Ладога - Григорьева Ольга (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
– Что стоишь?! – громко прошипел сзади женский голос. – Помоги же ему!
Я потянулся за рогатиной.
Притаившийся за спиной здоровяка узколицый, углядев, швырнул в меня пустую комягу. Деревянная бадья пролетела мимо, но, отшатнувшись, я зацепился ногой за сжавшуюся в комок женщину. Рогатина вылетела из рук. Нелепо размахивая растопыренными руками, я грохнулся на спину, и тощий не замедлил воспользоваться этим. Огромным прыжком подскочил ко мне, сжимая в руке кусок толстой цепи. Когда-то она служила для сцепки дровяных саней, а летом за ненадобностью хранилась в прирубке. В руках опытного воина она становилась страшным оружием. Узколицый приближался, цепь угрожающе раскачивалась в его руке. Беспомощно лежа на спине, я остолбенело смотрел на качающиеся звенья. Вот сейчас они взвизгнут, взлетая в решающем ударе, опустятся, круша грудину, пронзит тело режущая боль, и – затмение… Да и той, чье теплое тело копошится подо мной, недолго пожить доведется, вряд ли ее минует цепь… Хоть одним звеном да зацепит, а много ли бабе надо?
– Держи. – Ее шепот оглушил меня. Невольно подчинившись, сжал пальцы на тонкой руке и почувствовал знакомое округлое древко. Каким-то чудом она ухитрилась дотянуться до оброненного мной оружия и теперь ожесточенно совала мне рогатину, шепча: – Держи! Держи!
Некогда было думать да цель выбирать. Помоги не ведающий жалости воинский бог, могучий Руевит! Направь правое оружие на того, кто жить не достоин!
Я наугад метнул рогатину в злорадно усмехающееся лицо врага. Метко войдя одним остро отточенным концом в осоловевший глаз, а другим пропоров горло, она остановила его разящий удар. Торжествующая улыбка на лице варяга сменилась удивлением, а затем кровь смыла и то и другое, и, навек лишившись дара, называемого жизнью, костлявое тело рухнуло на окровавленную солому. Переведя дыхание, я взглянул на Чужака.
Ведун справлялся неплохо. Рожа толстяка превратилась в сплошную кровавую маску, его меч, то ли выбитый, то ли неудачно брошенный, валялся на полу. Здоровяк предпринимал отчаянные попытки добраться до него, но Чужак неутомимо скользил вокруг, нанося сильные и точные удары по заплывшим кровью глазам варяга.
За моей спиной зашевелилась женщина. Я обернулся. Она сидела обхватив руками колени, судорожно сцепив длинные пальцы и, жутко улыбаясь, смотрела на окровавленную рожу своего недавнего мучителя. Конечно, она вовсе не походила на мою мать, как это показалось вначале, но все же была в ней та чувственная женская красота, которая зачастую сводит мужчин с ума. Стройная, почти юношеская фигура манила упруго поднятой грудью и широкими мягкими бедрами. Несколько грубые черты лица скрашивала торжествующая улыбка, вспыхивающая на губах при особенно виртуозных выпадах Чужака. Капельки пота, проступившие на бархатистой коже, словно призывали стереть их ласковыми прикосновениями.
Я даже поднял руку, но, вовремя вспомнив свое происхождение, остановился. Я – сын Старейшины, и негоже мне засматриваться на безродную с нежностью. Женщина, словно услышав мои мысли, взглянула не меня. В темных зрачках плескалось презрение.
– Небось, из нарочитых? – спросила она глубоким, волнующим голосом. Кто она? Для чернявки или рабыни – слишком смела, для замужней – чересчур бесстыжа, да и есть в ней что-то чужое, не словенское… Я решил не унижаться до ответа.
– Из них… Оно и видно. – Женщина откинула с лица каштановую прядь и снисходительно усмехнулась. Затем показала на Чужака: – А вот он – из простых.
В ее голосе прозвучало столько гордости и восхищения, что я не удержался:
– Не совсем.
– А-а, болтай больше… – пренебрежительно отозвалась она и завертелась, силясь рассмотреть рваные кровоточащие полосы, разрисовавшие ее спину. Разозлившись на охватывающую при разговоре с ней робость и на ее неуважительные слова, я рявкнул:
– Знай свое место!
– А меня теперь и места-то нет, – невесело сказала она, устремив на меня ошеломляюще красивые глаза. – Господина моего ты пришиб, так что, выходит, бесхозная я.
