Где же ты, Орфей? (СИ) - Беляева Дарья Андреевна (читать книги регистрация .txt) 📗
— Прошу прощения. Сто Одиннадцатый ждет меня, чтобы я почитала ему.
Никто не стал меня останавливать. Я знала, что мне повезло. Одиссей и Полиник не смогут отделаться от Семьсот Пятнадцатой так легко. Они вежливо, и не без зависти, попрощались со мной, а Семьсот Пятнадцатая долго смотрела мне вслед.
Затем она сказала:
— Будем еще танцевать.
Глава 8
Андромеда разрешила мне навестить Ио, и я знала, что спрошу сразу после того, как осведомлюсь о ее здоровье.
Я была как никогда близка к цели, и теперь темное небо казалось мне глазурью на большом пироге, который после мне достанется. Я прислонилась к стеклу и посмотрела вниз. Свалку было не разглядеть, но где-то там скрывалось мое спасение.
Я верила, несмотря на то, что сказал Одиссей. Мне только хотелось, чтобы Ясон оказался настоящим, реальным, человеком из плоти и крови, тогда мы обязательно сможем договориться.
У мисс Пластик ведь была надежда прежде, чем не стало того, кого она и хотела спасти. У Одиссея тоже не получилось. Потому что Одиссей не отличил живого от мертвого?
Я подумала: а могу ли отличить я?
И мой небесный шоколадный пирог вдруг оказался полным склизких червей. Люди шли мне навстречу, и я видела человеческую историю во всем ее позоре и блеске, нацистские штурмовики гуляли под руку с дамами полусвета времен Дюма.
Системы жизнеобеспечения теперь устроили нам прохладный, летний вечер со свежим ветерком, который должен был развеять тяжелые мысли. Я здоровалась с теми, кого знала, радостно приветствовала всякую жизнь здесь. Потом меня остановил Орест. Он поцеловал мою руку, и я сказала ему.
— Очень приятно.
— Сделать так еще раз?
Он обворожительно улыбнулся. У Ореста были глаза темные и притягательные, как шоколад, они обещали удовольствие и радость.
— И куда же направляется мадемуазель?
— Или барышня.
— Или леди.
Мы засмеялись. Я сказала, что иду почитать Сто Одиннадцатому, и Орест увязался за мной. Мне казалось, он любопытен больше обычного. Некоторое время мы разговаривали ни о чем, болтали о погоде и пирожных, и я все думала, отчего же Орест проявил ко мне столько интереса.
Наконец, я спросила напрямик. Мы проходили под луной, она была с правой стороны и так похожа на хрустальный шарик. Я сказала:
— Знаешь, обычно ты со мной не гуляешь.
— Потому что не надеюсь, что мы окажемся в одной постели.
— А я думала, потому что я — скучная.
Он улыбнулся самой обезоруживающей улыбкой из всех. Орест всегда производил только хорошее впечатление. Казалось, он живет не напрягаясь, и не имеет никаких строгих мнений ни по каким вопросам, оттого никогда и ни с кем не конфликтует. Он ловко лавировал между всеми обитателями Зоосада и не враждовал ни с кем. Казалось, он не жил человеческой жизнью, а плыл по ее изменчивым волнам.
Но сегодня Орест казался каким-то слегка напряженным, не то прямее держался, не то взгляд его путешествовал по мне с каким-то затаенным, пусть и слабым, волнением.
Это было легкое колебание всегда спокойного озера, тонкие круги на воде. Но оттого и волновало больше, чем ежедневный шторм Гектора.
Мы остановились так, что луна оказалась у нас над головами. Ее холодный, серебряный свет делал Ореста каким-то существом из восточных приданий, седым от времени рождений и времени смертей. В то мгновение он показался мне чудесным. Хотя момент был романтическим, а Орест хорошо их чувствовал, мы стояли за шаг друг от друга. Он словно что-то про меня знал, чего я не знала, оттого его ухаживания никогда не были чем-то большим, нежели игрой.
Я сказала:
— Тебя что-то заинтересовало. Или даже испугало.
В лице его было сложно уловить и тень этих эмоций. Орест оставался веселым, беззаботным сплетником с блуждающей улыбкой. Но я ведь чувствовала нечто, и я решила, что лучший способ узнать правду — спросить напрямую. Так много раз говорил Орфей, потому что я любила придумывать вещи, иногда просто для развлечения.
