Заря - "Арин" (полные книги txt) 📗
Я понимающе улыбнулась, после чего взяла словарь и, не желая тратить время, быстро стала выискивать нужные мне слова. Все-таки книга не моя, и забрать я её не смогу — спросят-то потом словарь с него.
— А меня Тилор зовут, — решил продолжить разговор юноша, после небольшой паузы. Так все-таки я его где-то видела, даже имя знакомое.
— Юриль, — так, а вот эта буква сложная, её с одного маха не выведешь. Хорошо, что сейчас стальными перьями пишут (правда, обычно у людей принято использовать настоящие, но в Городе решили перенять способ друидов и дриад: убивать птиц из-за нескольких перышек, все-таки, негуманно). А ведь в древности для письма использовали кисточки (вот садисты) — в результате, писать учились к совершеннолетию. И не потому, что буквы сложные — просто очень трудно выводить кистью, не каждый профессиональный художник справиться.
— А почему я тебя на балу не видел? — тактично подождав пока я вывела слово, спросил меня Тилор.
— Я рано ушла — поспать люблю. Кстати, — я вспомнила, что кудрявую голову собеседника тоже нигде не было видно, — а ты разве был?
— Я к десерту пришел, — он улыбнулся, вспомнив явно что-то хорошее, — мы с братом один эксперимент ставили. Кстати, именно сейчас его оформлением занимаемся.
— Везет, — я грустно вздохнула, — нам еще самим работать нельзя. Разве, что с личного разрешения наставника.
— Какие твои годы, — он вытянул из горки своих вещей кожаную папку и достал из нее две тонких пачки листов. — Вот! — с гордостью сказал он, — мы над этой работой три месяца трудились.
Я с интересом (когда еще настоящую научную работу посмотрю) вгляделась в листки — передо мной лежало две одинаковых работы, но… с таким различным оформлением, что спутать было их невозможно. Первая явно принадлежала Тилору — подчерк летящий, и в тоже время витиеватый — похож скорее на мудреный узор. Да и размещены были записи (а я рассматривала главный лист) по центру. Вторая была написана четким мелким подчерком, без всяких украшений. Буковка к буковке — его хозяин явно любит порядок и чистоту. И кто же это такой весь из себя правильный? Я посмотрела на сточку, где были записаны имена авторов…
… работу выполнили…
… Надьян Интореми и Тилор Зарес…
Надьян… Надьян — брат Тилора? А почему тогда резчик? А, да, он же троюродный с материнской стороны! Ну, у меня и память дырявая! Тогда все понятно (а так же то, кто у нас в корпусе такой серьезный).
— А я тебя знаю! — весело озвучила свою мысль.
— И я тебя тоже! — в тон ответил мне Тилор, — а особенно твою подругу, никогда брата таким счастливым не видел!
— Да уж… — протянула я. Любовь — штука сложная.
Переписав нужные мне слова, я отдала ему книгу:
— Спасибо!
— Не за что, — он встал, взял свою стопку и перед тем, как уйти сказал, — и еще, если понадобиться книга подходи, отдам. Если, что: живу в семнадцатой справа от главной лестницы комнате.
— Угу, — ответила я и НАКОНЕЦ-ТО занялась травоведением.
Утром обнаружила на столе в комнате новую одежду — утепленная форма, сапоги и мантия под горло с капюшоном — вместо плаща (все-таки хоть и говорят целители, что для них в одежде важно лишь удобство, а все равно стараются выделяться). Но старая при этом не исчезла — от осени прошло еще только две недели и было довольно тепло. Вообще наша прачечная одна из больших загадок Замка. Как в ней узнают, что нужно почистить и починить форму, не знал никто. Единственное, что было известно — у каждого ученика есть два комплекта одежды. При том, стоило что-либо испачкать или порвать — на следующее утро испорченная вещь появлялась в шкафу чистой и без единой дырочки (что очень радовало Нату).
То, что все одеяния были сделаны сплошь из целительской ткани, удивления не вызвало.