Значит, все же рабыня…
– Тогда убирайся на все четыре стороны! – Я почему-то испугался. – Домой ступай. Есть же у тебя дом…
Наверное, тем бы дело и кончилось, если, бы не Чужак. Ловко саданув совершенно ослепшего и ослабшего варяга посохом по хребту, он свалил его рядом с узколицым и подошел к нам.
– Ты убил его? – заволновалась женщина. Чужак подцепил неподвижную тушу ногой и отрицательно покачал головой.
– Так убей! – Она вскочила, не стесняясь своей наготы, подхватила с пола варяжский нож и бросилась к здоровяку с явным намерением перерезать ему горло. Чужак зацепил ее за волосы, с силой швырнул обратно:
– Угомонись, девка!
Она жалобно застонала, подняла на него внезапно наполнившиеся страхом глаза:
– Он убьет всех нас. У него много людей.
Чужак улыбнулся, воткнул посох одним концом в землю, а на другой оперся подбородком, словно всматриваясь в лицо спасенной. Она тоже напряглась, будто надеялась разглядеть под капюшоном нечто большее, чем только улыбающиеся губы.
– Если боишься, найди защитника, – по-прежнему улыбаясь, сказал он и неожиданно бросил ей на колени какую-то тряпку из своего мешка. Она поспешно прикрылась, опустила взгляд. Едва кивнув мне головой, Чужак выскользнул вон. А мне почему-то уходить не хотелось. Близость незнакомки грела душу доселе неведомым теплом.
– Я теперь свободна?
– Да. – Я заставлял себя поскорее отвязаться от нее и от неведомого пьянящего чувства.
– Я могу идти куда хочу? – Она выжидающе стояла напротив меня – высокая, гибкая, упоительно влекущая.
– Да…
– Тогда я пойду с вами, – решила она. У меня даже сердце подскочило, стукнувшись о ребра, затрепыхалось боязливой радостью.
Лис и Медведь восприняли наше появление как должное, а Бегун неодобрительно покосился, памятуя Терпилицы. Учен теперь на всю жизнь. Оно и к лучшему – не так станет на баб засматриваться. И им, и ему от этого только польза будет…
Не успели мы отойти подальше от прирубка, как пробежали мимо несколько мужиков с озабоченными лицами. Я не обратил на них особого внимания, но женщина вздрогнула, отвернулась.
Вход в корчму удалось отыскать не сразу, да после стычки с варягами поселилась в моей душе бесшабашная удаль – распахивал двери чуть ли не ногой. В одной из клетей натолкнулся на румяного пышнотелого мужика с маленькими зоркими глазками, едва заметными за пухлыми буграми щек. Двойной подбородок угрюмо нависал над шитой алыми петухами подоплекой его рубахи, а явно узкий пояс еле сдерживал напор жирного живота. Ничего не спрашивая, он повел нас сквозь пропитанное запахом пота и преющей шерсти полутемное холодное помещение, заполненное народом, и неприветливо кивнул на ворох истертых шкур на полу:
– Сюда. Платить будете золотом, как все.
– За золото можно чего и получше найти, – пробурчал Лис.
– Тогда поищи. – Хозяин оказался тертым калачом. Смирившись, Лис опустился на шкуры.
– Жрать хочу, – шумно выдохнул Медведь.
– Хозяйка придет – позовет.
– Какого ляда ты гостей пускаешь, коли так их не любишь?! – не выдержал Лис.
– Жрать хочу, как и он! – огрызнулся хозяин и исчез в полутьме своего длинного жилища. В некотором отдалении от нас кряхтели, сопели и смеялись остальные «гости». Говор, одежда и намерения у них были настолько различны, что не верилось в их мирное соседство, но между тем они, похоже, уже не один день разделяли еду и кров. К нам легким, пружинящим шагом подошел кривой на один глаз парень с хитрой физиономией, судя по одежде из булгар, тех, что жили далеко за Киевой и чтили каких-то своих богов.
– Играть будете? – спросил он, настороженно обводя глазами наши насупленные лица. В руках его перекатывались разноцветные камешки.
– Не-е-е, – Лис вздохнул. Парень еще более внимательно присмотрелся и вновь спросил:
– А на девку?
Я почувствовал, как спасенная женщина скрючилась, пытаясь казаться незаметной, и ответил за Лиса:
