Рождение богини (СИ) - Сергеева Александра (читать книгу онлайн бесплатно без .txt) 📗
И оттого нынче — пять лет спустя — сородичи забыли и сомневаться в том, кто она есть на самом деле. Дураку ведомо: кто угодно, только не враг.
— Отец! Отец пришел! — у самой кромки воды прыгал в нетерпении Колядка.
Кинуться в воду ему мешал небольшой, но крайне цепкий кулачок Ожеги, удерживающий наголовник парки. Драговит шагнул через борт в воду, помог остальным вытянуть челн на песок, и только после этого кулак Ожеги разжался. Споткнувшись о камушек, Колядка повалился в протянутые руки присевшего на корточки отца. Драговит резко распрямился, толкнул вверх руки и подбросил сына прямо в небо. Он помнил, как летал вот также в руках собственного отца. И как Парвита подбрасывал уже другой мужчина — отец Палюда, не оставлявший их семью без заботы никогда. Вдосталь полетав, Колядка унесся хвастать к матушке Бладе мешочком с разными разностями, принесенными отцом из неведомых пределов.
— Ну, что? — насмешливо фыркнула Ожега, отвесив подзатыльник, едва Драговит склонил голову в приветном поклоне. — Хоть в этот-то раз растряс по горам свое горе-печаль?
— Чуток осталось, — виновато признался он. — Уж потерпи, родная.
— Это молодости мне Мара добавила, — забрюзжала бабка, провожая его к дому. — Да здоровья. А вот о терпении позабыла, голова дырявая. Так что не выпрашивай палки без нужды.
— Она вернулась? — небрежно поинтересовался Драговит, походя приветствуя всех, кто его окликал.
— Куда там! — отмахнулась Ожега. — Второй день пропадает. Опять на тот каменный палец полезла. Дескать, он для нее самый подходящий. А я чаю, ветрище там хлещет! Ну, да…
— Мне не нравится, что Северко с ней, — рискнул перебить ее Драговит, — Не доведет его это до добра. Неужто, не доходит: не девка она, а нежить. У нее уж и в теле от нашей сестры почти ничего не осталось. Ты бы с ним поговорила, а?
— Пробовала, — печально вздохнула бабка, прихватывая его за локоть. — Не слышит он меня, Драговитушка. Как есть глохнет, и ведь не придуривается вовсе. А, может, мне с самой поговорить? Пусть отвадит. Не понимаю я ее! — осерчала бабка и пристукнула кулачком по руке охотника: — Она ж всех насквозь видит. Все наши чувства и чаяния перед ней, как на ладони. Так чего ж голову-то парню не вернет? Иль взаправду решила его…, - внезапно округлила глаза бабка, — по делу любовному употребить. А? Не смейся, говорю! — кулачок второй раз съездил Драговита по руке. — Оно понятно, что духу любовные утехи не прельстительны. Но, тело-то у ней женское, а, Драговит?
А он уже не мог втихаря — ржал на всю долину, сгибаясь пополам и теряя Ожегу, кою смело на сторону горячим, гулким мужицким смехом. Заслышав его, с озера ответил Гордец — достойный вожак табуна и отец разрастающегося семейства. Драговит оглянулся — огромное облако водяной пыли двигалось к нему вдоль по кромке озера меж недовольно отшатывающихся кобыл. А рядом по берегу с такой же горячей уверенностью несся Вукир, косясь на высокого приятеля, что в другой жизни мог бы стать его обедом. И Драговит понял, что это только поначалу засмеялся он над придурочной ведуньей. А потом разошелся не на шутку от простой человеческой радости: он дома. И еще покряхтывал с подвывом, утирая слезы, когда жеребец осадил перед самым его носом и тотчас принялся заниматься любимым делом: клянчить. Вукир презрительно рыкнул от такой его недостойной повадки, крутанулся и смылся поприветствовать логово своей огромной разношерстной стаи.
Глава 7
Находка
Палюд вышел из дома и тихонько притворил дверь. Бегло оглядел селище: все ли ладно? Прислушался: подобру ли в загоне? Не балует ли Марин жеребчик с весьма дурным норовом и странным прозвищем Гаурт? Не задирает ли Драговитова Гордеца — вожак табуна и отец так может наподдать зазнайке, что все селище поднимет. Но, вроде все в порядке, все ладно. Мара к советам старших братьев прислушиваться не гнушается, хоть и знает гораздо больше, чем они. Доставшего ей жеребчика лишь поначалу не замечала, потому, как под ней-то он вел себя гладко, как вода в озере. А вот без ее догляда бурлил горной рекой, не знавшей удержа. Ну, теперь-то она им занялась: ломать не хочет, а к порядку помаленьку призовет.
