Ураган - Смирнов Андрей (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
Меж тем ветер сказал:
– Взгляни, Эксферд, как много здесь удивительных птиц: лишенные крыльев, они летают.
Эксферд молчал, изо всех сил вцепившись в перила. Подбородок его трясся, руки дрожали, а по лицу стекали слезы. Эксферд беззвучно плакал.
Вот Руарк, его старший сын, статный сорокачетырехлетний мужчина. Он кувыркается в воздухе на одном и том же месте, и не осталось и следа от его былого достоинства. Вот Эдвард, бесстрашный, беззрассудный, бешенный воин: когда он пролетает мимо, Эксферд видит, что по его штанам расползлось темное мокрое пятно, и ветер, издеваясь, бросает старому графу в лицо едкий запах мочи. Вот Эскель, изогнутый колесом: ветер играется с ним, как с мячиком, заставляя быстро летать по воздуху, сшибая всех, кто попадается на пути. Вот, Рихарт, младший – ветер пронес его совсем рядом с Эксфердом, и сапог сына едва не угодил графу в голову. Вот его дочери – Ада, Сюзанна, Марта, Гельхетта. Вот жены сыновей и мужья дочерей Эксферда. Вот их потомки – его внуки и правнуки. Эксферд не знает их имен, или знал когда-то, но сейчас забыл, но он помнит их лица и видит, что здесь собраны все. Все, кроме…
– Звук, пожалуйста, – говорит ветер, и тишина исчезает, и небо над замком сотрясают десятки криков. Плач, вопли, стенания. Голоса вернулись к ближним Эксферда, поскольку единственный зритель прибыл, наконец, чтобы посмотреть спектакль, устроенный в его честь.
– Граф Эксферд, – продолжает ветер. – Я дам им крылья.
И он дает им крылья, и новые крики режут небо. Когда Эксферд понимает, что ветер делает с ними, он едва успевает погасить рвущийся из горла крик. У Вольных Мореходов есть вид казни, который называется «кровавый орел». Осуществляется казнь так: вдоль позвоночника ломаются кости и ребра через спину вытягиваются наружу. Ветер сделал с этими людьми то же самое. Они продолжали летать рядом с Эксфердом, но уже в более «осмысленном» порядке. Никто больше не кувыркался в воздухе, не скользил беспорядочно от одного края пространства, отведенного для их полетов, до другого. Ветер, чтобы придать больше достоверности их движениям, заставил их вытащенные наружу кости мерно двигаться так, как будто это и в самом деле были крылья, с помощью которых они смогли подняться на такую высоту.
Некоторые умерли сразу, некоторые какое-то время еще жили. Ветер заставлял их двигаться все быстрее, в бешенном хороводе скользить друг за другом. Сюзанна и двое ее детей упали вниз и разбились, за ними последовало несколько слуг, Марта и Эскель ударились о крепостную стену, а Руарка и его жену ветер размазал по стене донжона. Эдвард врезался в перила балкона. Короткое мгновение, пока он был еще жив, Эдвард смотрел на отца, потом зрачки его закатились, голова откинулась назад и он, отпущенный ветром, соскользнул вниз. Несколько человек, и в их числе был Рихарт, столкнулись в воздухе со страшной силой. Позвонки их переломились, руки и ноги были выдраны из суставов, и, отделенные от тел, разлетелись во все стороны вместе с брызгами крови и ошметками внутренностей.
Так или иначе, скоро умерли все, и у черного ветра больше не осталось игрушек. Граф Эксферд Леншальский смотрел с балкона вниз, во двор, на тела своих родственников, перепутанных с телами работников, стражников и слуг, и ощущал… облегчение. Теперь все. Больше никого не осталось. Сейчас ветер убьет и его тоже, и весь этот кошмар закончится. Что его ждет там, за вратами смерти? Ад? Райские кущи? Неважно. Об этом будем думать, уже оказавшись на месте. Главное, что закончится здешний, земной ад.
Покончив с людьми, черный ветер, струясь вокруг, вне, перед Эксфердом, долго молчал. Граф чувствовал, что чудовище разглядывает его. Казалось, ветер, размышляя о чем-то, не может придти к определенному решению. Перемежающиеся потоки темного воздуха сливались, текли как воск, и таяли, исчезая, принимая какой-нибудь иной вид, когда глаз тщился различить их очертания. Твердый ветер, мерцающий мрак, свет, вывернутый наизнанку – вот на что была похожа тьма наргантинлэ.
Итак, ураган наконец заговорил:
– Воля сменилась безумием, но результат один – ты защищен от меня, граф Эксферд Леншальский. Превосходно! Я оставляю тебе жизнь, потому что в полной мере не смогу насладиться твоей смертью. Живи, если сможешь.
И, зло хохоча, он исчез, растаял, растворился. Тьма влилась в тени замковых построек, в черноту бойниц и окон, воздух снова стал чист и прозрачен, и солнце больно ударило в глаза Эксферду. Он пошатнулся, но удержался и не упал.
Защищаясь от света, он поднес руку к лицу и почувствовал что-то влажное. На щеках, на лбу, на подбородке. Он отнял ладонь – она была в крови. Чужой крови. Когда с немыслимой скоростью столкнулись Рихарт и еще несколько человек, алые брызги, исторгнутые из их тел, достигли и балкона. Рассматривая свои руки, граф заметил, что весь вымазан в красном.
Впрочем, заметив, он тут же об этом забыл. Стояла совершенная, мертвая тишина. Внизу, во внутреннем дворе, вперемешку, будто сплетясь в сладострастных объятьях, покоились тела его родственников и слуг. Почему-то это не трогало Эксферда. Реальность снова выскальзывала у него из-под ног, он снова шел мимо бродячего театра, не понимая, какая сцена разыгрывается на подмостках, не понимая, зачем эти люди застыли в таких странных позах. Он повернулся и ушел с балкона. Он чувствовал, что что-то не так, но не мог объяснить, что именно. Ему было неудобно в мокрой одежде.
Коридоры, комнаты, коридоры… Он шел, переставляя ноги, не думая ни о чем. Он механически переступал через мусор, валявшийся у него под ногами – осколки ваз, обломки мебели, картины старых мастеров и гобелены, сваленные, как половые тряпки – он не замечал всего этого. Ему было трудно идти: кололо в боку, кружилась голова. Он задыхался. Будь это человек в здравом рассудке, он бы упал от боли и слабости, и не поднялся больше, но безумец шел, как заведенный, как голем, как зомби, и казалось, что он, не смотря на свою медлительность, никогда не упадет, а если упадет, или лишится головы, или будет четвертован – все равно встанет и пойдет дальше. Он был живуч, как насекомое – наполовину раздавленное, но все еще шевелящее лапками и пытающееся ползти.
