Клетка для мятежника - Якоби Кейт (версия книг txt) 📗
Звук, который издал Годфри, больше всего походил на горький смех.
— Насколько я помню, тот советник предпочел не открывать причины своих трудностей священнику.
— Разве с тех пор мы не проделали долгий путь?
— Вы не хуже меня знаете, что случится, если церковный устав не будет изменен к празднику Зимнего Солнцестояния. Вы слышали, что сказал король. И видели...
— Тогда мой совет, если вы пожелаете его принять, таков: сделайте все необходимое, чтобы Бром начал работать сегодня же ночью.
— Что, если мне не удастся его убедить? Что тогда? Осберт подождал, пока они не миновали ворот замка, и только тогда положил руку на плечо Годфри, заставив его остановиться.
— Королевский совет бессилен что-нибудь сделать. Кенрик намеренно устроил все так, чтобы пользоваться абсолютной властью. Апеллировать не к кому. У вас нет выбора. Законы против колдовства должны быть изменены. Не думайте о благополучии Брома — король теперь возложил ответственность на вас.
Годфри бросил на гильдийца странный взгляд. Осберт готов был бы рассмеяться, если бы вся ситуация не наполняла его таким страхом.
— Мне кажется удивительным, что Бром так долго держится.
— Почему? Вы считаете, что гораздо сильнее его, но все равно сдались без борьбы? Как и сегодня, с этим письмом?
— Чего вы от меня хотели бы? Чтобы я пожертвовал жизнью ради принципа?
— Как бы вы поступили, если бы Вогн был все еще жив и возглавлял Гильдию, как Бром — церковь? Вы же помните, с какой яростью он воспринимал все, связанное с колдовством. Даже под угрозой немилости Кенрика он отказался бы изменить законы и бросил бы вызов королю. Так что если бы Вогн был жив...
— Мы не можем быть уверены, что он мертв. Он просто исчез, вы же помните.
— Но если бы Вогн был здесь и попросил у вас совета, что вы ему сказали бы? Вы ненавидели его. Так позволили бы вы ему погибнуть или посоветовали сдаться?
— Я сказал бы ему, что следует изменить законы. Как и вы сказали Брому.
— Вы же не знаете, что я посоветовал ему именно это.
— Не знаю? — Осберт резко втянул воздух. — Так же, как не знаю, что вы втайне надеетесь: в один прекрасный день Изгнанник выступит с армией против Кенрика, уничтожит Нэша и навсегда избавит нас от этой проблемы? — Осберт помолчал, глядя на Годфри; выражение лица священника изменилось почти неуловимо, никто другой ничего не заметил бы. Потом проктор продолжал: — Я получил вчера донесение о том, что один из обозов с зерном, направлявшийся в Майенну, попал в засаду недалеко от Шан Мосса и буквально испарился. Я могу только заключить, что к этому приложил руку Изгнанник, однако сообщить Кенрику о своих подозрениях я не смею. Мы всю жизнь можем прождать, пока Роберт Дуглас соберется что-нибудь предпринять. Мне неизвестно, ни что он планирует, ни как скоро начнет действовать. Одно могу вам сказать: народ его поддержит. Проклятие, он же всегда его поддерживал... Что я действительно хотел бы знать — это почему он так чертовски долго тянет? Мы с вами снова и снова попадаем в ужасное положение... и в конце концов начинаем спорить о том, в чем на самом деле согласны.
— А мы согласны? — Голос Годфри упал до шепота. Осберт неожиданно заметил, что они давно уже стоят посередине площади, что снова начал падать снег... Только это не меняло того факта, что Годфри ждет от него ответа, ждет решения: готов ли он раз и навсегда встать на сторону Дугласа.
Только разве мог он... ведь шанс не быть уничтоженным Дугласом у него не больше, чем не быть уничтоженным Нэшем.
Вместо ответа Осберт потер закоченевшие руки.
— Мне очень жаль, Годфри, но необходимость остается все та же: вы должны убедить Брома изменить устав. Я настоятельно советую вам отправиться к нему и добиться согласия.
Годфри открыл рот, чтобы ответить, но полный ярости голос откуда-то сзади рявкнул:
— Предатель! — По камням площади раскатилось грозное эхо.
