Паршивый отряд. Хроники Новгородского бунта (СИ) - Фаворов Иван Геннадьевич (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные txt, fb2) 📗
Таким образом Флор взяв один день отсрочки вроде бы и исполнил совет блюдца и не разочаровал соратников революционеров.
Объяснение было встречено одобрительно. Собравшиеся занялись распределением обязанностей. Главная роль отводилась городской страже. Капитан должен был таким образом распределить обязанности, чтобы самые верные делу переворота оказались в карауле у здания городского совета. Так же верные люди должны были следить за порядком на ипподроме, а тех, в ком капитан сомневается было решено отправить патрулировать пустую стену. Но таких было не много.
Школу воинов решили нейтрализовать сильным слабительным при содействии дружественных аптекарей и людей из снабжения. Причем первые не должны были знать о том кому и зачем передается слабительное, а другие не должны догадываться, что за порошок они сыплют в пищу. Делу нейтрализации школы воинов был присвоен главный приоритет, поэтому, и конспирация в этом деле должна была быть максимальная.
Предполагалось, что арестованный собственной охраной совет под давлением стражи сложит с себя полномочия. После чего будет сформирован временный триумвират из Флора, Капитана стражи, и судьи незримо присутствовавшего в комнате через своего доверенного молодого человека. Следующим делом было решено расширить число стражи через принятие в её ряды верных людей и вооружить их из запасов города и при содействие готовых поддержать новую власть оружейников. Последним штрихом, завершающем всё дело смены власти должно было стать городское вече, которое, в прочем, планировалось собрать спустя некоторое время. После того, как большинство горожан осознают и почувствуют на себе преимущества нового строя.
Особую опасность для революционеров представлял Годфри, поэтому его с двумя учениками было решено перехватить по дороге в город, арестовать или еще лучше нейтрализовать. Этому делу был присвоен наивысший приоритет. Его выполнением должны были заняться два отряда самых верных лучников у которых, желательно, имелись бы счеты с этим человеком или, хотя бы, личная неприязнь.
Флор почти шепотом отдавал последние распоряжения начальнику стражи после окончания совещания:
— Пусть эти люди устроят засаду по обеим сторонам дороги, когда Годфри будет возвращаться в город и сделают свое дело быстро без лишних слов.
Споры и обсуждения нюансов мероприятия затянулись почти до рассвета. Особенно не все были согласны относительно предстоящей судьбы Годфри. Его очень многие уважали, потому что он всегда был на страже справедливости. Но именно по этой причине Флор убедил присутствующих избавится от него раз и навсегда. Флор сказал:
— Без крови нельзя будет добиться успеха. Годфри, если его не нейтрализовать, всегда будет занозой для нового правительства и очагом оппозиции, представляющей реальную силу. А если он не вернётся в город, то можно будет объявить о том, что он сгинул в пустоши, как и другие его предшественники.
В конце концов все согласились с деталями операции и подтвердив свою решимость действовать общей клятвой с первыми петухами разошлись по домам.
Флору в родной дом идти не хотелось. На душе у него было неспокойно и он снова отправился к своей возлюбленной, которую застал сладко спящей в мягкой кружевной кровати и не подозревающей о том, что её воздыхатель отлучался из дома.
