Колыбельная для вампиров - 3 (СИ) - Борисова Светлана Александровна (книги txt, fb2) 📗
— Палевская, я тебя предупреждал, поменьше распускай язык, — раздался голос Ника и, возникнув рядом с Иваном, он озабоченно посмотрел на часы. — Нам пора. Нужно ещё добраться до центра…
— Тогда я скоренько! — сказала Мари и попыталась протиснуться между парней.
— Никаких скоренько! Вперёд! — приказал Ник и развернул её к двери.
Но не тут-то было. В знак протеста девушка уселась на пороге.
— Объявляю забастовку! Без захода в туалет и в кухню я никуда не пойду, — заявила она.
Для верности она легла на пол и сложила руки на животе.
— Между прочим, некоторые наглые морды могли бы пойти нам навстречу. Ведь это по их милости мы с Беккер остались без горшка и еды, — заявила она, глядя на старшего группы.
— Зай, замолчи наконец! — рассердилась Соня и виновато посмотрела на парней. — Вы не обращайте на неё внимания. После похода по магазинам она всегда такая.
— Пр-равильно, Беккер, говоришь, пр-равильно! — промурлыкала Мари. — Голодная и уставшая я всегда такая, — и резко повернувшись на бок, она злобно щёлкнула зубами. — А ещё я кусаюсь в таком состоянии! Реази, ты ноги мыл?
— А ты проверь, если рискнёшь, — ответил Ник и, усмехнувшись, отступил в сторону. — У вас ровно… — он посмотрел на часы, — восемь минут.
В следующее мгновение Мари уже была на ногах и тащила подругу за собой.
— Давай ты в ближайший туалет, а я в тот, что по пути в кухню, — распорядилась она и Соня с обречённым видом оглянулась на своего рыцаря, который прилагал неимоверные усилия к тому, чтобы не рассмеяться.
— Она всегда такая дура? — резко спросил Ник, когда девушки исчезли в глубине квартиры.
Иван перестал улыбаться и смерил его изучающим взглядом.
— Реази, я не пойму, чего ты пристал к девчонке и постоянно измываешься над ней?.. Что ж, твоё дело, но мне это не нравится. Мари ничем не заслужила такое к себе отношение.
— Много ты о ней знаешь! — по лицу Ника скользнула мрачная тень.
— Не знаю, что ты там знаешь о ней, и знать не хочу. Мари — хорошая девчонка, и точка! Может, несколько взбалмошная и бестолковая, но на то она и девчонка. Так что будь мужиком и больше не доставай её! — видя, что хватил через край, Иван сбавил тон: — Извини, что резко, но я говорю, что думаю.
— Извинения приняты, — холодно отозвался Ник. — Но заруби себе на носу, тебя не касается то, что происходит между мной и Палевской.
— Если это касается Мари, значит, это касается меня! — запальчиво воскликнул Иван. — Как бы то ни было, прошлое есть прошлое и не дело тащить старые обиды в настоящее. Ни к чему хорошему это не приведёт.
— Ладожский, давай ты не будешь лезть туда, куда не просят и, вообще, твоё счастье, что я у тебя в гостях, — ровным тоном сказал Ник, но в его голосе прозвучала угроза.
Иван глянул на его лицо и понял, что лучше остановиться и больше не спорить.
— Чёрт с тобой! И всё равно ты зря доводишь девчонку, — буркнул он, злясь на себя.
Что-то такое было в его госте, что не давало ему с ним свободно общаться, не говоря уж о том, чтобы фамильярничать.
Ник глянул на часы.
— Чего-то девушки слишком долго не идут, — сказал он нейтральным тоном.
— У них в запасе ещё восемь минут, — отозвался всё ещё сердитый Иван. — Девчонки все копуши и готовы торчать в туалете целую вечность. К тому же им нужно обмыть нам косточки, особенно тебе, — добавил он, видя, что гость ищет путь к примирению.
— Да? Палевская что-то рассказывала про меня?
— Ну да! Ведь ты сделал всё для того, чтобы она только о тебе и говорила, — злорадно ухмыльнулся Иван и поднял палец, к чему-то прислушиваясь. — Вот! — одобрительно кивнул он, когда из недр квартиры раздался разочарованный вопль.
— Беккер! Я тебя придушу! Почему у Ладожского нет жратвы? В холодильнике одна лишь ботва и вода!.. Проклятье! В буфете тоже хоть шаром покати! Ну, всё! Я не я буду если не нажалуюсь на тебя Вере Дмитриевне! Думаешь, она разрешит вам пожениться, зная, что ты моришь голодом её любимого сыночка?
— Зай, прекрати орать! — оттуда же донёсся недовольный голос Сони. — Некоторые продукты оказались просрочены. Я велела всё выбросить и продезинфицировать перед тем как делать новый запас…
— Боже! А я-то думаю, что это за вонь из буфета! — прогнусавила Мари.
— Ну всё! Хватит трепать мне нервы, у Ника они крепче, чем у меня. Идём, идём! Не упирайся, или снова хочешь схлопотать выговор?
