Капкан для лешего - Исхизов Михаил Давыдович (лучшие книги TXT) 📗
- Тихо все прошло? - с надеждой спросил Филипп.
- Вы как с Хролом стакнетесь, так у вас тихо не бывает, - ключница так и буравила водяного маленькими острыми глазками. - Надрызгались и пошли куролесить. Ты посмотри, что с новой тельняшкой сделал: дырка на дырке, как щуки драли.
Филипп посмотрел на тельняшку. И верно, утром новую надел, а теперь выбрасывать придется.
- Так уж и надрызгались, - неуверенно возразил он. - Ты скажешь.
- А то!
- С жалобами приходили?
- Пока нет. Моховики говорят, вы какого-то барсука поймали и в малиновую краску окунули.
- Моховики соврут, тоже недорого возьмут. Чего их слушать. Ну где, скажи ты мне, ночью в Лесу малиновую краску можно найти? И для какой такой радости мы бы его красить стали. Барсук жаловаться приходил?
- Пока не приходил.
- А ты, говоришь, покрасили. Знаю я, этих барсуков. Если бы мы его покрасили, он бы здесь с утра торчал, за моральный ущерб свежей рыбы просил.
- А еще говорят, - ехидно продолжала Марфута, - вы с Хролом на дерево забрались, на ветках качались и русалок изображали.
- Я русалку? - не поверил Филипп. - Не может такого быть.
- Вот и я говорю, какая из тебя русалка. С твоим-то пузом и бородищей только по деревьям и прыгать.
- Ничего не помню, - признался водяной. - Совсем ничего: ни про барсука, ни про русалок.
Мимо, заботливо хлопоча хвостиком, проплыла домашняя рыбка. В голове как молотком застучало.
- Ну что ты волну гонишь! - с укоризной выговорил ей водяной. - Что ты волну гонишь!
Рыбка шеметом из омута шмыгнула.
- Невозможно такое терпеть, ох и болит голова, - простонал Филипп. - Марфута, рассольчику бы.
- Где я тебе рассол возьму, - никакого сочувствия не было в голосе ключницы. - Ты прошлый раз, когда пить зарекался, во весь голос орал: "Чтобы я в своем омуте больше этой гадости не видел!" Вот мы рассол и вылили.
- Весь? - не поверил Филипп, зная хозяйственную жилку ключницы. - Может, немного осталось?
- Весь! - отрезала ключница. - Мы народ подневольный, что приказано, то и делаем.
- Ой-ой-ой... - водяной взялся двумя руками за голову. - Чтобы я еще когда-нибудь... Марфута, полечиться бы мне... Сока березового...
- Нету, батюшка, сока. Ты еще на той неделе приказал, чтобы ни одного туеска в омуте не держали. А мы что, мы народ послушный.
- Бутылочка заморская где-то должна быть, - вспомнил Филипп. - Плоская такая. Принеси, а то никакой мочи нет.
- Что-то я не припомню. Может и потерялась.
Кобенилась Марфута, ясное дело. Хотела, чтобы он поуговаривал, поупрашивал поискать. Филипп уговаривать змеюку не стал. Тоже уставился на нее, прямо в прищуренные щелки, и взгляд не отводил. А сам думал: "Пришибить ее сейчас, что ли? Чем-нибудь тяжелым по башке стукнуть, а потом поспрашивать: болит голова, или не болит?"
Марфута понятливая, не первый год служит, сообразила, чем кончится может.
- Пойду, поищу, может, и завалялась где, - и вышла.
- Сейчас принесет, - обнадежил водяного Ефтей. - Она хоть и баба, но службу знает.
И верно, вскоре Марфута вернулась, молча протянула Филиппу небольшую плоскую бутылку с цветной наклейкой. И, снова поджав губы, с укоризной уставилась на водяного.
- Ох... - простонал тот, сворачивая пробку. - Ох... - он приложился к горлышку и сделал маленький глоток. - Ну и гадость, - потом сделал другой глоток, побольше. И третий. - Прямо огнем жжет. Как они ее только употребляют, отраву такую?! Все, хватит. Видит Нептун, не пьем, а лечимся, - он завинтил пробку, вздохнул и прислушался к головной боли... Она вроде бы стала утихать. Филипп осторожно покачал головой. - Утихало...
- Чего это она такая зеленая? - спросил Ефтей.
- Хе, - Филипп потряс головой сильней. Полного порядка еще не было, но прежней боли он уже не ощутил, это точно. Вот что значит, вовремя лекарство принять. - Так заморская ведь. У них жаркий климат, почти что тропики. Береза не растет и пить, поэтому, нечего. Вот они и гонят эту отраву, из зеленого агавского растения. Хочешь попробовать?