Орест сказал:
— Возможно.
Это слово он употреблял чаще, чем "да" и "нет". Оно оставляло ему известное пространство для маневра, и было по-буддистски неопределенным.
— Ты пошел за мной, потому что переживаешь, — продолжала я. — Или у тебя есть основания в чем-то меня подозревать.
Варианты вынуждали Ореста ответить мне хоть что-то определенное, по крайней мере, по моей задумке. Однако, он сказал только:
— Да, мои действия, наверное, говорят сами за себя.
Я нахмурилась, а его лицо осталось прекрасным и спокойным. Однажды Орест сказал мне, что если в мире все, как говорят буддисты, и есть страдание, то, разучившись страдать, попадаешь в идеальный, абсолютно ровный мир.
Мне этот мир казался холодным, наполненным слепыми пятнами, прекрасным и в то же время отрезанным от какого-то важного источника. Я сказала:
— И чего ты хочешь?
— Мира во всем мире хотеть более неактуально. Пожалуй, хочу выпить.
— А от меня?
— Я бы с радостью тебя поцеловал.
Мы играли в игру, которая мне так и не надоела, хотя я не узнала ничего полезного. Орест прислонился к стеклянной стене и сказал:
— Хорошо. Я немного волнуюсь за тебя, Эвридика. У тебя на рукаве пятна крови.
Только тогда я посмотрела на манжеты. Все было не так страшно и похоже на кадр из фильма ужасов, как я ожидала. И все же четыре разительных на белом пятна растянулись на кружеве. Я вздохнула.
— Ты что, убиваешь людей?
— Нет, — сказала я. — Это Одиссей убивает людей. Просто я сегодня спасала человека.
Мне отчего-то не хотелось лгать. Орест смотрел на меня спокойно, и в то же время я как никогда чувствовала дружбу, связывающую нас.
— Дело в том, — продолжала я. — Что Одиссей ударил ножом одну официантку. Я нашла ее. То есть мы, с Полиником. Когда обсуждали всякие наши дела. Не совсем нашли. Сперва мы думали, что она призрак. Но когда эта девушка нас ударила, все стало ясно. Словом, теперь она у Андромеды, знаешь, инженера жизнеобеспечения.
Орест широко улыбнулся, так что у меня не осталось сомнений в том, что Андромеду он знает, причем самым близким образом.
— Это сложная история, — пояснила я. — Но она, вроде как, закончилась хорошо. Я иду проверить. Я бы с радостью взяла тебя с собой. Но никак не получится, потому что та девушка тебя, наверное, не ждет. И испугается. А ей сейчас нельзя пугаться, она ведь была ранена и теперь слаба.
— Я все понимаю, — ответил Орест. — Ты можешь не оправдываться. Я узнал, что с тобой все в порядке, и этого мне, как твоему другу, достаточно. Прости, что отнял твое время.
Орест говорил легко, и даже слишком легко. От этой легкости мне почему-то стало очень тоскливо.
Я крепко его обняла и поцеловала в щеку.
— Спасибо тебе за доверие.
— Спасибо тебе, что прижалась ко мне грудью.
Мы оба засмеялись, а затем я поняла, что пришло время расставаться. Каждый из нас пошел в противоположную сторону, но место, где мы стояли, все еще было освещено волшебным кругом луны, напоминающем о разговоре.
Что-то меня легко встревожило, но не расстроило. Люминесцентные лампы горели тускло, чтобы создать иллюзию настоящей ночи, как снаружи, и я прыгала из светового круга в круг, обещая себе, что Ио все расскажет мне о Ясоне, если только я не ошибусь.
На этаже Андромеды теперь было куда более шумно, люди тоже гуляли, но ни один из них не выглядел беззаботным. Это были люди, чье пребывание здесь постоянно оставалось под страшным, смертельным знаком вопроса. Они очень серьезно относились к своей работе и никогда не переставали ее обсуждать.
Я знала, что Андромеда откроет мне. Она никогда не ходила гулять, не сидела в кафе или перед телевизором. У Андромеды во всякий момент времени находились дела поважнее. Обычно они делались дома и с раздражением. Вот и сейчас, когда Андромеда распахнула дверь, на ней были смешные очки в пластиковой оправе, а пушистый хвост ее светлых волос был забран так высоко, чтобы о себе не напоминать, и тем самым ни от чего не отвлекать Андромеду.
