Ремесленный квартал (СИ) - Кошовец Павел Владимирович (читаем книги .txt) 📗
Он, провинциальный юноша, похвастать который не мог ничем ярким, кроме того, чего добился в Мясорубке и, заслужив уважение суровых наставников, сумел пройти испытания на следующую ступень, и вот тогда наконец-то дальний родственник, троюродный брат его отца обратил на него благосклонное внимание и пригласил в свою свиту. Собственно, его появление в Агробаре можно было обозначить одной фразой: знакомство с миром. По пути из владений графа они сделали большой крюк и постили Бейнар, Вализир, Кренор и некоторые города поменьше. Их вояж длился уже третью неделю, и Тьяри познакомился и сошёлся накоротке с ещё двумя рыцарями: сэром Бимиром РоДрейли и сэром Илием РоБроули и начальником охраны, капитаном Димайром РоАйци. Совместная неторопливая дорога седло в седло, посещение трактиров, покладистый характер плавно, но закономерно влившегося в коллектив юноши способствовали сближению. Старшие товарищи опекали новоиспеченного рыцаря, учили премудростям общения с женщинами разных сословий, просвещали по поводу светской жизни и знакомили с собственными характеристиками видных людей королевства, тонкостями потребления хмельных напитков, их смешением и способами борьбы с их последствиями, иногда демонстрировали и учили интересным приёмам фехтования мечом — проводились спарринги, в которых РоАйруци неплохо держался (а по собственному, ни в коем случае не озвученному мнению, то и наравне). Было весело, интересно, познавательно — в общем, Тьяри был счастлив почти также, как и при первом своём путешествии в столицу. Они уже три дня находились в личном особняке графа, когда всё это началось….
Запылала церковь на ближайшей площади и возвращавшиеся из очередной увеселительной прогулки благородные рыцари завернули туда. То, что они увидели, повергло их в шок: толпа черни, оставляя за собой растерзанные тела святых отцов и стражников, ворвалась внутрь храма. Естественно, рыцари решили вмешаться, но продавить толпу не удалось, не помогали ни щадящие удары хлыстом, ни плашмя мечом. Но только до того момента, пока в голову Тьяри не попал камень.
Очнулся он, когда они уходили, а сэр Илием держал в руке поводья его коня и жеребца сэра Бимира. При этом в боку второго торчала стрела. Тьяри очень хорошо запомнил покачивавшееся от движения жёлтое оперение тонкого убийцы… Конечно же на прогулку они оделись легко и смеялись с Тьяри, по привычке надевшего кольчугу…
Особняк их встретил видом разгромленных ворот, а само здание похоже что штурмовали… Граф РоАйци, непривычно многословный, лично руководил сборами — требовалось срочно покинуть город, о чём он тут же и сообщил вернувшимся, и в качестве пояснения предложил прислушаться. Рваная пульсация сигнальных барабанов и тревожный звон колоколов были красноречивее всего. Слава Единому, что штат слуг, обслуживавших территорию столичной недвижимости центральных РоАйци состоял целиком из местных, которых по завершению сборов и пакования самого ценного, сразу же отпустили по домам. Граф, как и его заклятый восточный родственник также не жаловал столицу, поэтому ничего особенно важного он здесь как бы не держал. Хотя на самом деле это не совсем так — в таких домах всегда есть, чем поживиться, но ни родственников, ни семейных реликвий или чего-то подобного здесь не было. Поэтому вскорости они спешно покинули дом, бывший им пристанищем несколько суток. А дальше начались проблемы.
Агрессивные толпы, камни и стрелы исподтишка, вследствие которых пострадало несколько гвардейцев из и так неполной полусотни, грязные ругательства вслед. Сэр Бимир потерял сознание и пришлось остановиться, чтобы его зафиксировать, дабы он не свалился с коня. И тут случилась та ужасная атака уруков, которую он до сих пор (может и до конца жизни) вспоминал с содроганием. Это был вихрь страшных наездников и чудовищных животных, неприятная слабость во всём теле, которую ошеломлённый граф, её тоже испытавший, компетентно обозвал «воздействием драконьего шамана».
