На одинокой дороге (СИ) - Седов Константин (список книг TXT) 📗
Курти сбил с плеча руку мужика и рявкнул в ответ:
— Вот именно, что не знаешь ты меня. Так чего собачишь перед людьми?
— А ведь он прав — задумчиво произнес Клеон — мы ведь первого попавшегося взяли, а кто он — понятия не имеем. Не обижайся парень, я чисто по-деловому мыслю.
— Да на рожу его посмотрите — битая вся. Рубаха рванная. Шантрапа местная. Точно вам говорю!
— Ты свою рожу видел — огрызнулся Курти — и бить не надо. Без того харя такая, будто черти горох молотили.
Только что обозначившаяся надежда покинуть город, загоревшаяся перед ним так ярко, гасла на глазах. И это было по-настоящему невыносимо.
— Так, тихо! Еще вашу ругань я слушать должен! — Мощный окрик Лукаса перекрыл голоса обоих.
Квартирмейстер задумчиво переводил глаза с Курти на неожиданно возникшего конкурента.
— Ладно, оба правы. Но шанс должен быть у всех. Проведем еще одно соревнование.
— Какое соревнование? — загорячился папаша — вчера же всех выиграли, — Альмод летает по снастям.
— А сегодня опоздали… — Лукас поднял руку, не давая тому продолжить — я спорить не буду. Не нравится что-то, я не держу.
Родитель замолчал, только зло насупив брови, прожигал глазами Курти. Тот стоял молча и думал о том, какое будет соревнование.
— Нам ловкий нужен — вот кто из вас лучше лазает, того и возьмем.
— Мы сегодня трапы с собой не брали — заметил Клеон, — не идти же за ними на корабль ради этого… «соревнования». Да и время уже! Опаздываем.
— Куда мы опаздываем? Пять минут роли не сыграют. А трапы? Да на черта они нужны — Лукас повертел головой по сторонам и пальцем похожим на сардельку ткнул куда-то им за спины — во! То, что надо!
Все повернули головы в указанном направлении. Самой высокой постройкой в порту был кран. Большой, пузатый, с широким колесом сбоку, он напоминал недовольную толстую курицу, мрачно склонившую голову.
Кран был гордостью Еловы. Не во всяком крупном городе, в порту стоял такой. Но Елова жившая исключительно привозимыми товарами, его себе заимела. Деревянный, он возвышался вверх на сорок футов надменно посматривая на людишек внизу.
— Вот кто из вас двоих первый на самый вверх залезет, того на «Канарини» и берем.
— Да легко — вдруг впервые подал голос Альмод. Крепкий, сытый, он стоял широко расставив ноги, руки за спиной и насмешливо разглядывал Курти.
«Трудно будет» — мелькнуло в голове у Курти. «В себе уверен и характер бойцовский». Видел он уже ребят с такими глазами. И тут же сам себя мысленно одернул — «а я чем хуже?!». «Посмотрим, насколько крепкий — ты потаскай с мое»! Плюс в отличие от этого парниши, у Курти от конкурса зависит жизнь. Есть ради чего стараться.
— А если упадет? — озабочено спросил родитель. — Здесь сорваться легко — это не веревочная лестница, цепляться толком не за что.
— Тем интереснее — насмешливо ответил Лукас. — По веревкам легко. А здесь характер нужен. Как он по мачтам лазить будет? Да в шторм? Впрочем, я не держу, я уже говорил.
— Спокойно па, — опять Альмод, — дело плевое.
Они с Курти встали по обе стороны крана. Стрела основанием уходила под брюхо конструкции, механизм был укрыт деревянными панелями, широкое колесо приводило в действие цилиндрическую зубчатую передачу, позади система противовесов. Они, к слову, были подняты, поэтому крюк покачивался у самой земли.
— Ты меня слышишь, выскочка? — Альмод говорил тихо, но уверенно. — Ты же все понимаешь? Тебя здесь вообще быть не должно. Поэтому во всем виноват сам. Проигрывать я не собираюсь, поэтому мой тебе совет — тихо проиграй. Сам. По-хорошему! Начнешь лезть вперед — пеняй на себя!
Курти не успел ни ответить, ни понять, чем именно ему угрожают, как Лукас крикнул:
— Давай!
И махнул пухлой рукой.