Мост страха
За старинной сводчатой дверью оказался ветхий подвесной мост, уходящий потертыми верёвками и чередой гниловатых досок в клубящийся черным дымом мрак. Годфри не раздумывая сделал первый шаг. Мост заскрипел и закачался. Васка с Порфирием переглянулись и засомневались. Но Годфри жестом не терпящим возражений предложил им отправиться следом. Пришлось повиноваться. Ученики, вцепившись руками в плетёные перила, на дрожащих ногах последовали за учителем. Мост скрипел и раскачивался. Внизу ничего не было видно сквозь дымку мрака, только раздавалось далёкое журчание воды. Годфри шел уверенно, слегка разведя для равновесия руки в стороны, так, как если бы он вечером, прогуливался до дома по узкой тропинке, имеющей небольшой уклон. Васка даже думать не хотел, о том, что может быть если, кто ни будь из них сорвется в низ. Страх острыми иголками пронизывал его тело каждый раз, когда он делал следующий шаг, а мост вздрагивал под его ногой. У Порфирия дела были еще хуже. Он всеми клетками своего организма чувствовал спрятанный здесь ужас. Словно мрак был живой и лез в голову к Парфену, старался прочесть его мысли, выудить оттуда самые тайные страхи и сделав их явью свести с ума. Сумрачный туман все сгущался. Порфирий уже не видел моста по которому шел. Он не чувствовал досок под ногами. Ему казалось туман несет его над землёй. Потом в клубах дымящегося сумрака поплыли ведения, вначале не страшные, скорей неловкие моменты прошлого, вызывающие ощущение обкаканых штанов в людном месте. Постепенно Порфирий начал чувствовать себя ущербным и больным. Так, как если бы в детстве подхватил грипп и всё тело ломит, голова набухла от соплей, но вместо того чтобы уложить в теплой уютной кровати тебя выгнали в холодный подъезд. Потом в видения начали вкрапливаться страхи. Просто темные тени. Вылезающие из складок тумана и как бы открывающие оконце в бездну не существования. С каждым шагом их становилось больше. Порфирий ощутил как ужас медленно расползается по его венам постепенно поселяясь в разуме. Тени обволакивали его, пытались растворить. Он чувствовал, как они находят лазейки в его сознание через страх поселившийся в нем. Чем дальше, тем больше и навязчивей становились тени. Ноги налились свинцом и перестали слушаться. Всем телом окончательно завладел страх. Порфирий уже не шёл, он парил в черном тумане медленно падая вниз. Потом, быстрее и быстрее, туман расступился, и он увидел внизу, перед собой открывшуюся бездну, мрак небытия в котором он вот-вот должен будет раствориться. Но, в тот Момент, когда остатки его разума уже прощались с жизнью, огромный ворон подхватил Порфирия своими когтями и вынес из этого ужасного места назад в пустошь к потрескивающему прогорающим хворостом костру. Порфирий не сразу пришел в себя. Прежде чем он снова начал чувствовать конечности и кровь опять побежала по сжатым от страха венам, казалось, прошла вечность. Первым делом он интуитивно подкинул хвороста в огонь и замер, разглядывая пламя. Из глаз его текли холодные тихие слёзы. Он не прошёл своего посвящения и сегодня не станет воином.
Страх овладевший им на призрачном мосту потихоньку отступал. Реальность пустоши казалась настолько привычной, родной и даже миролюбивой, как разношенные ботинки, что он улыбнулся сам себе. Потом посидев еще немного глядя в исцеляюще-живое пламя костра он понял, что решился вопрос только с его инициацией, а общее дело не окончено. Он не может бездействовать пока Васка с учителем остаются по ту сторону реальности в ужасном мире полном страдания и страха. Порфирий погрузился в состояние изменённого сознание, в котором мог хорошо чувствовать своих друзей. Установил ментальный контакт с Ваской и постарался укрепить его решимость. Помог ему не сойти с пути, которым он еще шёл. Парфен больше не перемещался на мост страха, путь туда для него сейчас был закрыт. Вокруг него была уже привычная ветреная пустошь. Но установив с Ваской ментальную связь, он помогал ему выстоять перед натиском ужаса, успокаивая его мечущийся от страха разум. Может помощь Порфирия другу и не была особенно сильной, но в критической ситуации бывает достаточно просто доброго слова, сказанного спокойным голосом, для того чтобы человек сохранил здравомыслие.
