Удачная неудача Солнцеликого (СИ) - Штефан Елена (читать полные книги онлайн бесплатно .txt) 📗
— Опять ты? Какое горе ты еще принесла, гюрза блеклая…
— Что с парнем? Живо говори, а лучше покажи, болван, с нами целитель! — Про гюрзу лепечешь? Бери выше, кобра я, кобра, а что блеклая, так на правду не обижаются.
Из интересующей меня кибитки раздалась гортанная команда, Фарх взметнул руки в досаде. В ладонях моих мужчин засияло. Правильно, фаербол против меча, это убедительно.
— Пойдемте. Шаман зовет. — Убитый тревогой, отчаявшийся отец делает мучительно трудный шаг в сторону, так ему не хочется нас пускать.
Дораш лежал скрючившись от боли, поджав ноги к животу, на пожелтевшем виске блестел жирной пленкой пот. Халах делал над ним какие-то пассы. Едва мы с Гунаром вошли, оставив Ваена снаружи, как он бессильно уронил руки уступил удобное местечко целителю.
Уговорить парня повернуться на спину стоило некоторых усилий. Старый целитель комментировал все, что улавливали его чуткие пальцы-локаторы. Тошнота несильная. Резь в области пупка, и правее.
Только не аппендикс, только не аппендикс. Но подсознание уже знало, что да, он треклятый.
— Жар есть? — Гунар кивнул и по́днял на меня глаза. Ткнула пальцем повыше паха, в то место, где по моим непросвещенным прикидкам может быть этот гадостный отросток кишки. — Воспаление есть?
Пальцы целителя затрепетали в указанном месте. А я молилась, чтобы тутошнее целительство имело власть над этой проблемой, потому как антибиотиков нет, о хирургическом вмешательстве и речи не идет, разве что хилерство получило шанс на развитие в этом так похожем на родной, мире.
О воспалении аппендикса и его признаках я знала многое, так же как и о накладывании жгутов, фиксации переломов, обработке химических и иных ожогов. С людьми работала, на опасном производстве, за технику безопасности отвечала. Много чего знала по верхам из оказания первой помощи. Однажды кубометр опилок руками перетрясла в поисках оторванного станком пальца. Обрубок этот промышленной вытяжкой утянуло в бункер выгрузки. Успела, пока скорая ехала. Спасли мужику конечность.
Меж тем, Дораш под руками Гунара немного расслабился, надо полагать, что целитель не только диагностикой занимался, но и обезболивал по-тихому.
— Есть воспаление. Сильное. Вот такое. — Гунар показал пальцами овал сантиметра в четыре. Он был деловит и спокоен. — Мне часа три понадобится, чтобы его остановить.
За три часа эти психи первобытные нас тут в капусту порубают, стоит пацану застонать погромче. И сил на три часа Гунару, наверняка не хватит.
— А если вот так, — моя синенькая послушной перчаткой облепила ладонь. Ткани же восстанавливает и гематомы сгоняет только так, у Киры на руках я все шрамчики вывела, а она с огнем работает.
— Давай попробуем.
Так мы и действовали. Точнее, работал Гунар. Велел мне излучать только из одного пальца и водил моей рукой туда-сюда, по своему усмотрению. В мою задачу входило не дергаться, дышать в такт с дядюшкой и забыть про отсиженные коленки. Ваен закинул в кибитку еще пару светляков и стало видно, что парнишка уже не в забытьи, он просто крепко спит. Еще бледноват, зато уже без лихорадочного цветения на скулах. Через некоторое время к нам присоединил свои силы отдохнувший Халах. Пришлось пожертвовать другую руку. Он, наверняка, как и Гунар, знает, что делать с этой энергией.
Шаман знал. Их невербальное общение с лекарем меня удивляло даже сквозь боль в затекающей спине. Старики переглядывались и единым движением смещали свои руки. А в их руках зажаты мои, лишь указательные пальцы торчат, а на кончиках синенькие наперстки силы. Синхронисты чертовы.
Общие представления о принципах физиотерапии и смутные — об энергетических потоках, позволяли предположить, что эти два товарища лечат своей магией, а моей только лишь усиливают воздействие, но усиливают, видать, здорово, потому как шаман уже и не прячет радостного удивления. Что они там видят, чародеи хреновы? Надеюсь, что-то о-очень хорошее, потому как сил уже нету сидеть в этой пыточной позе. На коленках, с откляченным приподнятым задом и вытянутыми вперед руками. Между ног беззаботно спящего парня сижу, на минуточку, и мне это не прибавляет комфорта, потому как шея устает держать голову приподнятой и ее, мою бедовую, приходится опускать почти что к паху юнца, а оттуда, извините, потягивает не французским парфюмом. А дышать и так трудно.
Часть 28
Наверное, я впала в ступор, а сейчас вот очнулась от боли и холодного воздуха. Это мою тушку уже вынесли из кибитки и устроили на войлоке, брошенном прямо на землю. Ваен растирал мою спину и шею, в Гунар — ноги, заодно пытаясь их выпрямить.
— Прости, девочка моя, прости, я не подозревал, что тебе было так плохо. Так увлекся, старый дурак!
— А что со мной? — кроме боли в затекшем теле и слабенького головокружения ничего больше не чувствую особенного.
— Ты сомлела в этой позе. — А, ну понятно, пока сидела, рулеткой скрученная, кровообращение ухудшилось, мозгам крови не хватало, вот и заснула.
Небо уже засветлело. Это около двух часов уже прошло?
— Сколько я пробыла в отключке?
— Несколько минут. Мы на тебя обратили внимание только когда синяя энергия угасла. Прости болвана, увлекся, как студиоз!
— Как мальчик? — Все, можно попробовать встать, хоть и на войлоке, а холодно. Ваен без слов ухватил, как дитятю, подмышки и без видимых усилий поднял на ноги, но на произвол ленивому вестибюряру не бросил, дал возможность словить робкое равновесие и утвердиться на своих двоих.
— Мой внук будет жить. Он спит.
— Уважаемый Халах, вы же не думаете, что мы виноваты в его болезни, ведь правда же? — А вдруг они не захотят про Киру рассказывать, кто их знает, у наших киргизов с калмыками те еще взгляды на жизнь были, европейцу в абсолютно непонятные.
— Прости мужа моей дочери, горе помутило его разум. Нет, мы так не считаем.
— А мальчику не холодно в кибитке? Его можно перевозить, что скажешь, Гунар?
— Думаю, что пока лучше воздержаться.
— Мой сын силен, он выдержит. Нам надо ехать. Не поднимай пыль, горожанка.
— Твой сын чуть не умер, воин, потому что боялся тебе пожаловаться на боль. — Ваен все еще внимательно следил за моим состоянием, чего это он, вроде, крепко стою?
Ну да, если бы пацан не боялся дурня-отца с его самцовыми принципами и обратился к целителю, или, хотя бы к деду, все было бы намного менее болезненно. И ведь повезут же, ур-роды, по тряским дорогам, и кормить будут жирным мясом, а ему бы хоть денечек легонького и протертого. И покоя, желательно, поближе к теплому туалету. Это я и высказала Гунару. Фарх-ар принялся было кричать, но и слушать не стала.
— Твой сын, тебе и решать, как его угробить понадежнее. А я пришла поговорить о своей дочери. И не с тобой!
Хорошо хамить задвухметровому самцу, когда рядом маг уровня Ваена.
Шаман что-то приказал, и его зятек заткнулся, недоверчиво на меня вытаращившись. Плевать.
— Уважаемый Халах, скажите честно, что действительно вам нужно от моей Киры?
Похоже, с прямолинейностью я переборщила, реверансить церемонии никогда не умела, а сейчас еще от стресса не отошла. Я ведь до мозжечковых конвульсий испугалась, что в болезни парня обвинят нас, а потом испугалась за самого парня, когда увидела, как ему плохо.
— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — Гунар, что издевается?
— Устала и начинаю замерзать, — ответила на автомате.
— Я имею в виду что-то особенное тебя беспокоит?
— Дядюшка, а давай мы дома это обсудим. — Вот, с чего, спрашивается, ядом плююсь? Но ничего не могу с собой поделать, хочу домой, к Саре, а лучше — на Землю.
— Он тебе не родственник, — Халах вышел из созерцательного транса и развлекался спектаклем, который я тут устроила, психичка недолеченная. Но порефлексирую я позже, долго и с удовольствием. А пока…
Гунар успел перехватить инициативу.
— Я сам себя назначил ее родственником, и как старший родственник, требую от тебя Халах, клятвы.