Курти подпрыгнул, уцепился за край стрелы, криво повис — левое плечо выше, правое ниже и подтягивая руку к руке, полез по крутому подъему. Мелькнула мысль, что Альмоду легче — у него первой делает подъем правая рука. Но потом уже не был способен думать ни о чем, кроме напряженных мышц и боли в пальцах. Сказалось все — и ободранные за ночь руки и недостаток сна и то, что он уже второй день толком ничего не ел. В глазах потемнело, тяжесть собственного худого тела казалось неподъёмной, руки он перебирал машинально и… при этом выигрывал! Альмод крепкий парень, но тяжеловат. Возможно вчера на трапах, где под ногами есть опора это и не было так заметно, но здесь, когда работают только руки, это дало о себе знать! Курти был легче, и тоже не слабак. Работа в таверне сделала его жилистым и цепким.
Они шли почти наравне, но несколько дюймов Курти у него выигрывал и разрыв увеличивался. Понял это и Альмод, пнув на тридцатифутовой высоте Курти. Удар пришелся в живот и Курти перестал дышать. Земля внизу показалось бесконечно далекой, но Курти ощутил, что сейчас он на нее рухнет. Левая рука соскользнула, кончики пальцев правой еле держались. Налетел ветер, забрался под рубашку, затрепал на ветру. Не понимая как, Курти, подтянулся, уцепился, вдохнул, ничего перед собой не видя, продолжил перебирать руками.
Поздно. Драгоценные секунды утеряны. Альмод добрался до края и ухватившись за трос соскользнул вниз. Курти спустился сразу за ним, но проиграл. Полученный в воздухе пинок оказался или незамеченным или «судьям» было плевать. Победитель у них был.
Лукас неспешно зашагал по гавани в сторону дальних пирсов, рядом с ним вприпрыжку вышагивал отец Альмода и что-то говорил, мотая головой. Клеон посмотрел на Курти, отвернулся и пошел следом. Сам Альмод все еще стоял рядом с Курти, небрежно держась за трос.
— Ты извини, — сказал он равнодушно, — но уж очень мне хочется убраться из этого города. Ты понимаешь. Да и тебя я предупреждал.
— Тогда и ты меня поймешь — кивнул головой Курти.
— Чего?
— Я говорю, и ты меня извини…
Коротко, без замаха, ткнул Альмода в живот, а когда тот согнулся, схватил висящий у земли крюк стрелы, зацепил им соперника за ворот рубашки, подскочил к рычагу и дернул.
Очень уж усердными были полицейские, когда во время облавы смели всех, кто был в порту. Немногочисленные, в утреннюю пору рабочие тоже попали под горячую руку и не успели опустить противовес.
Сейчас он рванул вниз, крюк соответственно вверх, унося беспомощно мотавшего ногами Альмода к самой вершине стрелы.
Лабр, Клеон и отец Альмода обернулись на грохот заработавшего механизма. Последний, углядев свое чадо в воздухе, немедленно рванул в их сторону. Когда пробегал мимо неторопливо шествовавшему ему навстречу Курти, паренек кивнул ему одобрительно:
— Он у тебя и вправду летает!
Подошел к остановившимся Лукасу и Клеону.
— Вам все еще нужен победитель?
Лукас сделал какое-то движение рукой в сторону висящего и что-то возмущенно орущего Альмода… Курти не дал ему сказать:
— Он там надолго. В одиночку его не отпустить.
Отец Альмода действительно пытался повернуть колесо, но диаметром оно было больше его самого и крутило махину обычно сразу несколько человек. Они бегали внутри как белки, чтобы поднять противовесы. Одному, даже крепкому мужику, ловить было нечего.
Лукас с Клеоном переглянулись. Первым захохотал Клеон:
— А что? Со смекалкой паренек.
— Да уж, — развеселил. К тому же выбора теперь нет, — кивнул Лукас, — ладно, тот ведь тоже его в воздухе пнул, — пошли.
— Так, что такое изюм? — повторил вопрос Курти, стараясь не отставать.
«Канарини» был большим пинасом. Широкий, грузный, он казался солидным господином, случайно затесавшимся на многолюдном рынке среди бедноты.
Боцман с длиннющей фамилией, которую Курти не смог запомнить, брезгливо оглядел мальчика, приказал подойти к Лукасу и попросить выдать куртку. Иначе замерзнет к «… такой-то матери». Куртку Курти получил после того, как выслушал лекцию о необходимости беречь казенное имущество и ценить своих благодетелей. Курти заметил про себя, что Лукас ему все больше и больше начинает не нравится. Это мнение он благополучно держал при себе. На первый в свой жизни обед на корабле пришел, утопая в большой ему куртке, жадно съел ровно две ложки ячменной каши с солониной, зажал себе рукой рот, подбежал к борту и склонился над ним. Отвыкший от еды желудок, получив жирную пищу, сразу взбунтовался — Курти вырвало.
