Парящий дракон. Том 1 - Страуб Питер (читать книги без регистрации .txt) 📗
Пэтси про себя прочитала список имен первых поселенцев этого края и, когда она дошла до списка фермеров, перечислила их вслух: Эбенизер Вильямс, Джозия Грин и Бенджамин Тейлор.
– Верно, – сказал я. – Вы – Тейлор. Я – Вильямс. А Табби – это Смит. Они поменяли имя где-то в тысяча восемьсот восьмидесятом, когда Смит скупил здесь всю землю, – он думал, что Смитфилд звучит получше, я полагаю. Его внук тут все продал во время Гражданской войны, а потом землю скупили Вандербильты и построили то здание, в котором теперь находится Академия. Но имя осталось.
– Ну и что?
– Ну, во-первых, мы – последние представители всех этих семейств. Это важно. Я думаю, что какой-нибудь потомок Гринов тоже должен быть тут, в городе.
– Да, он тут, – сказала Пэтси. – Сегодня вечером я обедала с ним и его женой. Ричард Альби. Он купил дом напротив вашего.
– У него есть дети?
– Его жена беременна, – сказала Пэтси.
Это были те люди, которых я видел на въезде к дому Сэйра.
– Но тут есть и другое имя, – сказал Табби, наклонившись, чтобы прочесть затененную надпись. – Это…
– Это Дракон, – сказал я, – так они его называли.
Табби прочел вслух:
– В тысяча шестьсот сорок пятом году к этим четырем фермерам присоединился пятый, по имени Гидеон Винтер.
– Не знаю, назвали ли они его так потому, что о чем-то Догадывались, – сказал я. – Но, даже если это и было непредумышление", Гидеон Винтер все же был человеком – во всяком случае, тем, что под этим понимают. Он был рожден таким же, как и остальные, разве что более честолюбивым.
Или просто жадным. Ну, может, не "просто". Может, с ним ничего не было "просто".
А темнота вокруг освещенной фонариком надписи отчаянно напоминала мне о том, чего я не знаю и никогда не узнаю насчет Гидеона Винтера, и я включил дополнительную подсветку. По другую сторону домов шумело, ударяясь об утесы, море.
– Через два года после того, как там поселился Гидеон Винтер, – рассказывал я им, – случился неурожай. Поскольку не сохранилось записей о том, сколько было продано скота, я думаю, что практически весь скот погиб. – Я видел Пэтси и Табби, они были смутно освещенными силуэтами на фоне Грейвсенд-бич. Был туман, и ночь была очень холодной. Они все еще не поняли. – За эти три года погибли и почти все дети. Первая церковь была построена на холме – Лесопильным холмом он назывался тогда, а теперь никак не называется, – там и были похоронены дети. Это, должно быть, поблизости от твоего дома – на Эрмитаж-роад. Вспомни, что в те времена семьи были большие – пять-восемь детей в семье считалось обычным явлением. А в тысяча шестьсот сорок восьмом нашим семьям повезло, если у них остались один-два ребенка. А Гидеон Винтер овладел почти всем Гринбанком. У него не было детей, по крайней мере законных. Так что Винтер овладел почти всеми землями. И они назвали его Драконом. Я могу показать, это записано в книгах. – Я вновь почувствовал себя очень усталым: мое недолгое омоложение закончилось. Я тяжело дышал, и мне хотелось присесть.
– Что случилось с Гидеоном Винтером? – спросила Пэтси.
– Думаю, они в конце концов убили его, – сказал я. – Решили, что это был Дьявол в образе человека, и убили.
Мне так хотелось присесть, а еще лучше – улечься в постель. Двадцать пять лет назад я бы вытащил из кармана фляжку и глотнул хорошего коньяку.
– Но это не было преступлением, это был самосуд разъяренных, необразованных фермеров. Настоящее преступление – это то, что сделала с ними их жертва.
– Но как он мог это сделать – чтобы умерли растения и животные? И дети? – спросил Табби. Он не выглядел потрясенным, но в его голосе я услышал заинтересованность, которая подсказывала, что он готов мне поверить.