Васка попав в черный туман моста страха пытался не потерять ориентира держась за перила раскачивающегося моста. По началу все шло не плохо. Он игнорировал лезущие в голову видения сконцентрировавшись на каждом шаге. Делал движения максимально осознанно с полным погружением в ощущение действия. Сконцентрировав сознание на осязательной функции конечностей, он заполнил этим ощущением всё своё внимание. Шершавая и влажная верёвка перил, пальцы скользят по ней, то сжимаясь, то ослабляя хватку, движение суставов, прикосновение одежды к коже, ощущение стоп принимающих полный вес тела перед каждым шагом, и даже то, как доски прогибаются под мягкими подошвами сапог, мост раскачивается гармонично, следуя движениям путника — все это заполняло внимание Васки не позволяя вклинится туда разрушительному чувству страха. По началу такая защита неплохо работала, но тени, пробуя бастионы его разума на прочность искали все новые и новые лазейки. Через некоторое время ему начало казаться, что мост бесконечный, и время остановилось, и он навсегда останется в этом тумане. Потом, в рефлексию от прикосновения к поверхностям, и в ощущение двигающихся конечностей, начали исподволь, подмешиваться страхи. Вначале ему показалось, что веревка стала липкой. Потом, что доска под ногой затрещала и сейчас провалится. Он отдернул ногу, расконцентрировал внимание и потерял бдительность. Тут же из тумана возникла огромная голова дракона и Васка зажмурился от ужаса. Но в глубине что-то изнутри успокаивало, словно шептало на ухо: «Все в порядке, будь спокоен, это всего лишь ведение». Васка открыл глаза. Вокруг него снова был плотный тёмный туман. Он нащупал справа и слева перила и вновь сконцентрировался на ощущениях своего тела вызванных взаимодействием с реальностью. Передвижение в тумане требовало такой концентрации, что у него не оставалось сил окликнуть Годфри, скрывшегося впереди за стеной мрака. Он просто продолжал медленно идти вперёд. В голову пришла старая фраза «Свет во тьме светит, и тьма не объяла его». Он повторял её в голове с каждым шагом, с каждым неровным, замирающем от страха ударом сердца. И шел вперед, а вокруг лезли жуткие морды, разевающие пасть и готовящиеся проглотить его. Жрущие друг друга лязгающие ужасными зубастыми ртами. Щупальца гигантских уродов хватались за перила моста. Он старался ничего не замечать. Концентрация на ощущениях конечностей уже не помогала. Воздействие тумана завладело ощущениями, и он чувствовал то слизь, оставленную щупальцами, то мокрые и скользкие от крови доски под ногами. Васка переключил внимание на позвоночник, на то какой он ровный и упругий. Где-то в самой глубине его сознания ему помогал знакомый голос друга и про себя он повторял: «Свет во тьме светит…». Шел дальше пока перед ним не выросла стена огня, вьющаяся клубами пламени. Подобная той которая вырвалась из пасти дракона на поле сражения, перед дверью ведущей к мосту. Он никогда бы не решился сделать и шага вперед несмотря на все свои ментальные ухищрения, но пламя рассеяло на небольшое расстояние мрак. Васка краем глаза увидел, как учитель скрылся в огне и пошел за ним. Огонь жёг и терзал его плоть, было невыносимо больно и не было ощущения времени, не было ощущения того, что это может закончится. Но он видел перед собой учителя так же горящего как и он сам. Шел за ним вперёд. Все ментальные придуманные им ухищрения отпали, не помогало ничего и только успокаивающий голос Порфирия продолжал бубнить изнутри слова умиротворения: «Терпи, все пройдет, это еще не вечность, просто так кажется». И Васка шёл, терпел и шёл вслед за учителем. Ему стало чуточку легче, когда он увидел и осознал, что мост состоящий из верёвок и досок не горит. Осознание этого помогло ему понять, что пламя всего лишь призрак и не существует на самом деле. После этого огонь начал стихать, образ учителя становился все более явный, а пламя пропадало, опускаясь вниз в пропасть под мостом, из которой возникло. Забирая с собой туман смятение и боль. Наваждения исчезли, учитель шёл на расстояние вытянутой руки перед ним, на плече его сидел ворон. Тумана больше не было, просто было очень темно, но при этом как-то прозрачно и тихо. Спустя еще несколько шагов впереди забрезжил свет, по мере приближения превратившийся в ворота со змеевидным узором. Сияние издавал именно узор, а точнее золотые змеи, ползущие среди серебряных кустов, искусно посаженных мастером на огромных тисовых воротах. Сияние было в чистом виде золотого цвета, такое же алчное и вожделенное. Оно не освящало, а искушало, манило идущего. Васка зачарованно уставился на эти ворота вокруг которых не было ничего, только звонкая прозрачная темнота. Ворота гипнотизировали и манили к себе. В этом было нечто пугающее, заставляющее насторожится разум, но чувства рвались туда, желая войти.
