Тарра. Граница бури - Камша Вера Викторовна (книги регистрация онлайн TXT) 📗
– О каком шансе говорил твой… твой друг?
– Не знаю. Он и так сказал слишком много. Конечно, я дал слово молчать… до тех пор, пока молчать можно. Я его сдержал.
– Но сейчас ты рассказал все?
– Не совсем. То, что связано с нашими поисками, ты знаешь, а остальное – это пока только мое. Когда-нибудь я соберусь с силами и расскажу действительно все. Идем.
Обитель Триединого Рене знал неплохо. Через чердак они выбрались на крышу флигеля, откуда было рукой подать до окна покойного кардинала. Открытого окна.
– Смотри, убийца, кто бы он ни был, прошел этим же путем. – Роман внимательно разглядывал черепицу. – Мох в водостоке содран. И вот тут тоже – как будто локтями опирался… Похоже, арбалетчик угнездился здесь.
– И застрелил Укусюку. Пес, почуяв неладное, начал бы выть, беспокоиться. Могли бы проверить, в чем дело.
– Думаешь, стрелок и отравитель – одно и то же лицо?
– Чем меньше народу, тем надежнее. Если мерзавец достаточно ловок, он запросто мог перескочить на подоконник, отравить кувшин с водой, что всегда стоял у окна, вернуться, дождаться, когда Инко поднимется к себе, пристрелить пса и убраться. Ты готов проделать то же?
– Ничего нет проще. – Эльф с беличьей легкостью перелетел на широкий подоконник. Через мгновение он был уже в комнате. Рене не менее ловко последовал за ним. Их никто не заметил. Наскоро наложив простенькое заклятие, чтоб никто не вздумал войти, пока они «гостят» у покойного, Роман оглядел место будущих поисков. Обилие книг и ларцов впечатляло.
– Ты хоть представляешь, где искать? – пробормотал эльф. – Или хотя бы где не искать?
– Мне кажется, я знаю, куда он прятал предназначенное не для чужих глаз. Как-то Инко сказал, что устроил тайную часовенку. Сдается мне, ключ, который он носил у пояса, был не только знаком сана.
– Сейчас уже не проверишь.
– Отчего же?
– И никто не заметил?
– Роман, до того как стать политиком, я был почти пиратом. Положение обязывало знать кое-какие трюки. Вот ключ, а ты поищи дверцу. У тебя это лучше получится.
Бард неплохо владел заклятием поиска по сродству. Имея в руках ключ, он мог отыскать полагающийся к нему замок, если, разумеется, тот не был укрыт при помощи магии – тогда бы пришлось повозиться, распутывая отводящие глаза чары. К счастью, Иннокентий колдовать не умел. Потайная дверь, умело спрятанная за раздвижными книжными полками, была хорошо замаскирована, но не более того. Открыть ее труда не составило.
Скромная комнатка слабо освещалась сверху и с боков при помощи хитроумной комбинации щелей, скважин и зеркал. Света хватало, чтоб не налетать на стоящие вещи, однако имелись и лампы, заботливо наполненные маслом. Роман мог бы обойтись и без них, но Рене не был ни эльфом, ни котом. Герцог высек огонь, и мягкий золотистый свет выхватил из полумрака видавшее виды кресло, резную конторку с письменными принадлежностями, навесной шкафчик, неожиданно роскошное трюмо, заставленное всякими безделушками, и большой портрет на стене. Вот и все. Ничего относящегося к делам Церкви.
Рене долго всматривался в изображение на портрете.
– Что ж, я так и думал…
– Что?
– Иннокентий любил Акме. Потому и последовал за ней в Таяну. Бедняга, у него не было ни единого шанса. Когда она умерла, он как-то раздобыл ее вещи. Вот они тут, под зеркалом, и зеркало тоже ее… А это может пригодиться.
«Прошу тебя, дорогой брат, выполнить мою последнюю волю. Если я мирно предстал перед Господом нашим, прожив отмеренный мне срок, уничтожь эти записки, не читая, ибо ничего ценного для тебя в них нет. Если же смерть, постигшая меня, была насильственной или непонятной, отвези эту рукопись, также не читая, в Эланд и отдай из рук в руки моему единственному другу – герцогу Рене из рода Арроев. Все затраты, понесенные тобой, он тебе возместит».
