Гавань Семи Ветров - Воронин Дмитрий Анатольевич (полная версия книги .TXT) 📗

И еще одна положительная сторона была в этом «заточении». Наверное, впервые со дня своего появления в этом мире Денис мог по-настоящему остаться наедине со своими мыслями. Мог позволить себе никуда не спешить, подумать о будущем и о прошлом… и, что там говорить, получше узнать Таяну де Брей, ставшую в этом мире его проводником, его неизменной спутницей — и его другом. Или больше чем другом? Пока Денис не был готов ответить на этот вопрос…

Глава 5

ОРАКУЛ. ПРОЩАНИЕ

Я, милостью Его Величества Императора Таласа Шестнадцатого барон Дьен ди’Флур, принимая под свою руку замок Флур, а также земли, людей и иные богатства усопшего барона Жинаса ди’Флура, этим указом повелеваю:

· даровать свободу узникам замка, кроме тех, кто уличен в убийстве, нанесении увечий или посягательствах на девичью честь;

· всем, кто задолжал по податям, простить налогу одну монету из каждых десяти, на остальное же дать отсрочку в десять седмиц;

· всем, за кем долгов по податям не числится, выплатить из казны по монете за каждые десять внесенных в срок;

· даровать Свану Бальдуру место капитана стражи замка Флур, а также выплатить из казны двадцать таласов золотом;

· даровать титулованному магу Шамусу Кальду место старшего эконома замка Флур, а также выплатить из казны двадцать таласов золотом;

· даровать Игнасиусу Курфу место главного смотрителя библиотеки замка Флур, а также выплатить из казны двадцать таласов золотом;

· даровать Базилю Курфу место главного смотрителя тюрем замка Флур, а также выдать оному бочонок вина из винного погреба.

А также, по причине отъезда по делам государственной важности, повелеваю слугам моим Игнасиусу Курфу, Свану Бальдуру и Шамусу Кальду замок содержать в порядке и сохранности, о приумножении казны заботиться неустанно, вести суд и иные дела вершить именем моим и к чести моей.

Писано собственноручно в день шестьдесят четвертый 1013 года Империи.

Милостью Императора барон Дьен ди’Флур

Денис повертел в руках длинное белое перо, почему-то вздохнул и, обмакнув кончик пера в массивную серебряную чернильницу, поставил подпись под текстом.

За последний день он окончательно осознал, что факт владения замком и полагающимися к нему землями, помимо приятных сторон, имеет и другие стороны — различные и многочисленные. И далеко не все из них были приятны.

С момента возвращения Шамуса и Свана, которые привезли лично подписанный Императором указ о подтверждении завещания и даровании Денису титула, в том завещании оговоренного, прошло чуть более суток. Когда старый маг несколько суховатым тоном, поджав губы, поздравил Жарова со вступлением в права наследия, первым желанием Дениса было тут же оседлать скакуна и вместе с Таяной отправиться в путь — все равно куда, только подальше от замка Флур. Но выяснилось, что так просто уехать им не удастся. Необходимо было подписать уйму распоряжений, назначений и указов, освященных разного рода традициями. Одна радость, что Игнасиус оказался бесценным кладезем информации и как мог наставлял новоявленного барона в перипетиях управления его, барона, движимым и недвижимым имуществом.