До уроков еще оставалось время (благодаря Нате, я привыкла вставать на рассвете), и мне захотелось немного прогуляться. В спокойствии и одиночестве, просто подышать свежим утренним воздухом — благо дражайшей подруги нигде не было. Я вышла на небольшой балкончик и с какой-то непонятной грустью осмотрела начавшие желтеть деревья. Ночью был ливень, и я зябко обхватила себя руками. Вот она осень: утром и вечером холодно, а днем будет пекло. Что одеть? Непонятно. Не переодеваться же двадцать раз за день. Хоть бы зима пораньше пришла. Все равно к концу Ватергенды [второго месяца осени, Октябрь] все нужные травы будут собраны, а смотреть на голые деревья не хочется. Я подняла голову и стала осматривать облака, их сейчас было так мало, хоть несколько часов назад нельзя было даже маленького клочка чистого неба найти. И чем Богам заря не нравиться, что они облаками небо закрывают?
Так я и сидела на перилах (и когда успела забраться?), пока не увидела статую Генды. Луч почти дошел до неё. Еще час и все. Похоже, пора идти завтракать.
Но… похоже, этому не суждено было сбыться. Завернув в ближайший угол, я столкнулась с самым страшным тандемом «Надьян — Ната». Страшным потому, что у них обоих были настолько заговорщицкие лица, что у меня чуть волосы дыбом не встали. Увидав, с кем они столкнулись, сладкая парочка посмотрела на меня, как оголодавший кот на сметану, и с таким же воплем схватила за шкирку и потащила по какому-то только им известному маршруту.
— Ребята вы что? — что-то подсказывало мне — грядут большие проблемы… и не без помощи этой парочки.
— Сейчас все узнаешь, — шепнула мне Ната. И мы побежали дальше. Точнее побежали они, я же находилась в подвешенном состоянии и все что могла — это дрыгать ногами. Боги и Духи, когда это закончиться?!!
Мы (в смысле, они) добежали до темного тупичка (вместо чаши с лампой, там висел щит) и забились в него.
— В общем, я рассказала Надьяну про книги, — радостно выдохнула Ната.
— Что? — не поняла я.
— Про книги, которые мы в потайной комнате нашли, когда от Стражей бегали! — её слова повергли меня в шок. О Духи! Только этого не хватало!
— Вы что вдруг научились скрывать магические волны? — я понимаю Ната бешеная, но Надьян-то с каких пор мозгов лишился?
— У нас есть идея, — ответил Интореми, — я приблизительно знаю, как можно магию замаскировать, правда для этого придется сделать один небольшой инструмент, но уж с моим пропуском в святая святых Илазе это не проблема.
— А я-то при чем? — попыталась откреститься от похода в секретную библиотеку.
— За компанию, — легкомысленно ответила Ната.
— О Духи! — застонала я. Ну, за что мне это? — хорошо, пойду.
— Вот и ладушки, — обрадовалась подруга, и эти сумасшедшие убежали по каким-то своим сумасшедшим делам.
Вечером, когда после занятий мы собрались в приснопамятном зале, эта идея нам уже не казалась такой хорошей.
— Мы пошли по восточному коридору! — упиралась Ната.
— По северному! — упиралась я.
Надьян смотрел на это взглядом приговоренного к смерти смирившегося со своей судьбой.
— Слушайте, может вы перестанете орать и подумаете? — наконец-то решил вмешаться Интореми, на лице которого было ясно написано его мысли о женской истерике и терпении, с которым эти истерики должен воспринимать взрослый воспитанный мужчина. А точнее невыносимое желание наорать на нас и прекратить этот бардак.
— Ну… — почесала «репу» Ната, — сначала, мы, по-моему, направились к спальным комнатам.
Синхронно повернулись к коридорам. К спальням вел… южный. Надьян посмотрел на нас, как на умалишенных и возвел очи горе. Я смущенно закашлялась, а Ната извиняюще улыбнулась. Теперь на лице юноши читалось его мнение о нашем умственном развитии, но опять же воспитание не дало ему высказать мысль, до которой уже давно дошел Зайран.
Так мы шли, периодически останавливаясь, чтобы вспомнить дорогу, до самого рокового коридорчика. Тот, как и раньше заканчивалсяадьян посмотрел на нас, как на умолишенный и возвел очи к горе. дак. нный мужчина. ой истерике и тупиком (хотя с чего бы ему изменяться?).
