Колдовской мир: Трое против колдовского мира. Волшебник колдовского мира. Волшебница колдовского мир - Нортон Андрэ

— Дом Дальмотов — да прибудет над ним благодать солнца, ветров и обильной жатвы — открыл врата тому, кто подчинился велению долга, — исхитрился я, не погрешив при этом против правды. В добрые старые времена такие слова освобождали человека от всяких расспросов, поскольку считалось, что лишние вопросы могут навлечь на него беду.

— Двери дома открыты тому, кто поклянётся не вредить ни Дальмоту, ни обитателям дома, ни их ниве, ни их хозяйству, ни их лошадям… — Вершитель моей судьбы медленно выговаривал каждое слово, будто с трудом извлекая их из памяти.

У меня душа стала на место. Такую клятву я мог произнести со спокойной совестью и без оговорок. Мой повелитель извлёк меч из ножен и наставил его острием на меня, давая этим понять, что в случае нарушения клятвы моя смерть неминуема. Я опустился на одно колено и коснулся губами холодной стали.

— Клянусь, что не намерен вредить ни хозяину дома, ни его семье и близким, ни их хозяйству, ни их ниве, ни их лошадям!

Должно быть, он сделал какой-то незаметный знак, потому что вдруг появилась женщина в шафрановом платье — она принесла кубок с вином. Я понял, что эти люди ревностно соблюдают старинные традиции и, вероятней всего, именно потому, что стали изгнанниками.

Хозяин дома отпил из кубка и подал его мне. Я набрал полный рот вина, но прежде чем проглотить, повернув голову из стороны в сторону, выпустил изо рта пару струек — в сторону дома и в сторону поля. Затем я передал вино соседу, и кубок пошёл по кругу. Последним был мой конвоир, всё ещё подозрительно косившийся на меня, — поджарый и жилистый, как горный волк.

Так я оказался в поместье Дальмотов — хотя это пока и не было поместьем в полном смысле слова; хозяина дома звали Хорваном. Должно быть, когда-то раньше он владел несравнимо большим поместьем. Госпожа Крисвита, которая вела здесь хозяйство, была второй его женой: его первая семья погибла во время резни в Карстене. Крисвита родила ему двух дочерей и сына. Обе дочери вышли замуж за обездоленных парней и вместе с ними присоединились к семейному клану. За время приграничных войн, длившихся уже больше двадцати лет, к Хорвану примкнуло несколько верных друзей, которые решили обосноваться здесь и начать новую жизнь.

— Мы приметили эту долину во время набегов, — рассказывал Хорван, усадив меня за стол, — и в течении ряда лет жили здесь лагерем и строили этот форт. Ты ещё молод, а молодым трудно понять, что человеку необходимо пристанище. Мы пришли сюда, как только катастрофа в горах сделала эти места неприступными для врагов с юга, и решили остаться здесь навсегда.

Конечно же, мне было необходимо знать, что произошло в Эсткарпе за время, пока я находился по ту сторону гор, но интересоваться этим было небезопасно.

— А что, горы теперь и в самом деле надёжно ограждают Эсткарп от Карстена? — рискнул я спросить для начала.

Я заметил, как усмехнулся один из сидевших за столом — дозорный по имени Годар.

Хорван едва заметно улыбнулся.

— Похоже, это так, — ответил он. — У меня нет никаких вестей. Но если кто-то из людей Пагара и уцелел во время катастрофы, то это уже не армия; Пагар лишился войска.

Проходы в горах исчезли. Карстенцам понадобится много лет, прежде, чем они снова решатся напасть на нас.

— Но мы ничем не защищены от Ализона, — как бы между прочим заметил я.

На этот раз Годар рассмеялся откровенно.

— Ализон? Эти псы разбежались по своим конурам, они испугались, как бы такая же катастрофа… — Он вдруг осёкся и даже слегка покраснел, а я заметил, как Хорван метнул на него красноречивый взгляд.

— О да! Мудрейшие слегка перестарались! — выпалил я. — Но благодаря им у нас есть время на передышку.

— Мудрейшие спасли нас, — проговорила госпожа Крисвита, присаживаясь на скамью рядом с мужем. — Но сами они жестоко пострадали. Нам известно, что они совсем лишились сил, а некоторые из них даже умерли. Но ализонцы не должны знать об этом, иначе они перестанут нас бояться.

Хорван кивнул головой.

