Колдовское зелье - Брукс Терри (онлайн книга без txt) 📗
Дрова в костре внезапно затрещали, и в воздух взвился искристый сноп. Мистая вздрогнула, но Ночная Мгла даже не шевельнулась. Она сидела, окаменев от напряжения, а глаза ведьмы смотрели на Мистаю.
— Я была моложе тебя, когда узнала о своей силе. И совсем одна. Меня некому было учить, а тебе повезло — у тебя есть я. Но мы с тобой похожи, Мистая. Я была очень решительной и твердой, и ничто не могло сломить меня. Я была тверже камня. Не позволяла себя обмануть, уговорить, разжалобить. Я знала, чего хочу, и находила пути получить желаемое. Все эти качества я вижу и в тебе. Такую же решительность. Ты сделаешь все, что задумала, и ничто не заставит тебя пойти на попятную.
Мистая кивнула, не столько в знак согласия — она вовсе не была уверена, что согласна с данным заключением, — сколько для того, чтобы ведьма продолжила говорить. Ей хотелось услышать больше. Рассказ ведьмы захватил ее.
— Через некоторое время, — медленно заговорила Ночная Мгла, — я решила, что пойду в волшебные туманы. Меня оттуда изгнали, но это произошло до того, как я узнала границы моих возможностей. Теперь, думала я, все изменилось. Я принадлежу к миру эльфов. Это мое право — путешествовать между мирами, как когда-то путешествовала моя мать. Я пошла к границе туманов и позвала. И звала долго-долго. Но никто не ответил.
В конечном итоге я просто вошла в волшебные туманы, решив встретиться с теми, кто меня изгнал. Они нашли меня сразу же. Но не стали слушать. Они отказали мне в поддержке. Я была изгоем и не могла этого изменить, несмотря на силу моей магии.
Губы ведьмы сжались в узкую полоску. — Но я не сдалась. Я возвращалась снова и снова, не желая смиряться с их поведением, решив окончательно и бесповоротно, что я скорей умру, чем сдамся. Шли годы. Я прожила несколько человеческих жизней, но не старела. Время было не властно надо мной. Ведь я больше эльф, чем человек. И мое место было в волшебном тумане. И все же мне не разрешали туда войти. И вот в один прекрасный день я обнаружила лазейку, позволявшую мне проникнуть в туманы незамеченной. Я изменила свой облик, чтобы меня не увидели, прошла в туманы и спряталась среди менее значительных существ. И никто не узнал меня. Сперва я имела одно обличье, затем другое, и все время старалась держаться в тени. Меня приняли. Я обнаружила, что могу свободно передвигаться среди эльфов, и потихоньку начала прибегать к магии, как и они. Творила заклинания, накладывала чары и жила, как они. Мой план сработал. Я стала одной из них. — Она улыбнулась цинично и горько. — А потом, как и моя мать, я влюбилась. — Голос ведьмы вдруг стал тихим и пронзительным. — Я встретила создание настолько прекрасное, настолько желанное, что ничего не могла с собой поделать. Я должна была заполучить его. Я жаждала принадлежать ему. Я повсюду следовала за ним, подружилась с ним и в конце концов отдалась ему целиком и полностью. Но при этом была вынуждена открыться. А как только я это сделала, он немедленно отверг меня. И предал. Рассказал, кто я есть. Эльфы обошлись со мной не очень ласково. И меня тут же изгнали. Потому что я влюбилась. Потому что перестала рассуждать здраво. — Брови ведьмы горестно изогнулись. — Как моя мать.
«Да она ведь чуть не плачет!” — вдруг поняла Мистая. Слез не было, но девочка нутром чувствовала всю остроту боли, испытываемой Ночной Мглой.
— Меня сослали сюда, в Бездонную Пропасть. Изгнали из волшебных туманов, изгнали из родных мест. Отправили в Заземелье пожизненно. Я воспользовалась своей магией и оставила свою метку в их мире, не будучи одной из них. То есть совершила преступление. И меня наказали. Меня отправили к воротам, ведущим во все миры, куда мне нет доступа. Отправили на границу волшебных туманов, через которые я никогда больше не пройду. — Ночная Мгла стиснула руки так, что побелели костяшки пальцев, и медленно помотала головой. — Да, эльфы были не больно ласковы.
— Мне это кажется несправедливым, — мягко сказала Мистая.
