Рассвет рыцаря - Хантер Ким (книги хорошего качества .txt) 📗
Она твердила себе, что ей надо сохранить голову холодной. Если Солдат прознает, что она хорошо к нему относится, он наверняка попытается воспользоваться ее расположением в корыстных целях. Более того, Солдат может притвориться, что любит ее, и если она клюнет на его уловку, то полностью окажется в его руках. Лайана говорила себе, что ей необходимо постоянно быть начеку, не выказывать свои чувства красивому незнакомцу, не давать ему повода возомнить, что она к нему что-то питает. В конце концов принцесса решила, что лучше всего, если с ее стороны Солдат будет видеть только высокомерное презрение. Так она сможет надежно защитить себя. Холодная надменность — вот ответ. В покои Лайаны вошла Дриссила.
— Госпожа, вас желает видеть капитан Кафф.
Лайана нахмурилась. Она знала, что Кафф уже давно вздыхает по ней, и ценила дружбу с ним. Но сейчас принцесса догадалась, зачем он пожаловал. Ему не доставило радости известие о том, что Солдат произведен в лейтенанты. Капитан ревновал принцессу к ее новому супругу; он нисколько бы не огорчился, узнав о том, что чужестранец погиб в бою. Однако Лайана все же недоумевала, как Кафф мог решиться прийти к ней с таким разговором: должен же он понимать, что она не допустит в адрес Солдата ни одного дурного слова от постороннего, хотя ее саму терзают сомнения. Солдат — ее законный супруг, и, следовательно, в ее присутствии недопустимо отзываться о нем в дурном ключе.
— Дриссила, пригласи его сюда, только предупреди, чтобы он вел себя подобающим образом.
— Хорошо, госпожа.
Шурша шелками, служанка скрылась за дверью.
Подойдя к шкафчику в углу комнаты, Лайана достала из ящика черный бархатный капюшон и надела его на голову. Этот предмет одежды, а также другие ему подобные были сшиты портнихой специально для того, чтобы скрыть изуродованную сторону лица принцессы. Капюшон закрывал страшные шрамы, в то же время давая возможность взглянуть на нежную, нетронутую кожу второй, прекрасной половины лица Лайаны. Но главное, благодаря мастерству портнихи принцесса имела возможность смотреть обоими глазами. В этом облачении она могла принять капитана, не выставляя свое уродство напоказ. Оно позволяло ей чувствовать себя уверенной.
Через минуту в комнату четким строевым шагом вошел Кафф, в доспехах, со шлемом в руке. Согласно правилам приличия, эфес его меча был привязан к бедру, таким образом капитан демонстрировал, что пришел в гости к другу. Судя по всему, он только что сменился с дежурства.
— Рад видеть вас в добром здравии, ваше высочество, — учтиво произнес Кафф, отвешивая низкий поклон. — Вам известно, что я каждый вечер молюсь о вашем исцелении.
— Капитан, если это действительно так, вы только даром теряете время — свое и богов. Вы должны знать, что моя болезнь неизлечима.
Кафф решительно затряс головой.
— Этого никто не говорил. Я надеюсь, придет день, когда заклятие будет снято, и вы снова станете здоровой.
— Что вам угодно?
Было видно, что капитан нервничает.
— Я хотел узнать, не желает ли ваше высочество прогуляться по берегу голубого озера? Погода стоит прекрасная и, похоже, такой и останется. Глоток свежего воздуха вам нисколько не помешает; наоборот, это только раскрасит румянцем ваши… — Кафф смущенно осекся. Однако он зашел уже слишком далеко, поэтому ему пришлось закончить: — … ваши щеки.
— Вы хотите сказать, мою нетронутую щеку, — поправила его Лайана. — Капитан Кафф, мне приятно ваше внимание, но вам следует помнить, что я снова замужняя женщина.
— Я считаю такое положение лишь временным.
— Напрасно. Вы ждете, когда я убью своего последнего супруга?
Капитан молча переминался с ноги на ногу, звеня доспехами.
— О ваше высочество, я не стал бы употреблять слово «убийство», — наконец вымолвил он. — То были несчастные случаи, следствие вашей болезни.
— Капитан Кафф, берегитесь, как бы подобный несчастный случай не произошел с вами.
Кафф небрежно махнул рукой, словно показывая, что он никогда не думал, будто такое может произойти с ним, но раз уж об этом зашла речь, он готов на любой риск ради возможности быть рядом с принцессой.
— Какой же вы грубиян, — внезапно стала откровенной Лайана. — Знайте, я никогда не смогу полюбить вас.
Похоже, Кафф опешил, что было неудивительно. Принцесса раньше никогда так не разговаривала с ним. И никогда в его присутствии не произносила слово «любовь». Капитан заключил, что сейчас ее уже больше ничто не сдерживает, потому что она перестала видеть в нем угрозу.
— Грубиян? — с обидой переспросил он. — Вот как? Разве я давал вам повод думать, что мои чувства к вам не кристально чисты?
— Простите меня, я хотела сказать совсем не то. Лицо Каффа окаменело.
— Вы же прекрасно понимаете, что этот человек лишь использует ваше положение в собственных корыстных целях.
Лайана удивленно подняла брови.
— И чего же он добивается?
Капитан тщательно следил за тем, чтобы не переступить невидимую черту.
— Не знаю. Однако уверяю вас, Солдат замышляет что-то недоброе, и мы в конце концов горько пожалеем о том, что не отрубили ему голову в ту самую секунду, когда он пришел в город. Я по-прежнему считаю его шпионом, скорее всего присланным ханнаками. Иначе как ему, пешему, удалось справиться с конным ханнаком? Во всем Гутруме не найдется воина, способного на такое. На самом деле тот ханнак только делал вид, будто нападает на Солдата, чтобы мы ему поверили.
Лайана покачала головой.
— Вероятно, это укрылось от ваших глаз, но Солдат не лысый.
— Его внешность изменил какой-нибудь колдун.
— Капитан, не говорите глупостей. Если бы вы тогда случайно не встретились со мной, Солдат уже давно был бы мертв. На мой взгляд, ханнаки могли бы придумать что-нибудь получше.
Покинув Зеленую башню в отвратительном настроении, капитан Кафф отправился прямиком к маршалу Крашкайту. А Лайана тем временем решила, что ей действительно следует вырваться на свободу, подышать свежим воздухом. Она предупредила своих слуг, что отправляется на рынок за тканями.
Рабы принесли носилки. Как всегда, принцессу должны были сопровождать шесть дворцовых стражников. Командовал ими капрал Транганда. Принцесса уже давно заключила соглашение с капралом, чье состояние благодаря этому многократно выросло. Лайана платила Транганде золотом за то, чтобы тот отпускал ее охотиться в то время, когда она якобы делала покупки. Транганда делился со своими подчиненными, так что все были довольны. И все же он понимал, что идет на огромный риск. Если канцлеру Гумбольду когда-либо станет известно об этом соглашении, Транганду медленно, очень медленно зажарят на углях живьем в собственных доспехах.
— Сегодня доставьте меня к кузнецу, — усевшись в носилки, сказала подошедшему капралу принцесса. — Мне нужно время.
— Слушаюсь, моя госпожа.
Транганда отдал приказание рабам. Все они были родом с острова Амекни, осколка империи, до сих пор поставлявшего рабов королеве Гутрума и членам королевской семьи.
С амекнийскими рабами обращались хорошо (иначе они бы сбежали); их сытно кормили, им обеспечивали кров над головой. Они лишь номинально считались рабами; в действительности их жизнь была гораздо лучше жизни большинства слуг Гутрума. И все же многое определяется названием. Эти люди тосковали по далекой родине и горели желанием освободить жителей острова от гутрумитского ига. Некоторое время капрал молчал.
— Простите меня за мой вопрос, госпожа, — наконец сказал он, — но что… что будет, если вам станет плохо на охоте?
Лайана мягко улыбнулась. Годы шли, и сейчас Транганде было уже под сорок. В молодости люди не думают о риске; они совершают самые безрассудные поступки. Но по мере того как они стареют, их все больше начинает заботить собственное благополучие, особенно если к этому времени им удается скопить немного денег, чтобы можно было купить маленькую ферму и спокойно жить в деревне. Транганда — хороший человек, однако в последнее время он стал чересчур пугливым. Лайана поняла, что скоро ей придется думать о замене благодушного капрала.