– Надеюсь, мы никогда этого не узнаем, – ответил я. – Я и не думаю, что сможем. Мы – люди двадцатого столетия. А они – люди семнадцатого столетия, и жили они на краю бесконечного леса. Они верили в магию, и в ведьм, и в демонов.
Я секунду помолчал – пусть они решат сами, во что верить.
– Но вот один факт для вас. Пэтси, вы с мужем давно сюда переехали? Восемь-девять месяцев назад?
Она кивнула.
– А твой дедушка, Табби, умер три месяца назад. Так что ты живешь в "Четырех Очагах" около двух недель?
Он тоже кивнул.
– А сын Мэри Грин вернулся в Хэмпстед лишь несколько дней назад. Вильямс, Тейлор, Грин. Их потомки не собирались здесь со времен Второй мировой войны. Тейлоры жили в Нью-Йорке. Дедушка Табби тоже жил в Нью-Йорке, пока заводы Смитфилда не переместились в Вудвилл в тысяча девятьсот пятидесятом. Ни один из членов семейства Гринов не жил здесь с тысяча девятьсот сорок четвертого или сорок пятого года, с тех пор как Мэри уехала в Калифорнию. Вильямс, Смит, Тейлор, Грин. Мы вернулись. Это место наше, понимаете? Это и есть магия, если хотите.
– Так вы говорите, что, раз мы вернулись… – начала Пэтси.
– Да. Раз мы вернулись, может быть, он вернулся тоже.
Потому что это не просто мы с вами вернулись – возвращаются силы, если вы понимаете, что я имею в виду.
Табби сказал:
– Паршиво.
– Я на твоей стороне, парень, – сказал я. – Прикрою тебя с фланга. Когда я впервые увидел Бейтса Крелла, со мной случилась чертовски забавная штука. Я подумал, что гляжу на Дьявола, а ведь я – атеист: я всегда полагал, что политики способны создать гораздо более привлекательный ад, чем теологи.
Мы возвращались по Бич-трэйл в темноте. Я так и не включил вновь свой фонарь. Было паршиво, как сказал Табби, но когда на Маунт-авеню сквозь густую листву просачивался свет фонарей, я почти чувствовал себя в том мире, который пытался воскресить для них, – мире, в котором бедные фермеры жили на границе глухого бесконечного леса.
Пэтси и Табби искоса разглядывали друг друга, а вокруг нас медленно смыкались тяжелые черные крылья.
Это была ночь, когда близнецы Норманы встретили Гарри Старбека на стоянке машин у Пост-роад и начали планировать свое большое приключение, а за три ночи до этого хэмпстедский полицейский по имени Ройс Гриффен застрелился в своем автомобиле.
Мы остановились перед моим домом. Я вздохнул, поскольку выполнить то, что было на меня возложено, казалось невозможным.
– Мы еще увидимся? Обговорите это, как считаете нужным, но мне кажется, нам просто необходимо вновь увидеть друг друга. Табби, может, ты сможешь ввести в курс всего этого Ричарда Альби? Может, это поможет и тебе убедиться во всем, это все равно что… – Я кивнул Пэтси. – Мы увидимся снова?
Он неохотно согласились. И мы пошли каждый к своему дому сквозь сгустившуюся тьму.
4
Да и что, если поразмыслить, я мог им сказать? Что создание, которое убивало животных и детей три столетия назад, теперь убивает женщин в нашем уголке Коннектикута?
И что то же самое создание ловило омаров в 1924-м, когда я поглядел на него с Рекс-роад и чуть не упал в обморок, потому что лик, который я узрел, был ликом зла? И что кто-то, кого мы, может быть, знаем, теперь свободно разгуливает по Хэмпстеду, скрывая под знакомой маской то же чудовищное обличье?
"Дайте мне передохнуть", – так мог бы сказать Табби, и я не осуждаю его за это. Особенно после того, как я сказал ему и Пэтси, что все мы – и Ричард Альби тоже, – возможно, лишь увеличиваем силы зла, собравшись вместе в Гринбанке. И то, что Гидеон Винтер был лишь частью того безумия, которое надвигалось на всех. "Проснись, – вот что я должен был сказать тогда, – проснись, засоня!" Но тогда я этого еще не знал.