— Не спится? — хрипло осведомился Деснил, рассевшийся у кострища на вырубленной из дерева лавы с высокой спиной.
Для них с Ожегой пару таких сварганили — на солнышке греться да молодых погонять в работе. Хотя лавы с подпоркой для спины и крытым мехом седалищем стариков радовали много, что лето с небольшим. А как только оба прочухали, что суставы больше гнуться и меньше болят, так и разбежались по сторонам дела вершить. И угомона на них не боле, чем на того же Гаурта.
— Что, у жены брюхо, так мужику голодуха? — невинным голосом осведомился Деснил, не отрывая глаз от недоделанного наконечника сулицы.
Палюд хмыкнул и покачал головой, дескать, ловко у тебя старый выходит складухи лепить ядреные. Деснил тоже хмыкнул, мол, да, есть такая беда, потом поинтересовался больше для разговора, чем ради дела:
— Гаурта слушал? Шалит жеребчик без Марки-то. А скоро ль они домой явятся? Четвертый день канул, а ими и не пахнет. Ожега бурчит с рассвета до потемок.
— Ты ж знаешь, пока Мара там, Драговит с места не тронется, — слегка поморщился Палюд, присаживаясь на бревно. — Куда им с Рагвитом торопиться? Обоим любо по лесам бродить, нежели дома колотиться. Пусть их, — солидно добавил он и прихмурился по-отцовски: — Скотину пасти не надо, коль некуда ей тут деваться. Волки чужие к нам не забредают — своих развелось. Лето-другое и за каждым серый хвост потянется. А через пяток и сами завоем, — усмехнулся он. — В эту зиму обошлось, а в следующую Вука снова улизнет любви поискать. Обрадует приплодом.
Он умолк, вроде, как вслушиваясь в ночь, а на деле залюбовавшись пятнистой гладью озера с морщинистой лунной дорожкой. И такой же дорожкой в небе, протоптанной кем-то средь раздерганных в клочья редких облаков. Полная луна старалась изо всех сил, красуясь пред человеками круглыми масляными боками. А правый-то — подумал Палюд с ехидцей — уж обгрызен чуток. Недолго осталось выделываться перед смертными.
— Тихо, — рассудительно заметил он для разговора. — И ночи уже потеплели. Мне вот…
Он внезапно осекся, махнув рукой у лица, словно отгоняя кого. Глянул на Деснила.
— Морок? — недобро сощурился тот.
— А у тебя? — быстро переспросил Палюд.
— Было, — подтвердил старик, откладывая работу. — Мара?
— Она, — нахмурился Палюд и встал: — Размыто все, мельком мимо глаз проскочило. Но, руками она призывно махнула — в том поручусь, разглядел.
И он свистнул: звонко, протяжно, с доворотом в конце. Потом еще раз и в третий.
— Призывно. Это точно, — пробормотал Деснил, тоже поднялся и потопал к своему дому.
А из мужицкого дома уже выскакивал голый по пояс Ильм с рубахой в одной руке и сулицей в другой. За ним, едва не наступая на пятки, Северко, а там уж и остальные — все голяком. Даже с собой ничего не прихватили. Последним степенно вышел Кременко — они хоть с Бладой и сошлись еще три лета назад, но он иной раз уходил ночевать к молодым. Опытный охотник на ходу вязал ремень, вздетый поверх рубахи, придерживая подмышками парку и связку сулиц. Несколько мгновений выиграли — с досадой подумал Палюд о ровесниках — а толку в том чуть. А старшой и не опоздал, и в путь готов, не мешкая. Все-таки забаловались они тут в неприступной безопасности — надо менять такой уклад. Светогор вон тоже полностью обрядился, а эти сейчас обратно кинутся снаряжаться, бестолочи.
— Говори, — медведь опустился на бревно одновременно с Кременко.
— Весть от Мары, — пояснил Палюд исток переполоха. — Зовет.
— Хорошо разглядел, чего она там за образ в голову сунула? — уточнил Кременко.
— Не я один. Деснил тоже.
— Ты знаешь, где они? — спросил, позевывая Светогор.
— На горе за пятью озерами. Той, что на восход за большим.
— Решил, кто пойдет? — захлопнул пасть медведь.
