Перекресток волков - Белоусова Ольга (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗
Я смеялся, а темнота леса расступилась, и поляна заполнилась волками. Это означало, что Совет подошел к концу.
— Помолчи, Ной, — приказал хриплый. Он оказался высоким, поджарым, с длинными седыми волосами и темными глазами. — Помолчи… Значит, Эдвард был прав… — хриплый осторожно протянул жилистую руку к Клыку. Талисман вспыхнул кровавым огоньком и тут же погас, успев, однако, сильно обжечь мне кожу. Я оттолкнул его руку:
— Не надо…
— Да-а… прав…
— Прав в чем?
Это спросил не я, Герман, кажется. Но хриплый посмотрел на меня, тяжело и как-то удивленно.
— Да, прав. И ты похож на него… Невероятно… Странно, что мы не заметили этого раньше… Ну что ж, добро пожаловать в племя, Ной.
Спасибо! Я и не сомневался, что они это скажут. Волки нуждались в Клыке так же сильно, как в вишневом небе. Только вот меня больше волновала судьба Бэмби.
— Вы поможете моему другу?
Хриплый поморщился.
— Волчья лихорадка одинаково смертельна и для волков, и для людей.
— Неправда! — звонко выкрикнули из-за волчьих спин. Я радостно улыбнулся. Лиза…
— Ну здравствуй, братишка, — она кинулась мне на шею, не обращая внимания на недовольное рычание волков. — Я скучала.
— Я тоже, — признался я. — А ты стала настоящей красавицей!
Лиза склонилась над Бэмби, осторожно потрогала его лоб.
— Лиза! — требовательно обратился к моей двоюродной сестренке Петер. — Не сейчас!
— Почему — не сейчас? — искренне удивилась она. — А когда? Когда этот мальчик умрет?
— У лихорадки один конец, — пожал плечами хриплый. — Что мы можем сделать?
— Нет, не один! — упрямо возразила сестра. — Мой отец не умер! Он потерял Силу, но не умер! Значит, и у этого Бэмби тоже есть шанс! Спросите Лес!
Ее последние слова запутались эхом в старых деревьях. Я удивился, но промолчал, потому что не знал, о чем идет речь. На моей памяти такого еще не было.
Эхо растворилось в тишине. Я начинал ненавидеть тишину. Волки молчали. И Лес молчал. Казалось, он ощупывал мою душу. Я ждал его решения, боясь и надеясь. Мне хотелось кричать, но крик застревал в горле. А тишина все звенела, надрываясь от напряжения, и Клык жег кожу, и Бэмби улыбался во сне…
А потом появился ответ, знамение, которое, осознано или нет, искали глаза каждого волка.
В небе вспыхнуло золотое свечение. Сжалось в одну точку и, словно сорвавшись с невидимых нитей, звездочкой упало к моим ногам, на мгновение окутав собой Бэмби. И Лес склонился передо мной. Тогда — в первый раз.
— Да будет так, — пронеслось в его шепоте.
Хриплый снова пожал плечами и повернулся к волкам.
— Да будет так, — сказало племя.
«Так»? Как?
— Пойдем домой, — позвала меня мама. Похоже, что она, человек, разбиралась в наших законах лучше меня, волка.
— Лиза, ты с нами?..
— Иди-иди, Ной! Тебе надо отдохнуть. Я зайду завтра, — пообещала она, улыбаясь.
Я поднял Бэмби на руки, искренне надеясь, что не упаду через пару шагов на глазах у всего племени. Человек все так же спал, но теперь, кажется, у него был шанс проснуться. Волки расступались медленно, неохотно, бросая на нас косые взгляды, но нарушить решение Леса никто не рискнул. Слабаки!
Мы шли медленно, иногда поглядывая друг на друга и улыбаясь. Не знаю, о чем думала мама, а я мечтал о крепком долгом сне. К этому моменту мою усталость можно было черпать ложками, как сметану.
На пороге дома стояла девочка лет трех-четырех, маленькая и очень хорошенькая. Во всем ее облике — блестящих темных волосах, больших глазах, даже в осанке, было что-то очень знакомое.
— Познакомься, — сказала мне мама. — Это твоя сестра Алина.
А я-то, грешным делом, думал, что сюрпризов больше не будет…
Уснуть сразу мне, конечно, не удалось. Сначала пришла наша старая ведунья-врачевательница бабка Эльза. Отец говорил, что она была старой уже во времена его юности. Она долго смотрела на Бэмби, потом еще дольше — на меня. Под ее взглядом Клык засветился белым. Я очень устал и хотел лишь одного: чтобы Эльза наконец начала что-нибудь делать… Или не начала… Я хотел верить ей. Однажды Эльза уже победила волчью лихорадку, сохранив жизнь Эдварду, брату моего отца.
Мать увела меня на кухню. Я слышал заунывное пение, доносившееся из комнаты, где остались Бэмби и Эльза, чувствовал запах горелого дерева и изо всех сил старался не уснуть.
Мы сели за стол. Алина оказалась на редкость сообразительной девочкой. Глаза у нее были отцовские — грязно-желтые, как песок. И мамины волосы. Она хорошо ела и много говорила. Мама, наоборот, почти все время молчала, подкладывала мне в тарелку мясо и улыбалась. Я медленно пережевывал сочные куски, запивая их холодным молоком, и млел от острого, внезапно обрушившегося на меня чувства домашнего тепла. Но действительно расслабиться я смог только тогда, когда Эльза, выйдя из комнаты, заверила, что Бэмби поправится.
Я уснул прямо за столом. А когда посреди ночи проснулся в знакомой с детства двухъярусной кровати, то так и не смог вспомнить, как я в ней оказался и кто меня раздел.
Наверное, я спал очень долго. В мой сон иногда врывались чужие голоса, звон посуды, журчание воды в кране. Но я каждый раз усилием воли отгонял их, стараясь поглубже забраться в сладкое небытие. Мне что-то снилось, что-то приятное, ускользающее от запоминания и не требующее умственной нагрузки, и это было здорово. И только когда тело мое обрело прежнюю силу, я рискнул открыть глаза.
Оказывается, я уже успел забыть, что это значит — дом.
В комнате было светло и тихо. С кухни доносились потрясающие воображение запахи хорошей еды и чьи-то голоса. Сразу же очень захотелось есть.
Я спустил ноги на холодный пол, потянулся, огляделся в поисках своей одежды и, ничего не найдя, завернулся в простыню. Осторожно подошел к двери в соседнюю комнату, в которую вчера (или позавчера?) положили человека, и замер на пороге, любуясь открывшейся мне картиной.
На кровати, утопая в подушках и перинах — мама постаралась, в конце концов, они же одной крови — возлежал Бэмби. Лицо его по-прежнему было бледным. Рядом, бесцеремонно забравшись с грязными ногами на белоснежные простыни, сидела Алина. Я вспомнил, как за подобные выходки влетало мне, и улыбнулся. Но самым удивительным было то, что они разговаривали. Моя сестренка что-то оживленно рассказывала, коверкая предложения и размахивая руками, а Бэмби серьезно поддакивал ей в ответ, всем своим видом показывая явную заинтересованность.
Я прислонился к дверному косяку, намереваясь понаблюдать за ними, но Алина, почувствовав мой взгляд, повернула лицо к двери. Увидела меня и рассмеялась, звонко и беззаботно, как умеют смеяться только дети.
— Ной, что это ты на себя нацепил?
— Привет, — сказал я. — Рад видеть тебя живым, Бэмби.
Он близоруко прищурившись, улыбнулся.
— Где-то я это уже слышал.
Я подошел к кровати, взял Алину на руки, заглянул ей в глаза и попросил:
— Будь другом, сестренка, дай нам немножко поболтать.
— Вообще-то это моя комната, — сообщила девочка. Я огляделся. На полу разбросаны игрушки, через спинку стула переброшены смешное маленькое платьице и джинсовые шортики, белые стены разрисованы маркерами и цветными мелками.
— Конечно, твоя, — согласился я, — и никто у тебя ее не отбирает. Но ведь сейчас здесь лежит Бэмби, а его еще нельзя тревожить. Можно, он поживет в твоей комнате несколько дней?
— Можно, — важно разрешила Алина. — Он мне нравится. И еще он нравится маме. И еще он понятно думает. Живи, Бэмби…
— Спасибо, — улыбнулся он.
— Я буду спать у мамы в комнате, а играть на улице, потому что все равно сейчас лето и жарко. Так?
— Ты умница, — похвалил я и чмокнул ее в щеку. — А играть можешь в моей комнате.
— А Эдди не станет ругаться?
— Не станет.
Эд, мой младший брат… интересно, какой он теперь?
— Раз уж мы с тобой, сестренка, договорились, ты разрешишь мне посекретничать с моим другом?
