Пожиратели света и тьмы - Фостер Алан Дин (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗
— Смотри! — На этот раз северянин отреагировал первым, указывая на восток. — Приближается!.. Что именно, не могу сказать, однако оно уже неподалеку.
— Точно, — согласился Этиоль, прикрывая глаза от слепящего солнца. — И это не животное.
Рев стремительно нарастал. Путникам уже приходилось кричать, чтобы услышать друг друга.
— То есть как не животное? — спросил Симна. — Что же тогда?
— Ветер.
Северянин напряженно прислушался и покачал головой.
— Нет, не ветер. Я не знаю, что это, но оно живое. Слышишь, сколько ярости в голосе?
— А кто тебе сказал, что ветер бездушен и что он не может испытывать ярость или гнев? — спокойно возразил Эхомба. — А этот ветер не только шумит грозно, он и выглядит злым.
Теперь вой и рев смешались в один неподражаемый, ввергающий в безумие звук, принадлежавший существу, которое наконец появилось в поле зрения, что открывало узкое пространство между камнями. Неясный, нечеткий сгусток, он в то же время обладал тем, что можно было назвать формой: сейчас округлый, в следующее мгновение угловатый… Причем существо вопило не от злости; теперь в дикие вопли отчетливо вплетались рыкающие, напоминающие хохот звуки.
Ветер за кем-то гнался.
— По-моему, он кого-то преследует. — Симна машинально протянул руку за спину и взялся за рукоять меча — хотя разве способна сталь сражаться с силами природы?
— Вижу, — откликнулся Эхомба. — Похоже, кота.
— Вот и мне так показалось, — кивнул северянин. — Только что-то до сих пор я таких огромных кошек не встречал.
— Я тоже. Однако зверь именно убегает от ветра, а не случайно оказался у него на пути. Погляди-ка, кот взял вправо — и ветер туда же. Словно дорогу перекрывает.
Два чудища пронеслись мимо. В лица путников ударила тугая воздушная волна, затем комочки сухой земли и вырванные с корнем травинки.
— Это охота? — ошарашенно спросил Симна. — Где это видано, чтобы воздушная масса охотилась на гигантских котов? Или на кого-то еще, между прочим…
Симна ожидал услышать в ответ что-либо вроде: «Помнится, в свое время…» или: «Был в нашей деревне мудрец по имени…», однако Эхомба выразился просто:
— Нигде не видано.
Симна саркастически глянул на Этиоля.
— То есть ты не знаешь, что бы это могло быть? Выходит, не на все вопросы у тебя заготовлен ответ?
Пастух перевел взгляд на товарища. Теперь глаза приходилось прикрывать от несущейся пыли — ветер был ближе и потому гораздо сильнее.
— Я неоднократно пытался объяснить тебе, Симна, что я самый невежественный из людей, и то, что мне известно, уместится на донышке паучьего наперстка.
— Никогда не слышал, чтобы пауки пользовались наперстками, — заметил Симна.
— Только некоторые, — сказал Этиоль без тени улыбки. — У пауков очень острые крючки на ногах, поэтому единственное средство избежать ран, которые они могут нанести себе во время пробежки по паутине, это надевать на ноги особые чехольчики. В Наумкибе их называют наперстками… Зверь совсем выбился из сил — по морде видно. Если ничего не сделать, сейчас ветер его нагонит.
— Да, бедняга сбавил ход… Что ты имеешь в виду — «если ничего не сделать»? — Симна подозрительно посмотрел на товарища.
Его худшие опасения подтвердились, когда Этиоль вышел из укрытия.
— Погоди-ка, брат! Ты куда?
Стоя на камне, пастух с сожалением посмотрел на хмурое лицо северянина.
— Я по натуре человек миролюбивый, но это кого угодно выведет из себя. Они дерутся, а силы неравны. Надо помочь коту.
С этими словами он начал спускаться со скалы. Симна, не сумев удержать товарища, остался на месте.
— Послушай, брат, стоит ли вмешиваться? Так всегда бывает: сильный бьет слабого. Хвала судьбе, что мы не участвуем в этой схватке. Ты что, решил потягаться с бурей?
— Если буря обладает разумом, то да, — ответил Эхомба. — А эта как раз не похожа на своих свихнувшихся сестер, гуляющих по морям. Вот с теми нам, жителям побережья, трудненько приходится.