Часть гвардейцев пала в первые же мгновения — мужественные серьёзные ветераны ничего не смогли противопоставить «тёмным», разорвавшим их отряд на клочки, в лучшем случае на группки. Тьяри сумел сбросить с себя оцепенение, только когда увидел, как хищный кошкообразный ягир вгрызся в бессознательного (слава Единому!) сэра Бимира.
Он дрался, рубился, кричал, взывал, но юркие уруки неизменно уходили от казалось бы смертельных ударов и словно забавлялись, уничтожая гвардейцев, а его не трогая. Тут к нему пробилось чуть больше десятка телохранителей графа во главе с ним.
Они держались и держались, отбиваясь от бешено крутящихся уруков. РоАйци что-то лихорадочно делал с одним из своих амулетов. В какой-то момент конь под Тьяри рухнул, и он решил: всё, конец. Мелькнула оскаленная морда ягира, щёлкнула зубами у самого лица, а он, инстинктивно отмахнувшись, неожиданно почувствовал в руках сопротивление. Брызги, душераздирающий визг, кровавое месиво — он отмахнул часть головы чудовища, не пробив, конечно же, череп. Но этого оказалось достаточно, чтобы этот монстр взбесился… и сбросил наездника.
Урук ловко ушёл от укола мечом, потом неожиданно блокировал двумя ятаганами его оружие, и на отвратительной сине-зелёной, в каких-то наростах роже разлился удовлетворительный оскал. Да, — подумал Тьяри, — вот она улыбка смерти.
За удар сердца промелькнула вся его жизнь, он не успел даже пожалеть, что прожил так мало, практически ничего не увидел… Взгляд его в надежде упал на меч, но тот был в мёртвых тисках кривых сабель. Маслянисто блеснуло лезвие… Он интуитивно напрягся, и влажные потёки ягировой крови метнулись в лицо «тёмного». Тот дёрнулся от неожиданности, сморгнул, невольно ослабил хватку, и в следующее мгновение меч в руках молодого рыцаря почувствовал свободу и воспользовался моментом: почти без замаха, как-то невероятно легко смахнул уруку голову с плеч.
Какое-то время он тупо стоял и смотрел на обезглавленный труп, исходящий тёмно-зелёной кровью и медленно заваливающийся наземь, а потом что-то грохнуло, всё заволокло дымом, кто-то схватил его за руку и властно потащил прочь, оглушённого и не сопротивляющегося…
Так они покинули тот ад. Ещё пятёрка бойцов осталась прикрывать их отход. Он помнил их бесстрастные мужественные лица, лица людей, для которых осталась лишь месть за своих. Сэр Илий и капитан охраны так и сгинули где-то.
Дальнейшую дорогу он помнил смутно и вполне осознанно очнулся, когда они упёрлись в баррикаду Ремесленного квартала. Собственно, им без разницы было, куда ехать, но у графа были какие-то немыслимо далёкие рекомендации к хозяину некоего постоялого двора, находящегося в этом районе.
Можно было уже чуть успокоиться, так нет же, неожиданно на безоблачном небе появилась такая дрянь, как маленький зеленокожий уродец, посмевший высмеять его перед самим графом. Стоило только вспомнить тот унизительный эпизод, как злость, до поры дремавшая внутри, и так и не нашедшая выхода, тут же поднимала голову, требуя немедленного удовлетворения.
А так, здесь к ним отнеслись неплохо, после разговора графа с Гарчем, который оказался на поверку главнее, нежели цеховые мастера и старшины, их поселили на постоялом дворе и доверили нести необременительное дежурство на условной границе района. Это пока необременительное, — поправил себя Тьяри, — дальше видно будет. И, слава Единому (или нет?), определили в разные смены (или на разные участки?) с проклятыми «тёмными».
Сегодня после обеда прибыл ещё один отряд с «той» стороны города, в составе которого тоже находились дворяне. Тьяри слышал, что гоблин и в этот раз отличился, наехав и оскорбив какого-то жутко страшного, но наверняка очень умелого наёмника. Молодой человек скорчил презрительную мину — к наёмникам у него была стойкая неприязнь, переданная по наследству от наставников Мясорубки и укреплённая иными уважаемыми людьми. Он ещё не видел того наёмника, но не думал, что тот будет страшнее уруков. Значит, и «бояться» его не стоит, — он хмыкнул про себя, использовав подобный глагол.
