и прочая комплектация постановщика.
— Доброе утро, — хрипло произнес он и облизнул губы. — Ты так сладко стонала.
Утро?
Доброе?
Я подскочила на постели и теперь моргала, глядя на него, пытаясь прийти в себя. Во мне кончился воздух, слова и все прочее, что положено адекватной женщине. Ключевое слово «адекватной», хотя ко мне это явно не относится. Инстинктивно потянула на себя простыню, заворачиваясь в нее до подбородка. Судорожно пыталась вспомнить, что произошло, но помнила только потолки. И губы Гроу на моей шее, когда он… стягивал с меня джинсы.
Я заглянула под простыню, белья на мне тоже не было.
— Какого?..
— Чтобы ничего не натерло, — заявил он, приподнявшись на локте, от чего мышцы прокатились под смуглой кожей, — во сне.
— Мы? — выдохнула я. — Спали? Вместе?
— В моем доме это единственная кровать. Чему ты так удивляешься?
Выдав весь словарный запас девочки из низов, я рухнула на подушки и уставилась в потолок. Мне отчаянно хотелось сдохнуть.
— Завтракать будешь?
— Меня тошнит, — мрачно заявила я.
В надежде, что он отстанет, потому что сейчас я была близка к тому, чтобы закатить самую настоящую истерику. Вопрос только — кому, не себе же самой. За волосы меня сюда никто не тащил. Наверное, это вообще ненормально: желание побиться головой о стену. Ненормально же? Нет, ненормально просыпаться в одной постели с Гроу.
— Если не стошнило до сих пор, уже не стошнит.
Я бы в этом не была настолько уверена, мутило меня знатно. Голова, кстати, не болела, видимо, тоньяс был хороший.
— Со знанием дела говоришь?
— Да. В отличие от тебя.
Он не шевелился, а вот от его присутствия волоски на коже шевелились. Поймала себя на мысли, что мне даже отодвинуться не хочется. Можно подумать, он знает, что я не пила раньше… никогда не пила до вчерашнего вечера так, чтобы…
— Ладэ, между нами ничего не было. Я не трахаюсь с женщинами, если те не в состоянии отличить плюшевого дракона от настоящего. К тому же ты почти сразу отключилась.
Не было?
То есть то, что мы вместе заснули — ничего не значит?
— Ты не могла бы радоваться не так откровенно?
— С чего ты взял, что меня это вообще волнует?
— Если бы не волновало, ты бы не лежала минуту назад с видом, что жизнь кончена.
— Ты знаешь, как выглядит женщина, для которой кончена жизнь?
— Представляю. — Гроу подвинулся ко мне, простыни под нами натянулись. — По сути, такая женщина ничем не отличается от мужчины в этом состоянии, а в зеркало я в свое время насмотрелся до тошноты. Меня волнует всего один вопрос: где, на хрен, была твоя так называемая пара, когда ты напивалась до потери пульса?
Вот теперь меня подбросило на постели.
— Не твое дело! — прорычала я, отшвырнула простыню и вскочила.
В конце концов, что мне там прикрывать. Джинсы и кофточка валялись на кресле вместе с бельем, туда и шагнула.
— Ошибаешься, Ладэ. Мое, — донеслось из-за спины. — Ты выкладываешься на репетициях, сползаешь со сцены в астрале и напиваешься, как девица, которую перед выпускным бросил парень. Через несколько недель на премьере мне нужна Люси. Огонь до небес, а не истлевший фитилек, который со сцены сдует первым порывом ветра или собственными мыслями о несчастной любви.
Подавила рвущийся с губ яростный смешок.
— Будет тебе Люси! — Застегнула бюстгальтер и, резко обернувшись, посмотрела прямо ему в глаза. — Будет тебе охрененная Люси. Такая, какую захочешь.
— Я хочу твою. — Гроу поднялся одним рывком. В отличие от меня прикрываться он не собирался — ни когда мы лежали, ни сейчас, демонстрируя себя во всей красе и в полной боевой готовности. Поэтому я поспешно влезла в джинсы, резко дернула молнию и выругалась, зацепив кожу. Тем острее стало прикосновение к ладони, когда жесткие пальцы скользнули по моим. — Твою и только твою. Такую, какой ее видишь ты. Но гораздо больше мне нужна ты, Ладэ. Потому что я смотрю на тебя, вместо того чтобы смотреть на сцену. Смотрю и думаю только об одном, как бы завалить тебя и трахать до потери пульса, пока ты не начнешь кричать подо мной. Кричать мое имя так же, как сегодня ты кричала его.
