Проклятье хаоса - Сальваторе Роберт Энтони (книга бесплатный формат TXT) 📗

Фиолетовые глаза эльфийки прищурились, она вглядывалась в раскидистый полог, разыскивая источник шума. Шейли не слишком встревожилась – солнце еще стояло высоко на западе, – но она прекрасно знала, какие звуки производят здешние животные, и понимала, что тот, кто передвигается по ветвям деревьев с таким шумом, наверняка несется сломя голову не просто так.

Листья не слишком высоко над ней внезапно заплясали. Лук изогнулся.

Потом листва разошлась, и Шейли ослабила тетиву, улыбнувшись, когда увидела глядящую на нее знакомую белую белку.

Персиваль бешено рванулся к ней, и улыбка на лице Шейли сменилась замешательством; Почему Персиваль, с которым они встретились довольно давно, оказался так далеко от Библиотеки? И что столь очевидно расстроило зверька?

В отличие от Кэддерли и дворфов, Шейли видела столб дыма и даже подумывала, не стоит ли вернуться и разведать, что случилось. Но она посчитала, что это всего лишь церемониальный огонь, возможно, общий погребальный костер жрецам, умершим за зимние месяцы и еще не нашедшим упокоения. Так что эльфийка решила, что это не ее дело, а ей пора, в конце концов, вернуться в Шилмисту, и как можно быстрее, ведь король Элберет уже наверняка заждался ее информации.

Она вошла в Дремление рано, когда солнце стояло еще высоко, намереваясь путешествовать ночью.

А теперь, увидев здесь Персиваля, неистово скачущего и яростно верещащего, Шейли отказалась от своего плана, раскаиваясь, что не. вернулась сразу. Надо было идти прямо к Библиотеке, к Данике, подруге, которая могла нуждаться в помощи… и, возможно, все еще нуждается.

Шейли, держась руками, закачалась на ветке, ее ноги коснулись нижнего сука. Она разжала пальцы и сорвалась, повиснув на следующей опоре, согнув колени, и потянулась вниз, уцепившись за ветку одной рукой. Так она плавно спустилась и легко приземлилась на землю. Персивалю не так-то просто оказалось угнаться за эльфийкой.

Шейли похлопала себя по плечу, издала негромкое цоканье, и зверек спрыгнул с нижнего сука к ней, согласившись проделать обратный путь верхом, ибо эльфийка со всех ног кинулась на восток, к своей подруге.

Сумерки

– Я боялся, что убил тебя.

Голос Руфо раздавался как будто издалека, но стремительно приближался.

Даника открыла глаза. Она лежала на кровати, в той же самой комнате, что и прежде, но теперь ее кисти и щиколотки были крепко привязаны к четырем крепким столбам, поддерживающим балдахин. Пульсирующая жгучая боль в раненой ноге не утихла, и воительница с ужасом подумала, что веревки разрежут ей кожу и отсекут уже надломленную лодыжку.

Но хуже всего был Руфо, склонившийся над ней; его бледное лицо смягчилось заботой.

– Моя дорогая Даника, – прошептал он.

Вампир подвинулся ближе, пытаясь, сгладив резкие черты, казаться нежным.

На этот раз Даника не плюнула в него; символические, но бесполезные протесты больше ее не волновали – она была выше этого.

Однако Руфо заметил ее отвращение.

– Ты не веришь, что я могу любить? – тихо спросил он, и подергивание его щеки сказало Данике, что он изо всех сил старается сохранять спокойствие.

И снова Даника не ответила.

– Я полюбил тебя с тех пор, как впервые увидел в Библиотеке, – драматически продолжил Руфо. – Я наблюдал за тобой издалека, наслаждаясь простой грацией каждого твоего движения.

Даника не отрывала от него холодного и твердого как сталь немигающего взгляда.

– Но я не красавец, – исповедовался Руфо. – Я никогда им и не был, так что Кэддерли, – яд злобы булькнул в голосе вампира при упоминании ненавистного имени, – а не я привлек внимание твоих прекраснейших глаз.

Самобичевание всегда внушает жалость, но Даника совершенно не чувствовала симпатии к Руфо.

– Красавец? – спросила она. – Ты все еще не осознал, какая это мелочь – красота.

Сбитый с толку Руфо отодвинулся. Даника покачала головой.