Оказалось, что одной из традиций было подписание наследником указа, тем или иным образом свидетельствовавшего о щедрости, справедливости или иных достоинствах нового властелина. Игнасиус с готовностью представил Жарову несколько наиболее распространенных вариантов типа смягчения налогов, награждения отличившихся слуг, освобождения невинно осужденных и так далее. Бегло просмотрев бумаги, Жаров решил, что все идеи в той или иной мере заслуживают внимания, а потому повелел библиотекарю объединить их в один указ. Потом нещадно исчеркал полученный документ, выдрав из него ворох цветистых оборотов, ничего не значащих фраз и прочей лабуды, заменил к явному неудовольствию своего советника большую часть архаичных выражений на более простые и понятные, получив в результате вместо длинного невразумительного текста короткий, всего лишь на один лист, указ. Как и следовало ожидать, Игнасиус был возмущен тем, что его новый господин, столь великолепно владеющий искусством благородной речи, свое первое повеление изложил во фразах, понятных даже последнему мужлану. Но, получив обратно вожделенное место хранителя литературных сокровищ, свое мнение весьма разумно высказывать не стал. К тому же место возле тюрьмы он предусмотрительно сосватал своему племяннику, детинушке не обиженному силою, зато порядком обойденному при раздаче ума. Настойчиво рекомендуя племяша Жарову, Игнасиус особо указывал на то, что по причине природной тупости Базиль будет абсолютно предан руке, его кормящей, а также абсолютно же неподкупен, поскольку поныне считает деньги просто блестящими кружочками, ни на что путное не годными. Да еще и грамоте малость обучен… редкость в нынешние времена. Последнее стало решающим аргументом, и, получив с маленького книгочея клятвенное обещание, что с племянника он глаз не спустит, Жаров махнул рукой и с предложением согласился. По большому счету, на данный момент ему было совершенно безразлично, кто будет присматривать за тюремными камерами, которым к тому же суждено было порядком опустеть.

Списки тех, кому предстояло завтра сразу после отъезда нового хозяина выйти на свободу, Денис просмотрел бегло, поглядывая только на выдвигаемое в отношении узника обвинение. В большинстве случаев в соответствующей графе книги, куда Игнасиус ранее скрупулезно записывал все, что следовало помнить о том или ином заключенном, значилось невразумительное «повеление господина барона». На вопрос, чем было вызвано это повеление в отношении того или иного человека, бывший главный тюремщик лишь пожал плечами.

— Его светлость редко изволили посвящать нас, слуг его, в мысли свои. А поелику дело любое первое всего учета должного и контроля требует, не счел я возможным вовсе без примечания сиих пленников оставить, а потому так и написал в учетной книге. Ибо ежели однажды поинтересуется…

Денис, не дожидаясь окончания тирады, подмахнул список, далее не читая. Правда, одно из имен показалось ему смутно знакомым… вроде бы он где-то слышал его, но было это очень давно. Если бы он имел время и желание, может, и вспомнил бы, при каких обстоятельствах коснулось его ушей имя Дорха дер Лидена… но в тот момент у Жарова была куча иных проблем:

… принять присягу у дружины…

… принять отчет о состоянии казны у прежнего эконома…

… выбрать наиболее подходящую камеру для прежнего эконома. По настоятельному совету Игнасиуса (все ж таки знаток) — одну из тех, что с крысами…

… разобрать пару неотложных дел, вынесенных на баронский суд…

… убедить Таяну, что уж этот день точно последний и завтра с утра они непременно отправятся в путь, а потому комоды и диваны разносить вдребезги пока не стоит…

… почтить своим участием церемонию помещения бренных останков его светлости Жинаса ди’Флура и еще более бренных — его светлости Берга ди’Флура в семейную усыпальницу (теперь ведь оба они стали в какой-то мере его, Жарова, родственниками)…

… принять двух напыщенных господ из соседних уделов, не замедливших прибыть с уверениями о совершеннейшем почтении…

… хотя бы малость протрезветь после означенного приема…

… и подписать эту чертову бумагу.

Жаров еще раз присмотрелся к поставленной в самом низу пергамента подписи, убедился, что изображение немного двоится, и решил, что это все же не следствие плохо заточенного пера. Затем с чувством исполненного долга откинулся на спинку кресла и блаженно потянулся. Судя по стрелочке на клепсидре времени было часа три ночи. Завтра с утра — в дорогу, и если ему дорого здоровье, то не следует уговаривать Таяну порождать с отъездом еще день. Значит, следует воспользоваться шансом хоть немного поспать.

— Надеюсь, это все?