Ангел Паскуале: Страсти по да Винчи - Макоули Пол Дж. (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
Паскуале хотел расспросить об этом Баверио, но, как только он заговорил, странная приглушенная дрожь прошла по полу. Ножи и бокалы зазвенели на столах, пламя свечей содрогнулось. Паскуале и Баверио уставились друг на друга с непонятной подозрительностью, где-то за пределами комнаты поднялся шум. Через мгновение капитан стражи, за которым неслись солдаты, вбежал в комнату и прокричал, что им надо уходить.
Баверио начал что-то говорить о теле своего господина, что он пришел сюда за ним. Его голос уже срывался, и капитан ударил его по щеке и воскликнул почти так же истерично, как и мальчик:
— Нет времени, идиот! На нас напали. Твой хозяин здесь в полной безопасности, он никуда не денется.
Паскуале поставили на ноги двое солдат, еще двое подхватили Баверио. Когда они подошли к двери, выводящей на парадную лестницу, на балконе в дальнем конце зала раздался сильный грохот. Окна вылетели, звеня разбитыми стеклами, вслед за тем повалил дым.
Капитан закричал что-то о пожаре, но тут Паскуале узнал едкую вонь гниющей герани. Глаза и нос защипало, и он сразу же понял, чьих это рук дело.
Солдаты, ведущие Паскуале, начали задыхаться. Он вырвался из их рук, зажал одной ладонью нос и рот, а свободной рукой схватил Баверио за рукав, вытаскивая его за дверь.
Внизу лестничного пролета было полно ядовитого оранжевого дыма, напуганные табуны солдат, священников и зевак кричали и толкались, пытаясь выйти все разом. Паскуале продолжал сжимать рукав Баверио, когда толпа подхватила и понесла их, затем они оказались на улице, в холодной черной ночи, освещенной факелами.
Паскуале, тащивший Баверио за собой, нашел укрытие под помостом, возведенным перед дворцом. Половина его сознания, поддавшаяся общей панике, полагала, что что-то произойдет, может произойти в любой момент, вторая половина, рационально мыслящая, холодно наблюдала, отмечая, что это в самом деле магия: заставить людей ни с того ни с сего усомниться в природе вещей, которые до сих пор казались им незыблемыми и неизменными. Он гадал, где может быть Никколо.
Над головой оранжевый дым вырывался из окон второго этажа палаццо. Космическая машина Великого Механика развалилась на куски, ее нижняя половина распалась и загорелась от масла, вытекшего из ламп, вмонтированных в центр солнца. Вокруг лежали тела, превратившиеся в кровавые ошметки. Некоторые еще кричали, слабо копошась в лужах собственной крови. Люди неслись во все стороны, солдаты тоже, напуганные не меньше остальных. С зубчатой крыши палаццо летели на площадь горящие ракеты, пронзительно свистя и завывая, оставляя длинные хвосты искр, ударялись о булыжники и разрывались с резким треском или путались под ногами толпы. И здесь и там покачивались на ходулях люди в масках, разбрасывающие маленькие стеклянные шарики, которые взрывались клубами оранжевого дыма. И самый воздух сделался ожившим и враждебным, царапающим кожу на лице, от него текло из глаз и носа. Все вместе походило на одно из полотен художников фламандской школы, которые достигли больших высот в изображении Ада.
Солдат прицелился в одного человека на ходулях, стрела полетела по слишком широкой дуге, перелетела через площадь и ударилась в световую пушку Берни, разрушив конструкцию из линз. Картинки на фасаде банка замерли, превратившись в дрожащую белую паутину. Другой солдат раскрутил над головой сеть и метнул, стянув с ходулей одного из негодяев, который грохнулся на камни и задергался в густых испарениях, вырывающихся из него со всех сторон: весь его запас газовых бомб разорвался разом. Толпа отшатнулась от этого очередного кошмара.
Баверио вырвался от Паскуале и побежал через площадь к башне Великого Механика, возвышающейся над суетой, ее огни были так же высоко, как звезды. Паскуале закричал вслед Баверио и тоже побежал, уворачиваясь от людей, мечущихся повсюду.
Человек на ходулях шагнул вперед, чтобы перехватить его, и громко продудел в игрушечный горн. Он был без маски: узкое белое лицо и пронзительно-рыжие волосы. Паскуале не побежал за Баверио, а, спасая собственную жизнь, бросился со всех ног в сторону узкого переулка сбоку от Лоджии. Рыжеволосый на ходулях метнул газовую бомбу, преградившую путь. Он громко хохотал, радуясь меткому попаданию. Паскуале снова развернулся и увидел, как над головами толпы еще двое на ходулях быстро движутся к нему с одной стороны, а с другой к нему же мчится галопом повозка, запряженная парой коней. На повозке был нарисован герб дома Таддеи.
Не успел Паскуале сделать шага к повозке, как двое на ходулях уже нависли над ним. Паскуале громко закричал. Ближайший к нему человек наклонился, но тут ему в грудь вонзились стрелы, он завалился назад, лишая равновесия своего товарища. Повозка подъехала, пара белых лошадей мотала головами. Дверца экипажа открылась, оттуда высунулся человек, обхватил Паскуале за талию и втащил его внутрь, как раз когда смертельно раненный человек на ходулях грохнулся о землю и взорвался.
5
Когда Паскуале с Баверио подъехали, Палаццо Таддеи был полон людей, входящих и выходящих даже в этот поздний час, за полночь. Как только они вышли из экипажа, Баверио потащили в одну сторону, а Паскуале паж повел в другую. Паскуале, взволнованный и озадаченный и, разумеется, напрочь забывший о сне после столкновения с людьми на ходулях, с готовностью пошел. Его проводили внутрь к самому Таддеи, который принимал в большом зале на первом этаже палаццо и сейчас выслушивал отчет дежурного милицейского сержанта.
Таддеи сидел на стуле с высокой спинкой рядом с похожим на пещеру камином, его широкое сердитое лицо с одной стороны освещал ряд шипящих ацетиленовых ламп, свисающих с потолка, а с другой — дрожащий свет камина. На нем был богатый парчовый наряд, тюрбан, расшитый золотыми нитями. Он прикрыл глаза, выслушивая заикающийся рапорт сержанта о бунте в рабочих кварталах за рекой. Секретарь Таддеи сидел за столиком рядом с ним, записывая слова сержанта. С другой стороны камина расположились изящный молодой человек в черном и кардинал в пурпурном плаще и алой шапочке, оба внимательно слушали.
Никогда не спящие мануфактуры закрылись, судя по всему, поскольку рабочие, ciompi, оставили работу и сейчас грабили и жгли торговый район в своем нищем квартале. Паскуале понял, что в рапорте сержанта речь идет о защите склада Таддеи отрядом городской милиции.
Сержант завершил рассказ:
— Эти скоты подожгут и собственные дома в припадке ярости, но, если нам повезет, они не догадаются или не захотят жечь мануфактуры и склады или переходить через мост. Они понимают: если это произойдет, им придется иметь дело не только с нами, но и с отрядами наемников, а я сомневаюсь, что им хватит духу на настоящее сражение.
Кардинал подался вперед. Это был живой приятный человек лет сорока, с гладкими темными волосами и выстриженной челкой, длинным прямым носом и глазами с тяжелыми веками, он пристально посмотрел на солдата. На его груди покоился большой инкрустированный камнями крест на толстой золотой цепи.
— Будьте уверены, они пойдут через мосты. За этим бунтом стоят савонаролисты, это совершенно очевидно.
Сержант заговорил, сбиваясь от волнения:
— Прошу прощения, ваше преосвященство, но даже савонаролистам, следа которых я здесь не вижу, будет затруднительно возглавить такую толпу. Ciompi вообще никто не возглавляет в данный момент. У них нет никаких целей, они бунтуют ради самого бунта, каждый за себя, каждый хватает что может, а остальное сжигает. Они живут как скоты, так они себя и ведут.
У кардинала сверкали кольца на всех пальцах, которыми он потирал резные подлокотники кресла, сдерживая нетерпение, пока сержант говорил. И теперь заговорил он:
— Последователи Савонаролы уже скоро проявят себя. В последнее время их много развелось среди молодых рабочих мануфактур.
— Это верно, — подтвердил Таддеи. — Одного даже обнаружили у меня в ткацких мастерских всего месяц назад. Он прикидывался ткачом, а сам сеял крамолу среди остальных рабочих. Я приказал прогнать его палками до городской стены и обратно, а потом отправил в тюрьму и уволил всех рабочих из того цеха. Но если есть один, есть и еще, если не на моих складах и мануфактурах, то на предприятиях моих более беспечных друзей и соратников.
