Поспорить с судьбой - Панкеева Оксана Петровна (электронные книги без регистрации TXT) 📗
Король поколебался, затем все-таки признался:
– Ночь любви. Только не вздумай смеяться, это совершенно не смешно.
– Ну, это смотря для кого, – возразил Кантор, – Но вам точно не смешно, я понимаю. Эта дама дракона уделает до полусмерти. Так что, если вы не чувствуете себя в состоянии осилить такой подвиг, лучше заранее запаситесь соответствующим эликсиром.
– Это каким? – заинтересовался король.
– Я в них не очень разбираюсь, сам никогда не пользовался. Спросите у магов.
– Обязательно спрошу, по-моему, мысль вполне стоящая. Ну что ж, раз мы разобрались со всеми моими проблемами, может ты, Ольга, нам что-нибудь расскажешь?
– А что вам рассказать?
– А вот расскажи мне про песика Друппи.
– Где это вы о нем услышали? – засмеялась Ольга. – Жак рассказал? Или я где-то упомянула и просто не помню?
– Нет, упомянул об этом загадочном животном господин Хаббард. Что ты смеешься, правда. Упомянул, а подробно рассказывать отказался, видимо, из вредности. Посоветовал спросить у тебя. Так что, рассказывай. Желание покойного надо как-то уважить.
Некоторое время Ольга старательно уважала желание покойного господина Хаббарда, затем изложила обещанную сказку о мальчике-грязнуле. К удивлению Кантора, это оказалась вовсе не шутка, а действительно сказка, до отвращения поучительная да еще и в стихах, и она ему совершенно не понравилась. А потом появился Мафей, и король стал прощаться. Он опять самым бессовестным образом обнял Ольгу, и доброжелательным кивком попрощался с Кантором. Причем, как ни старался Кантор заметить в его взгляде какой-либо намек на происшедшее – скрытое торжество, угрозу, или насмешку – ничего подобного он не заметил. Светлые глаза его величества были абсолютно чисты и спокойны, хотя такое впечатление вполне могло быть обманчивым. В искусстве владения собой король Шеллар запросто мог потягаться с ним, профессионалом. И что особенно странно, когда растаяло серое облачко телепорта, Кантор вдруг почувствовал, что продолжать улыбаться стало вдвое труднее, словно вдруг сломалась некая опора, на которой держалось все его самообладание. А Ольга, как и следовало ожидать, немедленно поинтересовалась:
– Диего, а что он тебе сказал, когда я ушла?
Сочинять что-либо правдоподобное не было ни сил, ни желания, поэтому Кантор честно ответил:
– Он меня ткнул носом в дерьмо так качественно, что мне не по себе даже вспоминать об этом. И если ты будешь еще об этом спрашивать, ты меня окончательно доконаешь. Не спрашивай. Пожалуйста. Лучше иди ко мне.
Он похлопал по коленкам, приглашая ее сесть, и она охотно забралась ему на руки. В ее объятиях и ласках чувствовалось откровенное сочувствие.
– Диего, – попросила она, ласково перебирая его волосы, которые она, как обычно, первым же делом распустила. – Я тебя очень прошу, не ссорьтесь с ним больше. Когда мои друзья ссорятся, я просто на части разрываюсь.
– Его ты тоже об этом попросишь? – уточнил Кантор.
– А его об этом просить не нужно. Он сам понимает, он давно меня знает. И начал-то ты. Что вы не поделили?
«Не что, а кого», – подумал Кантор и спросил:
– Ольга, а ваш король злопамятный?
– Что ты, – поспешила успокоить его девушка. – Он совершенно не злопамятный… и вообще не злой. Он добрый и великодушный, что крайне редко водится за людьми, имеющими власть, так что я понимаю твои опасения. Можешь не бояться, он не будет тебе мстить только за то, что ты ему нахамил. Тем более, как я поняла, он это уже сделал. Только больше не заводись с ним. Я не переживу, если вы станете врагами.
– Да и кто-то из нас вряд ли это переживет, – усмехнулся Кантор, подумав, что великодушие его величества не вызывает сомнений. Ведь мог бы и прямо при Ольге и высказаться, и не ограничиться намеками. – Да нет, не бойся. Я и не собирался с ним заводиться. И вообще, это не я начал. Это он заявил, что ты приходила к нему в гости в этом платье, и начал давать двусмысленные советы насчет того, что к нему нужны еще чулки… и тому подобное. А потом он начал ныть, а я стал его поддевать. После этих его намеков мне все время хотелось сказать ему какую-нибудь гадость. А поскольку я действительно наглый и бесстыжий, я, видимо, перешел какую – то грань… дозволенного, и он обиделся всерьез.
– Ты что, приревновал? – изумилась Ольга. – Да он тебе чистую правду сказал, и без намеков, а просто так. Или ты решил, что если тебе это платье видится только как аксессуар для секса… Ой, ну и словосочетание вышло… так оно больше ни для чего не годится? Я в нем во дворец приехала. В карете. Это был один милый розыгрыш… Но это долгая история, если хочешь послушать, давай что-то решать: или сварим кофе и я буду рассказывать, или… сам понимаешь. И не выдумывай всякую ерунду, если бы у меня что-то с кем-то было, я бы никогда не стала от тебя скрывать, врать и прятаться по углам. У нас свободный союз, и это мое право. Я же не пристаю к тебе с ревнивыми расспросами, что и с кем ты делаешь, когда пропадаешь на неделю и больше.
Кантор слегка ошалел от таких рассуждений. Он давно привык к своей репутации отпетого женоненавистника, и предположение, будто он может где-то с кем-то показалось ему диким и совершенно идиотским. Хотя ничего удивительного в этом не было – это ребята знали его давно и ничего подобного предположить не могли бы, а Ольга познакомилась с ним при таких обстоятельствах, что… мда. Пойти, что ли, отодрать Хараму по возвращении, для равновесия? А то непорядок получается… Это что же выходит? Сначала трахал всех подряд, потом не прикасался ни к кому, а теперь влепился в одну-единственную женщину, и… Нет, у него точно не все в порядке с головой. Всегда было. Нет, чтоб как у людей…
– Что ты замолчал? – спросила Ольга. – Тебе что-то не нравится? Так скажи, давай обсудим это дело. А то ты сейчас что-то подумаешь, промолчишь, и будешь потом втихомолку дуться.
– Да нет, я о своем… – вздохнул Кантор, понимая, что какие-либо претензии с его стороны будут выглядеть смешно. Свободный союз предполагает обоюдную свободу, как тут ни крути. А то, что в Зеленых горах большие проблемы с женским населением, никого не волнует. Да и то, что ему действительно по-прежнему не интересны другие женщины, в общем, тоже никого не волнует. Это его проблемы. А если Ольге интересен король, то это ее право, как это ни противно… И его претензии могут запросто вылиться в конфликт, не потому, что ей так уж дорог этот король, а потому, что ей принципиально дорого это самое право. – Давай, действительно, сварим кофе и ты мне расскажешь эту длинную историю. Хотя дело уже к полуночи… Ты еще не хочешь спать?
– Да ну, скажешь тоже. Я же теперь на работу не хожу, завтра высплюсь. Ты сам смотри. А то мы просидим, проболтаем часок-другой, а потом еще трахаться начнем, спать совсем ничего останется. Тебе когда надо уходить?
– Не знаю. Как мой приятель проснется. Он постучит в дверь, я выйду… Ты только сама не открывай, тебе нельзя его видеть.
– Да пожалуйста, – Ольга засмеялась и спрыгнула с колен Кантора. – Пойдем на кухню. Ты точно не обиделся? Если что-то не так, скажи сразу. Может, ты мне не веришь и по-прежнему думаешь что я на нычку с королем трахаюсь? Или ты считаешь, что я должна как-то по-другому себя вести? Что с тобой не так? Ты какой-то отмороженный стал, вся мистралийская страсть куда-то делась.
– Просто устал и расстроился, – через силу улыбнулся Кантор. – Пойдем. Ты мне расскажешь про какие-нибудь свои пикантные похождения в этом платье по дворцу, и еще что-нибудь в этом роде… и я сразу утешусь и отдохну.
На самом деле он сильно сомневался, что у него сегодня вообще что-либо получится после такого милого диалога с его величеством, и это было столь позорно и стыдно, что признаться в этом он бы ни за что не рискнул.
– Дались тебе эти пикантные похождения! – снова засмеялась Ольга. – Твоя сексуальная озабоченность начинает уже пугать. Ничего страшного, если мы на сегодня обойдемся тем одним разом на кухонном столе. Или для тебя это вопрос чести – затрахать свою даму так, чтобы она потом встать не могла? Нет, я не в том смысле, что ты именно это делаешь, это я так образно выразилась. Просто интересно, интенсивность секса для мистралийцев – вопрос престижа?
