Игры Черта (СИ) - Никитина Лена (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
Я схватила таблетки с ее ладони и сунула в рот. Выпила всю воду из кружки и, не говоря ни слова, пошатываясь, я прошла по коридору, то и дело приникая к стене.
Такой обычный воздух, вдруг приобрел вязкость, наполняя легкие густой тяжестью. Осторожно закрыла дверь в ванной и прижалась горячим лбом к прохладной кафельной стене.
Сбросив с себя одежду, я опустилась в горячую воду, стараясь вернуть контроль над собственной жизнью. Ненависть привела меня к Играм. И ненавидеть Катю было проще и легче. В тот момент мне уже стало глубоко плевать на то, останусь я со Стасом или нет и уже молилась всем богам, чтобы выбор остался прежним, и нужно просто отказаться от мужа. Да я собственноручно подарила бы его Кате! Отпустила, забыла. А теперь страх стягивал внутренности в тугой узел.
Я погрузилась в воду с головой, позволяя ей поглотить все звуки. Иногда мне снились сны, когда я куда-то бегу. Бегу долго, и чем дольше бегу, тем лучше понимаю, что не в силах достигнуть желаемого, ибо оно неминуемо отдаляется с каждым сделанным шагом. В такие моменты я впадала в состояние безнадежной подавленности. Хотелось орать, бежать, продолжить попытки вырваться из клетки, но вместо этого я лежала застывшая, искренне желая умереть здесь и сейчас. Нужно просто позволить воде медленно наполнить легкие. Я могу покончить с собой — и это самый простой выход. Нет меня — нет выбора. Ужас, охвативший меня от этой мысли, вытолкнул меня из воды.
Луна тлела на фоне занимающегося рассвета, окрасившего небо лилово-розовым цветом. Евдокия Александровна продолжала причитать о великом благе всего человечества — умении принять удар.
Не знаю, как там все человечество, но я не умела этого делать. В моей голове просто не укладывалось, почему нельзя перехватить этот удар? Но я молча пила пресный кофе, жевала безвкусные вареные яйца, позволяя себе не слушать ворчание пожилой женщины, а просто думать о незначительных вещах. О ползущем по стене таракане, о старинных часах с кукушкой, что висят передо мной на стене, о том, что нужно не забыть сегодня позвонить маме — у нее день рождения. Тенью проплыла мысль о ее теплых и уютных объятиях, о сладкой вате, которую я постоянно выклянчивала у нее в детстве.
Вся жизнь, как на ладони. Обычная, бессмысленная жизнь.
Громкий стук. Вздрогнув, я уставилась на Евдокию Николаевну и поняла, что она, выжидающе смотрит на меня, активно барабаня костяшками пальцев по столешнице.
— Моя святая обязанность помочь тебе найти свой путь.
Устало вздохнув, я равнодушно спросила:
— И каков мой путь? Покаяться и замереть в ожидании гибели одного из них?
Странно, но эти слова не вызвали ни боли и отчаяния. Привычный запах утреннего кофе, свежие воздушные булочки в плетеной корзинке. И совершенно новое убийственное безразличие. Я знала — это самозащита организма, и боль может вернуться в любой момент. Но пока ее нет.
— Их? — переспросила женщина.
— Да. Черт показал мне будущее, в котором нет Стаса. Если я смогу вытащить из огня Катю, то погибнет он.
Евдокия Александровна задумалась.
— Ступая с обрыва, ты не взлетишь ласточкой к небесам. Кому суждено погибнуть, тот погибнет.
— А кому суждено погибнуть? — я не хотела спорить, у меня не осталось на это сил, я размышляла вслух тихим бесцветным голосом. — Сражаться за любовь это совсем не то же самое что сражаться за жизнь. Это чудовищная несправедливость. Когда ты знаешь что должно совершиться преступление, ты будешь пытаться его…
— Это не преступление!
— Однако, бездействие в обоих случаях равносильно убийству. Я стану убийцей, если не попытаюсь спасти их обоих.
Это факт.
— Ты пойдешь на поводу Черта, вмешаешься в божественный промысел, и это только увеличит твою боль. Когда мы спрашиваем, почему человеку на голову упал кирпич, разве Господь этого хотел? Нет! Это случайность, совпадение. И от этих совпадений никто не застрахован. Строитель плохо смазал кирпич раствором — его поступок вложил свою долю в судьбу человека, погибшего на стройке.
— Но если я окликну этого человека, до того как произойдет трагедия, я смогу спасти ему жизнь.
— Да, а если человек невнимателен, рассеян, не собран, он пойдет через дорогу и его собьет машина, — резонно заметила она. — На сколько ты продлишь ему жизнь? Если Черт решил с тобой поиграть, то не думай, что спасти Стаса будет так легко. Он не показал бы тебе смерть мужа, если бы ты могла это изменить.
— Но он показал мне смерть Кати, — возразила я. — И прямо сказал, что отказавшись от мужа, я сохраню ей жизнь.
— Он никогда не поставил бы перед тобой это выбор, если бы было в твоих силах спасти обоих. Это трясина, она затягивает тебя. Человек не в состоянии вершить судьбы, у него нет на это ни прав, ни возможностей. Смирись, Лина, иначе это сведет тебя с ума.
Живет человек, спит и ест, работает или учится, ходит по магазинам, радуется, плачет, и вдруг — нет его. Есть только прогнивший до костей кусок плоти, жадно поглощаемый могильными червями. Где-то глубоко в земле, в узкой деревянной коробке, навсегда ставшей его обителью. Зачем мы приходим в этот мир? Чтобы спустя несколько лет умереть? И почему жизненный путь одного человека так мал, а другого так долог? И бывает настолько долог, что человек сам призывает смерть. По каким критериям человеческая жизнь считается завершенной? По его поступкам? По миропознанию? Как определить выполнил ли ты свою жизненную миссию? И если выполнил миссию, всегда ли это означает близость кончины?
— Это бред, — процедила я. — И разницы нет, кто так решил: Судьба, ваш Иегова или Черт. Я не верю в Вашего Иегову.
— А в кого ты веришь? В Черта?
— С ним я хотя бы разговаривала и видела, на что он способен. Я не хочу верить в Бога, который просто смотрит с небес на меня и как вы сейчас качает головой. — Я привстала и всем телом подалась вперед. — Где Ваш Бог? Почему он позволяет меня мучить? Или это его мега-замысел? Нет, Евдокия Николаевна, если и есть на свете Бог, то он совсем не похож на того, о ком Вы говорите. Тот, кто расписывает Судьбы, действует заодно с Чертом! И тот Бог, я уверена, следит за каждым его шагом и на него тоже накладывает ограничения! Черт играет по его правилам! По правилам бессмысленно жестоких игр.
Евдокия Николаевна отшатнулась от меня, словно я ее ударила.
Не обращая внимания на слабость в теле, я натянула измятый сарафан, который не удосужилась вчера аккуратно повесить, и вышла из квартиры. Лифт почему-то не работал, поэтому я пешком начала подниматься вверх. Я уже все решила, потому что знала — из этой ситуации есть один выход.
Ноги передвигались медленно, цепляясь носками за бетонные ступени, мерзко скрипели подошвы сандалий. Но я была не в том состоянии, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Не знаю, что испытала сильнее: радость или испуг, когда вход на крышу оказался не запертым.
Тяжело скрипнула крышка люка и с грохотом откинулась в сторону. Я поднялась по ступенькам, и утренний ветер кротко коснулся лица. Именно в этот момент я заметила слежку. Сначала ощущение пристального взгляда в спину, которое постепенно перерастало в чувство тревоги.
Скорее всего, мое подсознание ждало, что сейчас появится кто-то, кто сможет остановить меня от отчаянного шага, утешит и укажет, в какой стороне находится выход из этого ада. Но в розовом сумраке рассвета пряталось только болезненное безразличие.
Заставив себя распрямить плечи, я подошла к краю крыши, окруженную ржавым ограждением высотой выше пояса. На корню пресекая все мысли, все сомнения, ухватилась за его холодные прутья. Медленно перелезла и, бросив взгляд на сонный город, на секунду помедлила.
Не потому, что струсила, просто никогда раньше пустынные улицы с еще не потушенными фонарями не казались мне такими прекрасными. В некоторых окнах зажигался свет, раскрывались жалюзи. Люди просыпались, начиная приготовления к завтраку и самому обычному рабочему дню или долгожданному выходному. Понимали ли они насколько восхитительно ничего не знать о будущем и не быть привязанным к неизбежности?