Пораженный Осберт не успел бы увернуться от удара, который нанес ему один из его собственных охранников, но Годфри успел. Одним молниеносным движением он оттолкнул Осберта, так что тот растянулся на земле. К тому времени, когда проктор поднялся на колени, вокруг сверкала сталь; трое воинов отчаянно рубились, а на земле темнела неподвижная фигура. Осберт подполз к Годфри и осторожно перевернул того на спину. Лицо священника было белым как мел, но через мгновение веки его затрепетали.
Снова раздался яростный вопль, и Осберт поднял глаза. Двое его охранников сражались с третьим воином; это был явно прекрасный боец, только вот откуда он взялся...
— О боги... — выдохнул Годфри, поднимаясь на ноги. Осберт подхватил его, не давая снова упасть. В этот момент один из гильдийцев пошатнулся, получив смертельную рану. Второй стал лихорадочно наносить удары противнику, но спаситель Осберта и Годфри явно превосходил его и умением, и весом. Скоро мертвое тело и этого гильдийца с глухим ударом упало на землю. В наступившей тишине Годфри пробормотал: — Де Массе!
Воин медленно повернулся, потом опустился на одно колено и вытер меч о плащ одного из поверженных врагов.
— Я услышал, как они сговаривались об убийстве, только не мог понять, всерьез или в шутку, и решил на всякий случай пойти следом. — Де Массе поднялся, посмотрел на Осберта, потом перевел взгляд на Годфри. — Советую вам поскорее отправляться к себе, господа. Ночные улицы небезопасны.
С этими словами де Массе коротко поклонился и двинулся обратно к воротам замка.
— Ради Серинлета, с чего бы это ему спасать наши шкуры?
— Не знаю, — пробормотал Годфри, глядя вслед де Массе. — Но догадаться можно... Вы ведь понимаете, что он слышал каждое наше слово?
Осберт сглотнул.
— Я... О, проклятие!
— Вон ваша дверь, Осберт. Входите и начинайте исполнять свои собственные советы. — Годфри двинулся в сторону базилики.
— Что вы собираетесь делать? — крикнул ему вслед Осберт.
— Лечь спать, — ответил Годфри, не оборачиваясь. — Сегодня был долгий и трудный день.
Годфри закрыл дверь своей комнаты, повернул ключ в замке и прислонился спиной к створке, глубоко дыша, чтобы прояснить мысли, — по крайней мере таково было его намерение. На самом же деле это не помогло ни избавиться от страха, ни успокоить тревоги: слишком многое из того, о чем он предпочел бы никогда не вспоминать, снова пришло ему на ум.
Бывали времена, когда церковь нуждалась в таком главе, как Эйден Маккоули. Его мужество, его мудрость и твердость характера были сейчас именно тем, чего ужасно не хватало, и Годфри знал, что он — не тот человек, который смог бы заполнить пустоту.
Однако Маккоули не было в столице. Он скрывался где-то, где Кенрик не мог бы найти и уничтожить его. Где-то, где трудился рядом с Робертом...
Как бы Маккоули поступил на месте Годфри? Практичность Осберта вызывала у Годфри отвращение, но разве сам он не требовал от Брома того же и по тем же причинам?
Вот какова цена высоких принципов...
Взгляд Годфри скользнул по комнате с ее простой мебелью и скромным убранством, намеренно выбранным им для того, чтобы не отвлекать мысли от важных вещей. Наконец, словно направляемый какой-то непонятной силой, он взглянул на свой стол со стопкой книг и бумагой, чернильницей и пером, готовыми служить.
Не задумываясь о том, что делает, Годфри прошел к столу, сел, взял чистый лист бумаги, обмакнул перо в чернильницу и начал писать письмо Роберту.
К празднику Зимнего Солнцестояния, сказал Кенрик. К середине зимы король намерен собрать со всей страны молодых колдунов и платить им за их искусство золотом и почестями. Чего на самом деле хотел от них Кенрик, Годфри мог только гадать, — но был уверен в одном: цель короля не могла быть благой.
Единственная надежда заключалась в том, что Роберт получит предостережение вовремя и сумеет принять необходимые меры.