— Не пойду и не уговаривай! Реази снова будет пулять в меня зверскими взглядами. Вот посмотри на меня. Видишь, видишь? Нет, ты посмотри!
— Господи, зай, прекрати кривляться!.. Ладно, что именно я должна увидеть?
— Дырки, Беккер, дырки! Множество дырок в моей бедной шкурке. Это всё он, этот гад Реази. Вот видишь, из меня уже сыплется песок? Шур-шур! Шур-шур!
— Это крошки печенья. Ума не приложу, где ты его нашла.
— Уметь надо! — Мари захрустела найденным печеньем. — Ты отвлекла меня! — воскликнула она обвиняющим тоном.
— Твои причитания закончились на том, что из тебя сыплется песок…
— Yes, твоя правда! Из меня сыплется песок: медленно, но верно. Если дальше так пойдёт, то скоро я буду дырявая, как решето. Песочек весь просыплется и от меня останется одна лишь пустенькая шкурка, — с надрывом в голосе проговорила девушка и, играя на закулисную публику, громко всхлипнула. — Ладно, так уж и быть, подарите её царевне-лягушке. В качестве сменного платьица. Может, оно ей пригодится. Вдруг Иван-царевич её бросит и ей придётся вернуться на болото.
— И зачем ей твоя дырявая шкурка?
— Как зачем? Будет в ней милостыньку просить: больше-то она уже ни на что другое не годится. Вот что ты ржёшь, Беккер? Совсем меня не жаль, да?
— Жаль, но ничем не могу помочь.
— Вот вечно ты так! К другим добренькая, а как родной подруге, так сразу ничем не могу помочь.
— Хватит ныть! Идём, а то ребята нас заждались.
— Ой да ладно! Заждались они! Наверняка уже спустились в гараж… ан нет, — вздохнула Мари, увидев, что их терпеливо ждут. Она ткнула пальцем в направлении Ника. — Что я говорила, а? Видишь, видишь! Уже прицелился, сейчас в моей бедной шкурке появится новая дырка.
— Не слушайте её болтовню. На этот раз у неё отравление заплесневелым печеньем, — пояснила Соня со смешком и взвизгнула, когда Мари, возмущённая её репликой, начала её щекотать.
— Палевская, прекращай свой балаган, — сказал Ник и снова глянул на часы. — Как вы смотрите на то, чтобы поесть в городе? — поинтересовался он.
— Ура! — завопила Мари и сделала вид, что лишь зверский взгляд старшего группы не дал ей повиснуть у него на шее.
Засмеявшись, она подхватила Соню под руку, и они направились к лифту.
Ник смерил её взглядом и привычно поморщился. Несмотря на то, что Палевский значительно увеличил дочери сумму карманных денег, в её облике ничего не переменилось: это по-прежнему была Пеппи Длинныйчулок.
— После дежурства доиграем? — спросил его Иван, когда они спустились в подземный гараж и отстали от девушек.
— Если хочешь, — ответил Ник и добавил: — Флешку можешь оставить себе.
— Вот спасибо! — воскликнул обрадованный Иван и, помедлив, добавил: — Ник, не парься! Может, у Мари плохо со вкусом, но тебя это не касается. Она тебе не лгала, у неё есть парень и она его любит.
Ник смерил его раздражённым взглядом, но ничего не ответил.
— Палевская, — окликнул он девушку, когда они уже сидели в машине, — у тебя два часа штрафных работ.
Мари возмущённо посмотрела на него.
— За что?
— За внешний вид. Он позорит наш народ, — пояснил Ник и его губы тронула улыбка, когда девушка отвернулась от него к окну. — Ещё час, — прозвучал его голос и в машине раздался дружный вздох.
— На этот раз за что? — спросила Мари, кипя от злости.
— За непочтительное обращение.
— И в чём оно выражалось?
— Ты не ответила, как положено по уставу.
— Понятно… так точно, сэр.
«Ну что? Пропало настроение разыгрывать из себя шутиху или ещё добавить штрафных часов?» — раздался мысленный голос, и девушка с независимым видом тряхнула головой. «Что там, продолжай развлекаться!» — ответила она и Ник усмехнулся. «Видела бы ты себя со стороны, поняла бы, какое жалкое зрелище ты из себя представляешь. И вообще, незачем так открыто демонстрировать, как сильно ты меня ненавидишь». Мари с изумлением посмотрела на старшего группы. «Ненавижу? С чего бы мне тебя ненавидеть? Конечно, я не слишком тебя люблю — что правда, то правда, но тут ты сам виноват…» — «Замолчи! — приказал Ник. — Своим гримасничаньем ты привлекаешь внимание Ладожского». — «Не я начала этот разговор, так что нечего затыкать мне рот!» — «Ты смеешь мне дерзить?» — «А что, за мысли ты тоже меня оштрафуешь?» — поинтересовалась Мари. «Почему бы нет?» — отозвался Ник и лениво проговорил вслух:
