Дарующая жизнь - Чекалов Денис Александрович (книга жизни txt) 📗
В голосе его было больше сварливости, нежели истинного гнева.
– Вы, молодой человек, видимо, не из этих мест, раз решили прибегнуть к его услугам…
Между строк прозвучало: «…тем более, раз вы можете обратиться ко мне, великому мудрецу».
– Проезжайте.
Часть стены внезапно оплавилась, как свеча, и оплыла, открывая нам дорогу. Франсуаз легко тронула поводья, и лошади направились вперед.
– Могла поклясться, что старый хрыч выставит нас взашей, – пробормотала девушка.
Я вынул из внутреннего кармана механического жука и выпустил его. Округлые крылья, выкованные лучшими гномьими мастерами, забили в воздухе. Стальное насекомое начало описывать вокруг нас круги. Теперь никто не смог бы подслушать, о чем мы разговариваем, – даже сам великий мудрец Иль-Закир.
– Мы въезжаем сюда совершенно в ином качестве, – объяснил я. – Мы не дерзкие чужаки, которые посмели вмешиваться в дела хозяина и, боже упаси, приставать к нему с советами. Мы даже не просители, обивающие его порог. Нет – он чуть ли не силой заставил нас войти.
– Только потому, что я ранена? – удивилась девушка. – Он не показался мне добрым маргаринянином.
– Надо говорить «самаритянином», Френки. Впрочем, ты все равно не запомнишь. Дело не в тебе; я упомянул лекаря Аль-Хурада, живущего по соседству. Мы сошлись на том, что Иль-Закир – домашний тиран и эгоцентрик. Всех остальных мудрецов он считает выскочками и шарлатанами. А если один из так называемых ученых еще и живет поблизости от него – будь уверена, они на очень острых ножах. Я обвел руками аллею. Со всех сторон нас окружали застывшие языки лавы – наподобие тех, что складывались в ограду.
– Здесь нет ни одного растения, Френки.
– Может быть, он их просто не любит?
– Думаю, дело не в этом. Они не любят его…
– Иль-Закир мог бы и нас перенести в свой дом, как сделал это с Алисой Шталь, – недовольно произнесла девушка.
Перед нами возвышались темные своды усадьбы с четырьмя готическими шпилями по углам и высокой часовой башней в центре.
– Кто знает, – отвечал я. – Может быть, магический путь, по которому она прошла, ведет в самые секретные его покои и он не собирается нас туда пускать. А вот второе объяснение: он опасается, что я разгадаю тайну волшебства, которым он пользуется, и тоже им овладею.
– А может, боялся, что у него яйца лопнут, если станет переносить сразу двоих.
– Френки.
Мы остановились у главного входа. Черная лестница поднималась вверх тринадцатью ступенями. Над каждой из них, на перилах, красовался человеческий череп.
– Из чего они вытесаны? – спросила демонесса. – Из слоновой кости?
– Ни из чего, – я помог ей выйти из экипажа. – Это настоящие.
Девушка оглянулась и слегка поежилась.
– Неуютная обстановка, должна сказать. Не ожидала, что Иль-Закир такой любитель готики. Мне он представлялся немного… Немного иным.
– И ты права, моя мармеладка, – я повел девушку вверх по лестнице. – Усадьба-то не его.
Парадные двери были здесь вытесаны из черного камня. Справа, прямо в стене, была выгравирована табличка:
«Лаборатория Гильдии некромантов. Шестой круг».
– Повелители Смерти оплачивали многие исследования Иль-Закира, – пояснил я.
Двери раскрылись перед нами, без напоминания. Швейцара не было; я покрутил в руках трость, но, поскольку отдать ее оказалось некому, оставил с собой.
– Замками здесь управляет механическая система, – прокомментировал я. – Не так уж сложно устроить нечто подобное, если ты – великий мудрец. Пусть даже самозваный. С другой стороны, ничто так не отрезвляет пришедших, как пустой холл и полное отсутствие приема… Пусть даже негостеприимного.
Холл был пуст – я имею в виду совершенно.
– Здесь нет ни картин, ни зеркал, ни даже ковров и мебели, – пробормотала Френки. – Но почему?