– Ты бы все еще любил Хистру, если бы она осталась красоткой, – сказала девушка. – Но ты никогда не был способен увидеть то, что под кожей. Тебя не заботило, что таится в чьем-нибудь сердце или душе, поскольку у тебя они пусты.

– Следи за своими словами, – предупредил Руфо.

– Они ранят тебя, потому что в них правда.

– Нет!

– Да! – Даника приподняла голову, насколько позволили ее оковы, и сияние в глазах девушки заставило Руфо попятиться еще дальше. – Я люблю не улыбку Кэддерли, а источник этой улыбки, теплоту его сердца и искренность его души. Несчастный Руфо, мне тебя жаль. Жаль, что ты никогда не понимал разницы между любовью и самолюбием.

– Ты ошибаешься! – резко возразил вампир.

Даника не моргнула, но соскользнула обратно на матрас, когда Руфо навис над ней. Она втянула голову в плечи и даже заскулила тихонько, когда вампир продолжил приближаться, думая, что он намерен взять ее силой. Мастерство и сила Даники ничем тут не помогли бы, а принять подобное она не могла.

Однако девушка все же затронула слабое место в сердце вампира.

– Ты ошибаешься, – тихо повторил он снова. – Я люблю.

Словно подчеркивая свое утверждение, Руфо мягко погладил Данику по щеке, под подбородком, провел пальцем по шее. Даника ежилась, пытаясь свернуться, но веревки держали крепко, а она слишком ослабла от потери крови.

– Я люблю, – сказал он снова. – Отдохни, моя сладкая. Я вернусь, когда тебе станет лучше, и подарю тебе наслаждение, любовь моя.

Даника вздохнула с настоящим облегчением, когда Руфо попятился, взглянул на нее в последний раз и выскользнул из комнаты. Она знала, что облегчение временно. Девушка вновь попробовала справиться с путами и, не добившись успеха, подняла голову, чтобы оценить свои раны.

Она даже не чувствовала ремня, держащего ее сломанную ногу, только жуткую боль. Молодая женщина увидела, что лодыжка и икра распухли, а кожа там, где ее не заляпала высохшая кровь, не по-хорошему обесцветилась. Вдобавок к слабости от потери крови Даника ощущала поселившуюся внутри нее инфекцию и знала, что пока не в состоянии освободиться от веревок. Но даже если бы она и смогла, ее изломанное тело слишком ослаблено, чтобы выбраться из Библиотеки.

Даника лежала, придавленная чувством беспомощности, куда большим, чем ей когда-либо приходилось испытывать. Сквозь крошечную щель между досками, закрывающими маленькое, выходящее на запад окошко, девушка видела, что солнце уже перевалило гребень нового дня и начало свое путешествие к горизонту. Даника знала, что ночью Руфо вернется.

А защиты у нее не будет.

Здание Библиотеки Назиданий, квадратное, приземистое, проглядывающее среди плавных линий окружающей местности, показалось уже много позже полудня.

Первый же взгляд издалека сказал Кэддерли, что что-то там не так. Его инстинкты, а может, слабое предупреждение песни Чонтиклира, взывали к нему, но юноша не понимал скрытого смысла предостережений. Он решил, что его собственные чувства к Библиотеке внушили ему все это.

Здание скоро скрылось из виду за высокими скалами, окаймляющими следующий поворот. Айвэн и Пайкел, пошептавшись друг с другом, гигантскими прыжками поскакали перед Кэддерли, объяснив, что планируют приготовить роскошный ужин.

Солнце еще не склонилось низко над горизонтом, когда Библиотека снова замаячила впереди, и спутники свернули в рощицу, обступившую длинную тропу, что вела прямо к зданию. И вдруг все трое резко остановились, причем последующее «о-о-о» Пайкела прекрасно передало общие мысли.

Клочки серого дыма все еще сочились из нескольких окон южного крыла. В воздухе висел густой запах гари.

– О-о-о, – повторил Пайкел.

Внутренние мольбы Чонтиклира, продолжающего взывать к Дениру, ворвались в мозг Кэддерли, громогласно приказывая бежать отсюда, но он кинулся к дверям здания, бывшего его домом. Он должен был задержаться там, должен был заметить трещину в дереве, дыру, пробитую Даникой, загнанной в тупик Руфо.