Глянул на Марфуту, а та глаза опустила, вроде видеть ничего не хочет, и слышать не хочет. И правильно, нечего встревать в такое серьезное дело, как выпивка. Все равно ничего она в нем не соображает.
- Слушаюсь! - вытянулся коряжник. Хлебнуть горяченького, Ефтея уговаривать не надо.
Филипп передал ему бутылку. Коряжник осторожно принял ее, обтер пальцами губы и хлебнул. Из деликатности только один глоток и сделал. Один, но какой! Если бы на три глотка пошел, так опорожнил бы бутылку до донышка.
- Отрава! - подтвердил Ефтей. Он опять обтер губы, подумал немного и добавил: - Гадость, но пить можно, шибает.
Филипп с любопытством посмотрел на Кондея: хлебнет, козел вонючий, или не хлебнет?
- Глоточек? - предложил он прибрежнику.
- Не ощущаю потребности в наркотических стимуляторах, - выдал, козел вонючий. И бородой потряс.
Филипп так и думал, что откажется. И тяжело вздохнул, потому что приличного канцеляриста сейчас и не найдешь. Он поглядел на бутылку, подумал, что неплохо бы еще разочек губы смочить, но удержался, не стал.
- Унеси, женщина, бутылку! - и небрежно отдал ее ключнице. - Под замок ее. Да запомни, старая, куда положила. А то память у тебя совсем никуда уже не годиться, - решил он уесть Марфуту. - Поняла?!
- Чего тут не понять, - ключница по-прежнему смотрела на водяного щукой. - Как прикажешь, так и сделаем, мы же подневольные, - и ушла.
- Подневольная выискалась, - выдал ей вдогонку водяной. - Что ни скажешь, она всегда слово поперек найдет. Крокодила в юбке. Анаконда усатая.
Голова окончательно перестала болеть. И даже веселость какая-то появилась. Захотелось поговорить.
- Так не знаешь, куда мы с Хролом ходили? - подмигнул он Ефтею.
- Докладываю: шумели, песни пели, барсука красили. За русалками, конечно, гонялись. Какую поймаете - целовали с полным удовольствием. Потом сами русалками представлялись. Полезли на деревья, на ветках качаться стали. Так ты же мужчина видный, тяжелый, ни один сук не удержит, вот и шмякнулся.
- То-то чувствую, у меня спину ломит. Это, от того, что я с дерева сверзился...
- Никак нет. Болит от того, что тебя жердью два раза поперек спины перетянули.
- Эт-то ты врешь. Кто в Лесу водяного жердью обхаживать станет!? Да еще два раза!
- Докладываю по порядку действий. Сначала полевик. Вы с Хролом, когда гуляли, на Ромашковой елани полевика встретили. Он в Лес прошлым месяцем забрел, теперь пережидает, когда выбраться сумеет. Хрол с ним и сцепился, заспорили они. Ты их разнимать стал, отвесил каждому. А полевик тебя жердью. Ты жердь у полевика отобрал, выбросил, хотел морду ему набить. А он испугался и в бега ударился. Тут тебе еще какой-то лохматый под руку подвернулся, ты в раже ему по уху влепил. А он жердь, что полевик бросил, подобрал и опять тебе по тому же месту, поперек спины. Ты тогда совсем освирепел и со всего маху в зубы ему врезал. Он лишние зубы выплюнул и в кусты уполз. Правильно сделал, а то ты вполне мог его жизни решить.
Водяной задумался:
- Раз такое дело, значит, перебрал, - признался он. - Этот, которому я зубы сосчитал, жаловаться приходил?
- Никак нет! Пока тихо.
- С полевиком что, с Хролом? Чего они не поделили, спорить стали?
- Полевик говорил, что в поле лучше, а Хрол, что лучше в Лесу.
- В Лесу... В поле... Каждому известно - лучше всего в воде, - определил Филипп.
- Так точно! В воде лучше всего! - подтвердил коряжник. - Теперь у полевика под правым глазом фингал, а у Хрола под левым.
- Чего они так друг-дружка по пустяку? - заинтересовался водяной.
- Так не они друг друга, это ты их, когда уговаривал не буянить.
- Да ну?.. - удивился водяной. - Хролу тоже я подвесил?
- Хролу тоже.
- И приличный фингал?
- Твой, фирменный. Левый глаз у лешего начисто затянуло. А окраска должна сегодня полностью проявиться.