Ночная Мгла рассмеялась:
— Это слово не имеет никакого значения для эльфов. Они не имеют о нем ни малейшего понятия Для них существует лишь то, что можно и что нельзя. Если подумать, то сама идея справедливости — глупая сказка. Посмотри на наш мир здесь, в Заземелье. Справедливость устанавливают те, кто может сам ее отринуть. Призыв к справедливости — это мольба нищего о помощи, когда больше уже ничего другого не остается. “Будьте ко мне справедливы!” Какое жалкое зрелище! — При последних словах ведьма плюнула с отвращением. Затем вдруг наклонилась к девочке:
— И из того, что со мной сотворили, Мистая, я сделала кое-какие выводы. Поняла, что нельзя умолять и просить, не стоит рассчитывать на чью-то доброту, полагаться на случай или удачу. Надо верить в себя. И моя магия помогает мне. Придает силу. И я надежно защищена.
— И не надо влюбляться, — торжественно добавила Мистая.
— Да, — согласилась ведьма, и на лице ее отразилась такая злоба, что на мгновение она стала неузнаваемой. Появился зверь. Из тех, в кого, по ее утверждению, она умела превращаться. — Да, — повторила она, и слово упало тяжело, как молот ударил по наковальне. Мистая поняла, что Ночная Мгла думает о ком-то конкретном, о каком-то недалеком времени, о событии, воспоминания о котором до сих пор жгут ее изнутри. — Да, никогда больше.
Мистая тихо сидела у затухающего костра и дожидалась, когда утихнет ярость ведьмы, стараясь превратиться в тень, маленькую и незаметную. Ей показалось, что если она не будет сидеть тише мыши, то гнев ведьмы обрушится на нее.
Ночная Мгла, будто прочитав мысли девочки, посмотрела на нее и обезоруживающе улыбнулась — Мы с тобой похожи, — снова повторила она, как бы стараясь убедить себя самое. — Ты и я, Мистая. Магия связывает нас, мы в первую очередь ведьмы, рожденные с могуществом, о котором другие могут лишь мечтать, но которым никогда не смогут обладать. Это наше благословение и проклятие — жить отлично от других. Это наша судьба.
Она подняла руки, и воздух наполнился изумрудным светом, который как пыль растворился в темноте.
Позже, лежа под одеялом, Мистая все продолжала размышлять над тем, что поведала ей Ночная Мгла. Сколько несчастья, горечи и одиночества в ее темной жизни. Сколько злости. “Как я, — вновь и вновь повторяла ведьма. — Ты и я”.
Чем больше Мистая размышляла над этими словами, тем больше росла неуверенность. Возможно, в них заключено больше правды, чем ей хочется верить. Такая мысль ей прежде не приходила в голову, но теперь девочка начала задумываться. Раз она тоже ведьма, быть может, ее место здесь, в Бездонной Пропасти?
Мистаю настолько взволновала такая перспектива, что она чуть было не забыла позвать Стойсвиста, прежде чем уснуть.
Глава 12. ДЖАГГЕРНАУТ
На рассвете погода в Озерном крае изменилась, и, когда Ивица с Беном проснулись, за окном шел моросящий тихий дождь. Они встали, оделись, позавтракали фруктами и хлебом с джемом, запили козьим молоком, накинули дорожные плащи и отправились к Владыке Озерного края. Под хмурым небом Вечная Зелень казалась сумеречной, и с переплетенных веток, прикрывающих город, на голову падали редкие холодные капли. Супруги шли не спеша. Владыке, должно быть, уже сообщили, что гости проснулись. И он выйдет им навстречу прежде, чем им придется просить позвать его. Так уж он устроен.
Бен исподволь поглядывал вокруг в поисках Ардшил, но духа видно не было. Однако Холидей ощущал его присутствие. Чувствовал, что он смотрит сквозь морось.
Речной дух явился, когда супруги подошли к центру города. Он стоял в одиночестве на полянке, где проходила дорога. Кивком поздоровавшись с Беном, он коротко обнял Ивицу и сообщил, что лошади оседланы и ждут. Даже не поинтересовался, не желают ли они побыть у него еще. Теперь, когда он вручил им Ардшил, Владыка Озерного края ожидал от зятя с дочерью, что они немедленно продолжат поиски Мистаи. Эльф напомнил им об обещании держать его в курсе событий. Появился Сапожок с Криминалом и Цаплей в поводу. Корявое тело кобольда в дождливую погоду казалось еще кряжистей, глаза превратились в узкие желтые щелочки. Когда Бен и Ивица взобрались на лошадей. Владыка отбросил сдержанность и заявил, что, если понадобится его помощь, Бену достаточно лишь позвать, и он немедленно приедет. Это было совершенно неожиданным в поведении речного духа, обычно соблюдающего нейтралитет. Бен с Ивицей изумились, но не подали виду. Поблагодарив, супруги тронулись в путь.
