Благие намерения - Лукина Любовь Александровна (читать книги без сокращений txt) 📗
Он говорил ужасные вещи - размеренно, неторопливо, и никто не осмеливался его перебить. Могу себе представить, какое у меня было лицо, потому что он вдруг засмеялся и, наклонившись ко мне, покровительственно потрепал по плечу.
- Ну ладно, - объявил он, с юмором оглядев безмолвствующий отдел. - Время обеденное, не буду вас задерживать…
Он прошел к своему рабочему месту, сел и движением купальщика, разгоняющего у берега ряску, разгреб в стороны накопившиеся с утра бумаги. Затем, установив кулаки на расчищенной поверхности стола, Левушка величественно вскинул голову и замер в позе сфинкса.
Я понял, что сейчас произойдет, вскочил, хотел закричать - и не успел.
…Интересно, где он нашел такой кусок мрамора? Облицовочная мраморная плитка у нас в городе используется, это я знаю, но ведь тут нужна была целая глыба, монолит без единой трещины!..
В общем, беломраморное изваяние Левушки до сих пор восседает за его столом - просили не трогать до окончания следствия.
Вторая половина дня отложилась в памяти обрывками. Помню: я сидел в кабинете начальника и путано рассказывал следователю о вчерашнем. Капитан морщился и потирал висок. Один раз он даже сказал: "Подождите минуту…" - и выскочил из кабинета. Голову даю на отсечение - бегал смотреть, сидит ли еще за столом каменный сотрудник.
Съездили за Татьяной.
- Вам знакома эта статуя?
Она в изумлении уставилась на своего мраморного Льва.
- В первый раз вижу! А при чем тут…
- Присмотритесь внимательнее. Она вам никого не напоминает?
Пожав плечами, Татьяна вгляделась в надменное каменное лицо и попятилась.
- Не может быть! - слабо вскрикнула она. - Кто его?.. За что ему?..
Но тут следователь, спохватившись, прикрыл дверь, и больше мы ничего не услышали.
Здание, из которого Левушка вынул свою первую - кирпичную - статую, нашли на удивление быстро - им оказалась наша котельная. Я там был в качестве свидетеля, когда обмеряли и фотографировали выемку. При мне же опрашивали истопника. Поначалу он бодро утверждал, что дыра в стене была всегда, но скоро запутался в собственном вранье и, перейдя на испуганный шепот, признался, что лопни его глаза, если вчера отсюда не высунулась рука, не потянулась к заначке, которую он еле успел спасти, и не пропала потом, оставив после себя эту вот пробоину!
Не то чтобы я нежно любил свою работу, но теперь я прямо-таки мечтаю хоть раз беспрепятственно добраться до своего стола. Подходишь утром к институту - а у подъезда уже машина ждет.
- Здравствуйте, Павел Иванович, а мы за вами. Начальство ваше предупреждено, так что все в порядке.
- Здравствуйте, - отвечаю с тоской. - Опять кто-нибудь приехал?
- Да, Павел Иванович. Профессор из Новосибирска, член-корреспондент.
- Так вы же меня на пленку записали - пусть прослушает.
- Ну что вы, право, как маленький, Павел Иванович! Он ее еще в Новосибирске прослушал…
Ничего не поделаешь - главный свидетель. Я, конечно, понимаю: им бы не со мной, им бы с самим Левушкой поговорить… Но Левушка - как снежный человек: следов оставляет массу, а вот встретиться с ним, побеседовать - этого еще никому не удалось.
Татьяну не узнать - избегалась за месяц, осунулась. Кстати, была вчера у нас - допытывалась, нет ли новостей. Как же нет - есть! Можно даже и не спрашивать - достаточно на гастроном посмотреть. Там на козырьке крыши сейчас четыре Левушки. Из розового туфа, в натуральную величину. Наиболее любопытен второй слева - у него всего одна точка опоры, вторую ногу он занес над воображаемой ступенькой.
Это уже, так сказать, поздний Левушка, Левушка-классицист. А если миновать пятиэтажку и свернуть во двор, то там можно увидеть ранние его работы. Их две. Обе стоят на крыльце Левушкиного подъезда по сторонам от входной двери и ровным счетом ничего не означают. Просто стоят, и все.
Но вы не путайте: это не те статуи, что появились в ночь перед объявлением розыска. Те на следующий день разбил ломом и сбросил с крыльца сосед Недоноговых по этажу - мужчина мрачный, пьющий и что-то, видать, против Левушки имеющий. Вечером того же дня, приняв душ, он не смог выйти из ванной - старую прочную дверь снаружи подпирала спиной статуя, сидящая на табурете в позе роденовского "Мыслителя".
А ночью на крыльце подъезда опять появились Левушкины автопортреты - вот эти самые. Они очень похожи на прежние, но обратите внимание: ступни обеих статуй наполовину утоплены в бетон. Это Левушка усложнил технологию - теперь он сначала телепортирует на будущий пьедестал и внедряется в него подошвами. Выкорчевать практически невозможно, разве что вместе с крыльцом.
Я рассказал о первом покушении на Левушкины шедевры. Второе состоялось в городском парке. Пару месяцев назад там понаставили каменных тумб под гипсовые скульптуры. Ну скажите, разве мог Левушка устоять и не воспользоваться этими тумбами! В парке стало жутковато: куда ни глянешь - везде одна и та же каменная физиономия. Вдобавок Левушка к тому времени сменил манеру. Если раньше он просто оставлял на облюбованном месте свое подобие, то теперь он еще начал при этом что-то изображать.
Вот, например, Левушка Недоногов держится за лобную кость. На цоколе масляной краской надпись: "Мысль". Почерк - Левушкин. А вот он за каким-то дьяволом поднял руку и смотрит на нее, запрокинув голову. На цоколе надпись: "Мечта".
Скульптор, которому было поручено оформление парка, чуть с ума не сошел - явился туда с молотком и успел публично отшибить носы двум Левушкам, после чего был остановлен ребятами из ДНД. Скульптор бушевал и клялся, что рано или поздно перебьет все к чертовой матери. Но тут прибыли товарищи из следственной комиссии и спокойно объяснили ему, что речь тогда пойдет не о хулиганстве и даже не о порче имущества, но об умышленном уничтожении вещественных доказательств, а это уже, согласитесь, совсем другая статья. Отколотые носы тут же прилепили на место каким-то особым клеем, так что Левушка, по-моему, до сих пор ничего не заметил.
Третье и, я полагаю, последнее покушение было организовано городскими властями с разрешения следователя. Во дворах статуи решили не трогать (их все равно мало кто видит), а вот с парапетов, карнизов и бетонных козырьков над подъездами учреждений - убрать в двадцать четыре часа. Изваяний тогда было меньше, чем теперь, и для изъятия вполне хватило светового дня. Страшная каменная толпа набила до отказа тесный дворик позади Союза художников.
