Кольцо мечей - Арнасон Элинор (читать книги онлайн .txt) 📗
За основу был взят китайский роман «Обезьяна». Игрок (она выбрала вариант для одного игрока) действовал как главный персонаж романа — волшебная каменная обезьяна, которая устроила бедлам на Небесах: похитила персики бессмертия и всячески допекала китайских богов.
В наказание Обезьяну заточили под горой. Чтобы освободиться и искупить свою вину, она должна была сопровождать буддистского монаха Трипитаку в Индию и назад, чтобы Трипитака мог доставить китайскому народу три корзины со священными буддистскими книгами, и тем спасти этот народ от алчности, похоти и злобы.
Путешествие в Индию, естественно, было сопряжено со множеством опасностей, и ей приходилось вступать в единоборство со всякими чудовищами. Некоторые, потерпев поражение, превращались в друзей, но большинство оставались свирепыми. В играх она никогда не блистала и теперь почти во всех стычках терпела поражение. Игра допускала корректировку. После того как Обезьяна погибала энное число раз, Анна нажимала кнопку и продолжала игру с того же места, не возвращаясь к началу. Легендарная Обезьяна жульничала при всяком удобном случае, так почему бы не последовать ее примеру?
В заключение, если бы ей удалось доиграть до конца и доставить корзины с Писанием, она (как сообщалось в инструкциях) обрела бы свободу и преображение, став истинным Буддой. Однако на это должно было уйти много времени даже с корректировкой.
Ее дни обрели определенный распорядок. Утром она наблюдала за переговорами землян с хвархатами, днем разговаривала со своими коллегами, иногда оставаясь в их секторе весь вечер. Но чаще возвращалась к себе и читала или странствовала с Обезьяной.
Хварские женщины оставались на станции, хотя она с ними не встречалась. Головной Лугала Цу тоже оставался тут и следил за переговорами, как и Анна, издалека с помощью голограмм.
Все это она узнала от своих сопровождающих, но и только. Ей было неизвестно, ни что делают все вышеупомянутые, ни что они намерены делать дальше. Эйх Матсехар сказал, что не знает, а Хей Атала Вейхар объяснил, что не ему предполагать, о чем думают женщины или головные.
Лугалы, мать и сын, представлялись ей пауками в центре паутины, настороженными, готовыми действовать, едва настанет момент. Хотя Лугала Минти больше смахивала на жабу. Впрочем, Анна скорее симпатизировала жабам и прочим земноводным. Беззащитные, уязвимые земноводные вымирали от загрязнения среды обитания быстрее всех остальных животных на Земле. Жаб следовало лелеять и оплакивать, а не сравнивать с Лугала Минти.
Собственно, у нее не было сколько-нибудь веской причины относиться к Лугалам с недоверием — только безвкусная любовь матери к пышности и ее склонность ораторствовать о пакостности человечества. Достаточно ли этого, чтобы осудить двоих людей, когда сына она даже ни разу не видела?
Если ее сопровождал Вейхар, они разговаривали о человеческой литературе. Он спросил, какую бы еще книгу ему прочесть. Анна рекомендовала «Гекльберри Финна». Ему не мешает узнать про рабство.
— Да-да, — сказал Вейхар, — я о нем знаю, но мне оно непонятно. С какой стати кому-то вздумается порабощать — это правильный глагол? — женщин и детей? И почему мужчина соглашается подчиняться подобному?
Как всегда в разговорах с хвархатами Анна почувствовала, что упускает что-то самое существенное. Она не могла ответить на вопросы Вейхара, потому что не понимала, о чем он, собственно, спрашивает.
Когда ее сопровождал Матсехар, они говорили о театре. Вернее, говорил Матсехар, а она слушала. Он начал работу над своей версией «Макбета».
— Я начинаю понимать, как действуют человеки, когда ведут себя коварно. Ники сказал, что мне будет полезно прилететь сюда, и он оказался прав. По обыкновению.
Однажды в коридоре она увидела Никласа. Он разговаривал с инопланетянином, чей мех был снежно-белым. В позе Ника ей почудилось что-то непривычное, хотя она не сразу поняла, что именно. Ник заметил ее, выпрямился с улыбкой и приветственно поднял руку. А затем повернулся к своему собеседнику.
— Не понимаю, чем ему интересен этот меховой ком! — сказал Матсехар.
— Что?
— Снежный дурень. Умалишенный. Шут.
— Кто он?
— Чемпион по ханацину этой станции. Это его единственный талант, если, конечно, не зачислять в таланты хорошее телосложение.
Анна спросила, что такое ханацин. Вид воинского искусства, а также танец. Если он исполняется как воинское искусство, двое участников выступают как противники, и один должен одержать победу над другим, а в танце они партнеры и одержать победу могут только вместе. Снежный дурень — мастер воинского искусства.
— Не знаю, что затевает Ники, хотя он занимается ханацином и настолько овладел этим искусством, что нуждается в хорошем противнике. — Матсехар помолчал. — Но он не настолько в нем преуспел, чтобы нуждаться в таком противнике. Кирин… погодите, я знаю, есть такой человечий идиом… Кирин употребит его в пищу еще живым. В вашем языке поразительно много фигуральных оборотов, связанных с едой. Иногда это вызывает у меня тошноту, хотя это, конечно, пустяки в сравнении с гетеросексуальностью.
О, конечно!
— А Ник? — Она не нашла приемлемого выражениям чтобы докончить вопрос.
— Сандерс Никлас широко известен склонностью глядеть по сторонам. Он говорит, что воздерживаться было бы богохульством.
— Что-что?
— По его словам, у вас, у человеков, есть ряд неприятных заболеваний, передающихся сексуально.
— Да.
— У нас тоже есть такие, хотя несравнимо более легкие, чем изнурительные недуги, которые описывал Ники.
Венерические заболевания. Каждые четыре-пять лет возникал новый штамм, получавший название, как и новые штаммы гриппа, по месту, где его обнаруживали в первый раз.
— Но Ники нашими болезнями не заражается. Никакими. Он походит и на нас, но только внешне. На том уровне, где живут и размножаются болезни, он совсем другой.
— Но какое это имеет отношение к благочестию?
— Он говорит, что случай привел его туда, где можно иметь секс с многими людьми, не боясь умереть. Это дар Богини. А дарами Той, что сотворила Вселенную, надлежит пользоваться. Вполне возможно, он только шутит, но полной уверенности нет. Он шутит так, что кажется, будто он говорит серьезно, а когда думаешь, что он шутит, выясняется, что он говорил серьезно. Но что он глядит по сторонам, это бесспорно.
Они молча прошли еще один коридор, а затем Матсехар вернулся к своему «Макбету»и объяснил, как прекрасно леди Макбет преображается в честолюбивую мать, которая подстрекает и улещивает своего сопротивляющегося сына-воина, пока он в конце концов не становится — кара за честолюбие! — чудовищем, не признающим ее власти.
9
Вечер я провел с Матсехаром. Он был в странном настроении — грустном и одновременно кусачем. Я не мог понять, почему. Ну, да он всегда мрачноват — плата за гений и непохожесть.
Когда его что-то тревожит — если он рассержен, утомлен или находится под стрессом, Матсехар становится неуклюжее обычного. Пытаясь заложить свою версию «Макбета»в мой мини-компьютер для чтения, он его уронил, и нам пришлось ползать на коленях в поисках рукописи, которая провалилась в ворс ковра. Наконец я ее углядел — радужный проблеск среди ворсинок — подобрал кристалл и отдал ему. А он опять его уронил и разразился английскими ругательствами. Я забрал у него компьютер, зарядил рукопись и налил нам выпить — ему халина, себе воды.
— Ну, как тебе нравится Анна? — спросил я. Мы еще не виделись с тех пор, как он начал ее сопровождать, а насколько я его помню, он всегда интересовался землянами.
Он подвигал чашей с халином. Судя по его состоянию, он рано или поздно ее опрокинет.
Наконец он заговорил:
— Эттин Гварха куда поразительнее, чем я думал. Он способен смотреть на тебя, как на одного из Людей. Когда я смотрю на Перес Анну, я вижу инопланетное существо. Не могу подняться над внешними признаками — странными пропорциями тела, рук и ног, которые не сгибаются нормально, кожи, голая и словно выдубленная, глаза… — Он содрогнулся и посмотрел на меня, наши взгляды встретились. — Я считал, что способен на непредвзятость, Ники. Но нет, я полон предубеждений, точно тупой земледелец на равнине Эйха. Я чувствую, что попал в ловушку самого себя. Ха, Никлас! И я чувствую себя одиноким. Я завидую тебе, хотя зависть — эмоция, мне неприятная. Я видел, как ты в коридоре разговаривал с Шал Кирином. Это великий дар, Ники, — смотреть на людей и находить их достойными любви.