Помогая себе копьем, Этиоль поспешил в сторону разворачивающейся схватки. Симна кубарем скатился со скалы и спрятался за камнем. При этом поднес руку к уху, чтобы лучше слышать.
— Ну хорошо! Если ты решил покончить жизнь самоубийством, то я вмешиваться не собираюсь! — крикнул он Эхомбе. — Только прежде расскажи, где спрятаны сокровища!..
То ли пастух не слышал, то ли решил не отвечать. Он повернулся и, подняв копье над головой, отсалютовал им спрятавшемуся Симне, затем с необыкновенной скоростью побежал в сторону битвы.
Если дикий кот и заметил Эхомбу, то никак не подал виду. Да и что может человек противопоставить силе стихии? Однако Эхомбе даже буйство природы было нипочем. Он припустил еще резвее.
Безусловно, более странного и огромного хищника из породы кошачьих ему встречать не доводилось. Кот был черен как смола, желтые глаза — каждый с кулак — полыхали диким огнем. По-видимому, чудище приходилось близким родственником льву, по крайней мере вокруг шеи у него тоже было что-то подобное гривастому воротнику. Однако этот кот был куда больше и мощнее самого большого льва. Но крупное мускулистое тело заканчивалось удивительно вытянутыми лапами, доставшимися явно от другого родственника. Происхождение этой странной комбинации скорости и силы представляло загадку для любопытного Эхомбы.
Исполинское животное вдруг начало отступать, потом, спотыкаясь, заковыляло в сторону пастуха. Этиоль ни секунды не сомневался — не у человека несчастный зверь пытался найти защиту, а у груды камней возле скалы, где прятался Симна.
Однако ветер вовсе не собирался так легко упускать добычу. Развернувшись, осязаемый сгусток бури по кривой попытался обогнать кота и отрезать его от спасительной скальной россыпи. На мгновение, как раз в ту секунду, когда Симна принялся во весь голос требовать, чтобы пастух открыл ему тайну сокровищ, ветер замер, словно прислушался. Однако Эхомба не мог утверждать, что именно человеческий крик привлек его внимание.
В этот момент кот неожиданно растянулся на земле — видно, силы окончательно оставили его. Впрочем, уже через несколько секунд зверь встал, поднял когтистую лапу и приготовился встретить смерть.
Тут зверь и взглянул на Эхомбу, вроде как бы обратил внимание на ничтожного человечишку. Некоторое время он смотрел на него, а потом желтые глаза потускнели и покрылись коркой ледяного равнодушия.
Эхомба решительно встал между зверем и ветром и поднял вверх руки, в одной из которых было зажато копье с наконечником из зуба морского дьявола.
Вращавшийся сгусток воздуха не остановился, но замедлил ход. И все равно в лицо человеку полетели кусочки сухой земли, мелкие камешки и всякий другой мусор, которого полным-полно в саванне. Если анаконду можно было бы назвать червем, то низвержение ветра, творившееся вокруг, можно было бы назвать бурей. Неудивительно, что и голос, раздавшийся сверху, легко перекрывал гром.
— Что я вижу? Ты решил расстаться с жизнью, маленький человек? Дерзнул состязаться со мной? Прежде чем проучить тебя, я хотел бы узнать зачем.
Вихрь закружил вокруг Эхомбы, и тот оказался как бы в туннеле, вытянувшемся от земли до небес. Вершина трубы слабо покачивалась, изгибалась и, в свою очередь, тоже ходила по кругу, но в обратном направлении.
— Не знаю, какого рода соревнование вы затеяли, но так с несчастным животным поступать нельзя! — отчеканил Эхомба и указал на кота, который, ища спасения, подобрался к ногам человека. — Это нечестно: ты разгуливаешь по небесам и черпаешь силу из грозовых облаков, в то время как зверь может полагаться лишь на свои ноги.
В лицо Эхомбе ударил порыв ветра — по сути, легкое дуновение, однако этого было достаточно, чтобы человек пошатнулся и чуть не упал.
— Дерзкий глупец смеет хвалиться, — громом донеслось с небес, — будто он бегает быстрее ветра. Он сам бросил мне вызов.
Эхомба вопросительно глянул на исполинского кота. Тот сначала отвел глаза в сторону, потом ответил мяуканьем более грубым и варварским, чем то, на котором разговаривала кошка, живущая в доме Эхомбы в Наумкибе, но вполне членораздельным и осмысленным.