– Что ж, Инко, твое желание выполнено, – пробормотал упомянутый герцог, разворачивая первый свиток. – Это его дневники. Он был свидетелем многих событий и полагает, что они могут представлять интерес. Мне придется перечитать все, что он пишет. К сожалению, он просил меня никому не показывать записи, и я понимаю почему – он слишком раскрывает свою душу, чтобы подпустить к дневникам посторонних. Все, что будет нам важно, я расскажу. Не обижайся.
– Я понимаю. И не обижаюсь.
– А вот это – по твоей части, – Рене кивнул на черную шкатулку с тройным вензелем на крышке. – Мы пришли за этим. Попробуй разобрать, что все это значит.
Роман принял сундучок, подивившись его холодной тяжести. Замок был простеньким, внутри лежали какие-то листки и изящные старинные безделушки. Украшения из неграненых темных камешков, браслет вороненой стали и такой же ошейник, несколько кованых фигурок и охотничий нож.
– Ты что-нибудь понимаешь?
– Пока нет.
– Жан-Флорентин, может, ты что-нибудь скажешь?
– Я знаю только то, что ничего не знаю, – с готовностью откликнулся философский жаб.
– Спасибо, утешил… Рене, что будем делать?
– Ловить зверя.
Глава 11
2228 год от В. И. 17–18-й день месяца Медведя
Таяна. Высокий Замок
Таяна. Гелань
1
Стефан медленно вытянул ноги, стараясь не показывать, как ему плохо. Принца трясло, раскаленный обруч все сильнее сжимал виски, а до кувшина с лекарством было дальше, чем до Островов Золотых Пчел, только этого никто не знал, не должен был знать… Голова может лопаться от боли, он должен успеть, пока дела государственные не перечеркнули подлость, к счастью не доведенную до конца.
Белка увела заплаканную Мариту, но почти тотчас вернулась и встала у стены, глядя на тарскийца с неожиданной для тринадцати лет тяжелой ненавистью. Двери и окна стерегли «Серебряные» из числа самых надежных. Все еще бледный Шандер занял привычную позицию позади кресла принца. Годой тоже успокоился, на породистом лице появилось знакомое сладко-значительное выражение. Союзничек полагал, что, раз его не убили сразу, теперь постараются замять скандал. И отец замнет, значит, надо успеть до его возвращения… Как хорошо, что Ямборы прощаются с эркардами своей столицы, и как мерзко болит голова. Только б хватило сил потом встать, пересечь на глазах тарскийцев комнату, хлопнуть дверью и только потом вцепиться в перила или в чье-то плечо. Стефан резко, как до болезни, обернулся к насильнику.
– Почему ты воспользовался именем либера Романа?
– Вот как? Ваше высочество говорит тарскийскому господарю «ты»?
– А как же иначе? Кодекс Розы [43] полагает насилие самым мерзостным из преступлений, которыми может себя запятнать нобиль. Пойманный с поличным, как ты знаешь, лишается всех привилегий.
– Тарска суверенна!
– Все дворяне равны в глазах Триединого, а короли и герцоги не более чем первые дворяне своих королевств. Только здесь не Тарска! Здесь ты не более чем гость, нарушивший законы божеские и человеческие. Никто не помешает мне, чтоб избавить твое имя от позора, принудить тебя выпить яд.
– Ты ответишь перед отцом.
– Отец поймет…
– Король! – Вопль стоящего у окна бледнорожего тарскийца ударил по ушам, заставив Стефана вздрогнуть от боли. – Его величество вернулся… Он не позволит свершиться беззаконию!
2
Когда Рене и Роман подъехали к городу, ворота были уже закрыты, но стражники приметили кавалькаду еще издалека. Не понадобилось даже стучать – тяжелые створки раздвинулись, воротная решетка поползла вверх, пропуская череду всадников.
Гелань спала, расписные железные ставни были закрыты, на улицах ни души. Только на главных перекрестках горели костры, у которых коротали время ночные сторожа; каждый час двое вставали и обходили «свои» улицы с факелами в руках.
Дующий с предгорий ветер унес все дневные запахи, и ночь была полна ароматом цветущего жасмина. В тишине цокот копыт далеко разносился по булыжной мостовой. Их никто не останавливал – в Таяне был мир, а Рене знали все. Поравнявшись с ратушей, адмирал осадил коня и окликнул Романа:
