Ворон из пустого гроба - Абэ Тисато (бесплатная регистрация книга TXT, FB2) 📗
Ни одной причины отказываться Ко не видел. Он быстро закивал, и его тут же выпустили из тюрьмы и отвели к Юй. Им отвели уголок в большом доме, накормили невиданными роскошными яствами, искупали и нарядили в красивую одежду.
– Вот теперь другое дело! – оглядев брата и сестру, довольно кивнул все тот же человек. – Теперь вы заново родились. Нужно сделать вам другие посемейные записи. Придумайте себе новые имена.
– И Юй тоже? – не удержался Ко.
Мужчина улыбнулся:
– Если тебе так нравится это имя, оставим Юй. Пожалуй, имя девочки не проблема. Меня больше ты беспокоишь.
– Все равно, пусть будет любое.
– Так не пойдет. Тебя звали Ко? – пробормотал добродетель и почесал подбородок.
– Родители говорили, что так меня назвал господин, когда отец с матерью только прибыли на поля.
– Наверняка. Да, это имя лучше поменять. – Мужчина какое-то время смотрел в никуда. – Что ж, во имя твоей военной удачи назовем тебя Тиха́ей, «яростным».
Так Ко стал Тиха́ей.
Детей спас глава дома Минами-Татибана, долгие годы служивший в семье главной ветви Южного дома. Его звали Ясутика. Рядом с усадьбой Ясутики находилась основная усадьба Южного дома, там мальчику и приказали пожить.
– Мой младший сын тоже собирается поступать в Кэйсоин. Будете учиться вместе. Если вы оба попадете в Ямаути-сю, вас ждет долгая дружба.
– Хорошо.
– Присмотри за ним.
Так Тиха́я познакомился с Кимитикой. Тиха́я оказался в долгу перед домом Минами-Татибана. Понимая, что хотя бы этот долг надо вернуть, первое время он слушался Кимитику. Тот оказался своевольным, противным, но ни в какое сравнение не шел с сыном хозяина хлопкового поля. Теперь Тиха́я жил у аристократов, занимавших высокие посты, так что в еде и одежде недостатка не испытывал. Он не мог не восхищаться тем, что встречаются и милостивые благородные вороны.
Однако не долго длились дни, когда он верил в это всем сердцем.
– Что вы имеете в виду, господин?
Их с Юй позвал к себе Ясутика. Когда он заговорил, Тиха́я не поверил своим ушам.
– Отдать Юй в веселый квартал?!
– Успокойся! Я не собираюсь продавать ее туда для развлечения! – отмахнулся Ясутика, попыхивая трубкой. – К тому же ты меня не так понял. Я хочу отправить ее не в заведение, а в Таниайский приют. Там живут искусницы, отошедшие от дел. Они обучают девушек, перед тем как отправить их в веселый квартал.
Тиха́я не понял разницы.
– Сам подумай! Юй не видит. В усадьбе она почти бесполезна. А там ее обучат петь и играть на биве. И однажды девочка найдет себе где-нибудь работу.
– А что, это «где-нибудь» может быть не в веселом квартале? Даже если она станет музыкантом, у нее не будет возможности отказать клиенту, если она ему понравится. Тогда ваша защита не поможет!
– Не волнуйся ты так. Это приют при заведении, которое получает поддержку от нашего дома. Оно не занимается увеселениями в Таниай, за этим клиенты ходят в веселый квартал Тюо. Для нас слепая простолюдинка даже не женщина.
Тиха́я не нашелся что сказать, но стоявшая рядом с ним Юй низко поклонилась.
– Братец, отпусти.
– Юй! – Тиха́я испугался, но сестра не умолкала.
– Я все переживала, что здесь для меня нет работы. Все равно куда, но позволь мне уйти туда, где я смогу что-то делать.
– Хорошо. Поедешь, как только там будут готовы тебя принять. У меня все. Идите. – И Ясутика, положив трубку, повернулся к письменному столику.
Выйдя от хозяина, Тиха́я набросился на сестренку:
– Зачем ты сказала, что хочешь ехать? Ты же ничего не понимаешь!
– Но, братец! Здесь не нужно прясть хлопок! А кроме пения, я ничего больше не умею. Мне ведь тоже хочется хоть как-то тебе помочь!
– Тогда ничего не делай!
Юй сжалась от окрика Тиха́и и готова была вот-вот заплакать.
– Братец…
– Молчи и слушай. Ты еще ничего не понимаешь.
– И кто же из вас ничего не понимает? По-моему, твоя сестрица прекрасно во всем разобралась, – вдруг вмешался голос, в котором слышался сдержанный смех, и Тиха́я растерялся.
– Господин Кимитика…
– Кто не работает, тот не ест. Мой отец, а вовсе не ты, решает, оставлять девчонку здесь или нет. По-моему, именно ты что-то не так понял.
Кимитика шел к ним по коридору, держа руку за пазухой.
– У благородных воронов есть долг: оказывать милость тем, кто не так обласкан судьбой, как они. Однако те, кто получил эту милость, остаются нам обязаны. Юй здесь ни к чему не годна. Если у нее нет других возможностей вернуть долг, она должна подчиняться, даже если ее отправят в веселый квартал.
– Ты шутишь?! – В тот раз Тиха́я впервые возразил Кимитике. – Юй с самого рождения терпит одни лишения. И не надо мне говорить, что продать ее вполне естественно. Я этого не допущу.
Кимитику это нимало не задело.
– Да что ты? Нас нисколько не касается, как вы жили. Я знаю только одно: вы вынуждены молить о сострадании, и вас взял под свою защиту дом Минами-Татибана. Ты благодарить меня должен, а не орать!
И тогда Тиха́я понял: они такие же. Они ничем не отличаются от тех, на поле. Эти просто богаче местного помещика, поэтому ему сейчас перепадает больше. А по сути, они совершенно одинаковы.
– А если бы ты родился горным вороном, ты смог бы сказать сейчас то же самое?
Кимитика, похоже, просто не понял горьких слов Тиха́и.
– Ты о чем? Я же не яма-карасу.
Они не считают, что простолюдины – такие же вороны, как благородные.
– Вот с тех пор я решил ничего не ждать от благородных.
Они всю ночь провели в большом зале, а когда Тиха́я закончил свой рассказ, уже наступило утро. Вчера они поспешили в академию, и никто, к счастью, не успел заметить отсутствие Тиха́и. Но, разумеется, большой зал остался не убран, и ребята решили все вместе вымыть пол. Пока руки были заняты, Тиха́я, видимо на что-то решившись, заговорил о своей жизни.
– Акэру прав, мы с Юй не родные друг другу, но она все равно моя сестренка. Кимитика постоянно напоминает о ней, и я не знаю, что будет, если пойти против него.
Для Тиха́и Юй действительно стала заложницей.
– Но я чувствую, вы бы не причинили вреда девушке. Я вам верю.
Эти слова были так трогательны и несвойственны Тиха́е, что ребята застыли с тряпками в руках.
– Поэтому больше не говорите о ней.
Не дожидаясь ответа, Тиха́я забрал у друзей тряпки, положил их в ведро и вышел из зала.
Сидевший на полу Акэру, вспомнив свой разговор с Тиха́ей, почувствовал, как кровь отливает от щек. Его пугало, что он прекрасно понимал поведение членов дома Минами-Татибана.
– Юкия… – заговорил он, не отрывая взгляда от древесного узора на доске. – Ты мне говорил тогда: властью надо пользоваться правильно.
– Да.
– А я, кажется, применил ее где надо и не как надо.
Юкия молча ждал продолжения, но Акэру покачал головой:
– Нельзя говорить: «Я тебя спасу».
Спасать кого-то из добрых побуждений, давать что-то тому, у кого этого нет, значит максимально удалиться от того, кому помогаешь. Только теперь Акэру это наконец осознал.
Он почему-то решил, что достаточно действовать из лучших побуждений и за это ему обязательно будут благодарны. Пусть неосознанно, – а скорее всего, именно неосознанно – он, кажется, смотрел на другого человека сверху вниз. То же делает Ясутика, который в обмен на спасение велел Тиха́е стать Ямаути-сю, и равнодушный Кимитика. Да и сам он, из искреннего дружелюбия предложивший помощь.
– Здесь правильный выбор только один из двух…
Из дверей, которые Тиха́я оставил открытыми, били яркие утренние лучи.
– …Отказаться от всего и принять точку зрения слабого или, осознавая собственную заносчивость, продолжать настаивать на своей?
Ни Сигэмару, ни Итирю не собирались ничего отвечать Акэру. И только Юкия, посмеиваясь, спросил:
– Думаешь, теперь обойдешься без ошибок?
– Я благородный ворон. И никем другим стать не могу. Так что… придется быть заносчивым и гордым.