— Ты, юноша, прав, называя нынешнее затишье передышкой. — Он уставился взглядом в столешницу. — Может, мы зря тратим силы на то, чтобы обосноваться здесь.

Рука жены ласково легла на его руку. Крисвита посмотрела на дочерей, стоявших немного в стороне со своими мужьями. Мне стало не по себе. — «Если я каким-то чудом уговорю этих людей идти со мной на восток, что смогу я пообещать им, кроме новых трудностей? — спросил я себя. — Не лучше ли оставить их в покое? Пусть поживут хоть немного в мире». — Златоцветная страна померкла в моей памяти. И всё же я не мог освободиться от бремени тайного веления.

Годар кашлянул, будто прочищая горло.

— А скажи, юноша, — обратился он ко мне, — куда ты держишь путь? На тебе сапоги для верховой езды, а явился ты сюда вроде бы пешком?

Я был вынужден сказать правду.

— Я ищу людей, — ответил я.

— Людей?! — У Хорвана брови полезли на лоб. — Не одного какого-то человека? — Должно быть, он решил, что мною движет побуждение, которое в прошлом наверняка часто обуревало его самого, а именно — жажда мести. Так, похоже, он понял меня.

— Да, людей, — повторил я. — Таких, кто хотел бы начать новую жизнь. — Как иначе я мог определить свою миссию так, чтобы не раскрыть себя перед теми, кто мог бы выдать меня?

Хорван нахмурился.

— На салкара, который вербует рекрутов для морских набегов, ты не похож. Да для этого и незачем забираться в такую глушь: людей можно набрать вдоль реки или в любом порту. Не похоже и на то, чтобы готовился набег на Ализон — ведь сенешаль запретил всякие вылазки на север, не осенённые его знаменем.

— Нет, я пришёл сюда не за этим, — сказал я. — Я собираю людей для битвы — но не море и не на севере. Я поведу их в прекрасную страну, чтобы отвоевать её у нечисти.

Госпожа Крисвита, всё это время внимательно изучавшая меня, теперь чуть подалась вперёд и вперилась в меня взглядом, словно колдунья, способная распознать, говорю ли я правду или лгу.

— И где же находится эта заветная страна, воин? — спросила она.

Я провёл языком по губам. Настал момент проверить этих людей.

— Эта страна находится на востоке.

На лицах окружающих появилось недоумение. — «Неужели они и вправду неспособны мыслить о востоке? — поразился я. — Как же поведать им о Эскоре?»

— На востоке? — повторила Крисвита. — Где это?

Я решил рискнуть — мне к этому было не привыкать, ведь, что ни говори, вся моя жизнь — сплошные опасности. Я решил выяснить именно сейчас, именно с этими людьми, есть ли у меня хоть какая-то надежда увлечь кого-то за собой. Для этого необходимо было рассказать этим людям всю правду об Эскоре, какой она открылась нам, чтобы выяснить, способны ли они освободить свой разум от оков и прозреть.

Я начал рассказывать им о манускриптах Лормта и о том, чему свидетелями мы были сами — там, в Эскоре. Рассказывая им обо всём этом, я всё время следил за тем, чтобы не назвать своё имя, но госпожа Крисвита не упустила из внимания моих стараний.

— Если всё это так, — произнесла она подозрительно, — тогда каким образом, воин, удалось тебе проникнуть за горы, которые не только непреодолимы, но, как ты говоришь, не поддаются даже осмыслению? Почему же ты свободен мыслить о них? — Она явно намекала на то, что подозревает меня в каком-то обмане.

Муж, однако, как будто не слышал её.

— А ведь и верно, — сказал он. — Я и думать позабыл о востоке. В Карстене — думал, а здесь — нет. Будто и направления такого не существует.

— Госпожа задала вопрос и ждёт ответа, — рыкнул Годар, сидевший с другой стороны от меня. — Мне бы тоже хотелось его услышать.

Я понял, что играть в прятки бесполезно; чтобы меня не считали обманщиком, придётся рассказать им, зачем я отправился на восток.

— Тому было две причины, — сказал я. — И одна из них — это то, что я, по всей вероятности, объявлен здесь вне закона…

— Так я и знал! — воскликнул Годар и вскочил, угрожающе замахиваясь на меня кулаком. — Господин, этот мошенник исхитрился стать твоим гостем, но он не достоин права неприкосновенности. Ему надо снести голову с плеч, иначе он навлечёт на нас беду!