Последнее дело императрицы (СИ) - Чурсина Мария Александровна (читаем книги онлайн .TXT) 📗
Этель вздрогнула, и просыпала щепотку соли на пол. Она и забыла, как закрывали дверь. За узорчатым стеклом оказалась Савия, а перед ней на полу стояло ведро колодезной воды с плавающим в ней жёлтым листиком.
- Вот, — сказала она, улыбаясь. — А суп же будет, да? Если надо, я ещё воды принесу.
Слежку Этель заметила, когда уже почти добралась до имения Сайорана. На центральных улицах Морейна горели шары белого пламени, и светло было так, что она могла бы рассмотреть каждый камень мостовой в подробностях. Этель и сама себе не смогла бы объяснить, что её насторожило. Может, мельтешение теней в переулках. Или шорох шагов за спиной показался вдруг знакомым.
Некоторое время она шла, с трудом заставляя себя оставаться спокойной, не оборачиваться, не бросится прочь. Но, как назло, горло тут же пересохло, и боль в груди поднялась с новой силой, от которой на мгновение потемнело в глазах. Этель пришлось остановиться, чтобы перетерпеть боль и унять головокружение. И в ту секунду, когда осознание происходящего вернулась, она услышала, как затихли шаги за её спиной.
Этель обернулась. Мужчина, который остановился на углу улицы, тоже окинул её беглым взглядом, вынул из кармана куртки небольшой бесцветный кристалл и подбросил его на ладони. Будто ждал знакомого, а знакомый очень уж задерживался.
Мужчина ничем не отличался от остальных горожан, праздно шатающихся вечерами по центру города. Его лицо скрылось в тени дерева — шар белого пламени томно покачивался справа.
"Показалось", — мелькнула спасительная надежда.
Этель снова зажмурилась, тяжело сглотнула. Боль искоркой непотушенного костра осталась жить внутри, но уже не доводила до темноты перед глазами. Осталось только поправить сбившуюся набок застёжку плаща и идти дальше: Грит не особенно любила ждать.
Напоследок Этель ещё раз обернулась. Мужчина стоял вполоборота к ней, нетерпеливо притопывая. Холодный ветер, кажется, пробирался даже сквозь куртку. Руку он сунул в карман, и голову втянул, а ветер всё равно шевелил длинные — до плеч — волосы. На оголившемся запястье Этель разглядела браслет — цепь из грубоватых металлических звеньев. Блики белого пламени прыгнули в лужу, потом на пряжку сапога.
Она развернулась и, надвинув посильнее капюшон на лицо, быстро зашагала к имению.
Этель не опоздала, она явилась как раз вовремя. Когда охранник, звеня цепью, открывал ей кованые ворота, кровавые точки на запястье начало покалывать. В доме оказалось неожиданно светло. Прошлую ночь, да и позапрошлую, Этель преодолевала ступеньки лестниц и коридорные пролёты в полумраке, довольствуясь единственным огненным шаром, а то и вовсе — маленьким оранжевым огоньком. Сейчас же окна первого этажа сияли так, что не мгновение ей почудился пожар.
Шары белого огня висели гроздьями в углах первой залы, а на лестнице чуть покачивались от сквозняка. Этель впервые рассмотрела рисунки на стенах — чудные переплетения ветвей, трав и лилий — раньше всё это казалось ей невнятными, полустёртыми фигурами. А ковры были вовсе не чёрного цвета, а зелёного, как майская трава.
Топот на верхних этажах застиг Этель, когда она ещё не дошла до лестницы. Инстинктивно отступив в сторону — в тень под лестницей — она не ошиблась. Вскоре заскрипели ступени.
- Где её нашли? — послышался властный голос.
Ответа Этель не разобрала.
- Север? Ты уже принёс жертвы демонам? Если и это не она, я тебя точно им отдам. Сожрать не сожрут, они тухлятиной не питаются, так хоть раздавят.
Ступени заскрипели совсем близко. В ярком свете подлетевших огненных шаров Этель увидела обладателя властного голоса: поношенная военная форма и плащ, у самого края забрызганный грязью. Она узнала его.
Следом за генералом спустились трое солдат и Шекел — он зыркнул в темноту единственным здоровым глазом, словно ощутил присутствие Этель, и ей почудилось, он увидел её и всё понял. По спине на тонких лапках пробежался холодок, но через мгновение капитан уже шагал к двери следом за Маартеном.
Этель перевела дыхание, только когда генерал и его приспешники скрылись в светло-серой Морейнской ночи. Она бездумно повторяла про себя последние услышанные слова Маартера. Повторяла и никак не могла вникнуть в их смысл.
"Север, север, если это не она. Она. Да кто эта она?"
Едва переставляя онемевшие ноги, Этель поднялась на второй этаж и уже без подсказок нашла нужную комнату. На самом пороге Этель наткнулась на враждебный взгляд Грит и на гробовое молчание, как на упавшее поперёк дороги бревно. Если остальные плакальщицы всегда вели себя, как серые безголосые тени, то Грит не упускала возможности ввернуть пару замечаний. От них Этель не вспыхивала и не покрывалась корочкой льда, но произнесённые слова всегда приводили её в реальность. Молчание же давило.
"Север", — наконец поняла Этель, когда уже встала на своё место и прислушалась к ночному городу — сегодня то ли окно в комнате оставили приоткрытым, то ли у неё обострились чувства, но ветер шуршал ветками деревьев словно над самым ухом. — "Север. Дом, где Эйрин, стоит на востоке города".
Вот и всё. Они нашли кого-то другого. Пусть себе развлекаются.
Вот и всё. Ни капли жалости к той, которую они приняли за новую императрицу. Когда горит дом, нет времени заботиться о вазочках с цветами. Когда рушится мир, осталась бы пара часов, чтобы увести из него единственную дочь. Этель неосознанно громко вздохнула.
День выдался насыщенным. Всё время, до самой ночи, Эйрин почти не отходила от неё, один раз даже взяла за руку, но тут же выпустила. Эйрин не любила поцелуев, объятий и прочих нежностей. Эйрин не любила, когда Этель касалась её волос и заправляла за уши непослушные пряди.
Но она почти весь день пробыла рядом, и в последний час, когда вечер уже зажёг робкие звёзды над окраиной города, Эйрин принялась рассказывать свою историю. Сложенная из вздохов и отведённых взглядов, история не нравилась Этель. Не нравилась с самого начала, потому что происходила с её маленькой дочкой, которую Этель, будь её воля, в жизни бы не выпустила дальше императорского сада. Да что там, она бы даже в сад отпускала её только с охраной: там, где заканчиваются ухоженные тропинки, начинается Альмарейнский лес.
Городской шум за окном стихал, стихал особняк, погружаясь в тревожный сон, но Этель не становилось спокойнее. Она была напряжена, как ладонь на эфесе меча. Готова в любую секунду дать отпор. Вот только сил на заклинания уже почти не осталось. Стоило ей ещё раз убить, и она бы свалилась в обморок.
Поэтому Этель замерла на месте, как статуя, в своём привычном углу, в своём собственном полумраке, подсвеченном только огненными шарами с улицы. Она сжимала пальцы в кулаки и разжимала снова. Шуршали рукава, и ей этот звук казался громоподобным.
- Я не буду говорить сейчас. Не хочу повторять два раза, — говорила за стеной её дочь. Голос, чуть приглушённый стенами, слышался всё равно отчётливо, потому что всё окна дома оказались распахнуты.
Холодный сквозняк подбирался к щиколоткам Этель.
Голос Эйрин был голосом девушки, которую ни разу не ударили. Которой ни разу слова поперёк не сказали. Этель закрывала глаза и отчётливо видела, как она постукивает пальцами по подлокотнику кресла, снизу вверх глядя на Маартера, который так и не позволил себе сесть.
Он мерил шагами комнату — топал, как громадный демон, и звенели пряжки сапог. Он топал и зверел от каждого её слова. Мартен бы убил девчонку на месте, одним ударом вышиб бы из неё душу, вот только он не собирался этого делать. Этель морщилась от всех этих звуков, и кровь молоточками колотилась в виски в такт его шагам.
Эйрин вышла вечером, чтобы проводить её. Босая вышла на крыльцо и наступила на жёлтый лист. Отдёрнула ногу, как будто коснулась жабы, и натянуто улыбнулась. Этель тогда решила, что дочь всё ещё стесняется своей откровенности, ведь они никогда так много не разговаривали, а этим вечером что-то произошло.