– Это довольно просто. Иль-Закир получил эту лабораторию от Гильдии некромантов. Все, что принадлежало старым хозяевам, он выбросил. Холл обставлять не стал – к чему? Гостей он не привечает. К тому же сомневаюсь, чтобы у некромантов висели здесь зеркала. Не все их творения отражаются.
В дальней стороне холла распахнулась дверь: и снова за ней не было ни человека, ни голема. Словно сам дом приглашал нас заходить все дальше и дальше.
– Ты видела надпись у парадного? – спросил я. – Уверен, Иль-Закир содрал бы и ее, будь она прибита к камню, а не выгравирована в нем.
– Он так не любит некромантов и готику?
– Не думаю. Насколько я мог заметить, наш мудрец любит только самого себя. А это значит, что ко всему остальному миру он питает одинаковую неприязнь – будь то повелители смерти или радужно-крылые феи. А вещи некромантов он повыкидывал, на мой взгляд, лишь для того, чтобы забыть, на чьи деньги он проводит исследования. Ученым это свойственно, радость моя…
Холл казался бесконечным, но лишь оттого, что ни оскаленная голова дракона, ни фреска не украшали его холодных гранитных стен. Комната, куда нас столь любезно приглашала раскрытая дверь, была совсем иной. Там, в живописном рабочем беспорядке, громоздились шкафы, забитые рукописями, атласами анатомических гравюр и высушенными диковинными рыбинами.
– Думаешь, Иль-Закир не заподозрит обмана? – В голосе Франсуаз прозвучала озабоченность. – В конце концов, ты эльфийский аристократ, а всем известно, что каждый из вас – прирожденный лекарь.
Я отмахнулся.
– Оставь, мармеладка. Если мудрец называет шарлатаном практикующего доктора медицины, у которого лечится вся столица, то эльфийского медика он и за образованного человека-то не посчитает.
Девушка обернулась, желая убедиться, что за нами никто не подслушивает. Это было совершенно излишне, учитывая механического жука. И я понял, что демонесса хочет спросить меня о чем-то особенно важном.
– Где ты узнал про этого лекаря, Майкл?
– Его имя я дважды слышал на городской площади; к тому же мимо нас проходил верблюд, с большими рекламными плакатами по обоим бокам. Но мы ведь не об этом собиралась узнать у меня, верно?
– Ты прав.
Девушка набрала полную грудь воздуха, отчего ее черный с золотом костюм едва не треснул по швам. Потом она опасливо заглянула в сторону распахнутой двери – не стоит ли там Иль-Закир, с рупором, приложенным к уху, чтобы было лучше подслушивать.
– Я поняла – мудрец впустил нас только потому, что один из нас оказался ранен, Майкл.
У нее перехватило дыхание, после чего она выпалила оставшиеся слова единым залпом:
– А почему это я не могла тебе врезать? Не сомневайся, вышло бы гораздо эффектнее.
– Френки.
Я непритворно ужаснулся.
– Как можно вообще думать об этом. Ведь мне было бы больно.
10
Абдулла Иль Закир, мудрец из города Маназира, оказался высоким человеком, с лицом настолько худым и длинным, что, будь он чуть-чуть поменьше ростом, то казался бы карликом, которому приставили голову великана.
У него были большие глаза, острые, гипнотизирующие и глубокие. Я задумался над тем, как нечто может быть глубоким и острым одновременно, и сразу не нашел ответа.
Под носом у мудреца распросторились широкие усы. Правда, вопреки мнению Френки, он их не помадил, но все же ухаживал со всею возможной тщательностью.
– Алиса рассказала мне о том, что произошло на городской площади, – произнес мудрец, после короткой церемонии приветствия. – В Маназире стало неспокойно в последнее время. Но, слава богам, наш эмир пристально следит за порядком.
Он даже не пытался скрывать сарказм, прозвучавший в этих словах.
– Подойдите ко мне.
Иль-Закир легко дотронулся до лица Франсуаз, провел кончиками пальцев по ее решительному подбородку, немного повернул голову девушки в сторону.
Каждое его движение выдавало в нем опытного врача – умного, одаренного и обладающего прекрасной подготовкой. Сложно было ожидать подобного от человека, посвятившего свою жизнь столь многим областям знания, но Абдулла Иль-Закир, мудрец из города Маназира, был именно таков.
