Я попал в ЛитРПГ-2, или как прокачать суккуба (СИ) - Чехин Сергей Николаевич (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗
Но меня никто не послушал (впрочем, ничего нового). Какое-то время царила напряженная тишина, даже лошади то и дело приподнимали морды из зарослей и тревожно переглядывались. А затем округу огласило звонкое ржание, затрещали ветки, зашуршали кусты, и мимо на полной скорости пролетел несчастный коник, волоча за собой вцепившуюся в удила девушку.
Суккуба болталась как тряпка в зубах терьера, вцепившись в ремень и оставляя за собой длинные борозды, но хватки не ослабляла с твердым намерением добиться задуманного: не то в силу характера, не то, чтобы не упасть в грязь перед хозяином. Что же, в грязь (точнее, размоченный прибоем песок) она все же упала, когда жеребец встал на дыбы и заплясал, мотая шеей из стороны в сторону. Не дав настырной бестии опомниться, скакун занес ногу, намереваясь обрушиться всем весом и раздавить кости, но на помощь неожиданно пришла Уклейка. Лошадка сердито всхрапнула, топнула, и конь как стоял — так и замер, после чего виновато тряхнул гривой и побрел восвояси.
Остановило ли это бесовку? Черта с два. Не прошло и минуты, как засранка снова пахала пляж копытами, но в третий раз вороной красавец действовал умнее и просто зашел по шею в реку. Хира явно посчитала этот жест признанием собственного превосходства и проявлением покорности, но первая же попытка забраться в седло выявила интересную анатомическую особенность — копыто, как бы это помягче сказать, не очень-то входило в стремя. Потому что оное предназначалось для людских, а не демонических ног. Девушка попробовала взлезть на круп иначе, проявляя чудеса ловкости и акробатики, но в конечном итоге сорвалась и с рогами ушла в воду.
Уже начал вспоминать правила реанимации при утоплении, но вот над зеркальной гладью показались острые кончики, потом красная макушка, а за ней и облепленное мокрыми прядями угрюмое лицо. Демоница вышла на берег медленным шагом, как богатыри из мультика, и ткнула пальцем в шевелящиеся кусты.
— Я тебя еще найду. Пасись — оглядывайся.
Казалось, проблема решена, а конфликт исчерпан, но самое худшее только начиналось. Забрался в седло, спутница кое-как вскарабкалась на узкий участок между лукой и основанием шеи, нещадно хватая лошадку за гриву и елозя ногами по шкуре. К чести Уклейки, все мучения выдержала с истинно-спартанским хладнокровием, но не проскакала и ста шагов, как суккуба дернулась и толкнула меня плечом.
— Не липни! И не сопи на ухо!
— А как я буду вожжи держать? Ремни короткие.
И это чистая правда — чтобы управлять маунтом, приходилось вжиматься в спину суккубы, и, что тут греха таить, дыхание от этого реже не становилось.
— Бестолочь, — прорычала прислужница, разворачиваясь лицом. — Ничего не можешь, ничего не умеешь...
Смена положения мало что изменила, ведь теперь рубаху подпирали не острые лопатки, а упругие округлости. Да и сама поза сразу напомнила о знаменитой сцене с чучелом единорога, и в довесок к прочим «неудобствам» добавилось непрерывное жужжание амулета.
— О, Тьма, как же ты бесишь.
Хира слезла, обошла кобылку сзади, словно позабыв недавний печальный опыт, и прыжком заскочила на круп. Да, на стоянке это действительно бы помогло — меня ничто не касалось и не отвлекало, но переход на легкую рысцу вынудил девушку податься вперед, чтобы удержать равновесие, и затвердевшие от трения и прохлады намоченной одежды кнопочки на каждом шагу вонзались под лопатки. И если я мерзко сопел от внезапной близости, то демоница из-за тряски дышала так, что мог бы приготовить безе, просто окунув левую руку в яичные белки.
Поэтому на достигнутом успехе суккуба решила не останавливаться, и, лишь чудом не свалившись, на ходу пересела спиной к спине. И хоть со стороны это выглядело донельзя комично, в итоге устроило обоих, а хлещущие по затылку и шее волосы малость охладили пыл.
— Тебе удобно?
— Просто заткнись, — прошипели в ответ.
Чтобы не взбираться по склону, на котором попутчица гарантировано бы грохнулась, направил скакуна вдоль берега вверх по течению, и на пологом участке выехал к вездесущим пшеничным полям, истыканным мельничными башнями и усыпанным хуторами и селами. Впереди белели стрельчатые стены Эль-Гедона, но путь пролегал на значительном удалении от города. Сверился по заходящему солнцу и поскакал к окутанному маревом косогору, держась подальше от любых следов эльфийской деятельности.
И если ничего не изменится (в чем сильно сомневался), дорога займет остаток дня и половину ночи. Без привалов на попить-поесть как-нибудь вытерпим, но двигаться даже при лунном свете слишком опасно — велик риск заблудиться или заехать в гнездо чудовищ. А значит, ночлегом придется озаботиться при любом раскладе. И в идеале — не на свежем воздухе, а под крышей, ведь после заката похолодает, а на пламя костра мигом слетятся разбойники или разъезды гильерских дозорных (что, впрочем, одно и то же).
— Хира?
— Я вас внимательно слушаю.
— Ты когда-нибудь... — запнулся, собираясь с духом, потому что и спрашивать такое уже страшно, — убивала людей? В смысле, игроков.
— Поняла, не тупая, — прислужница фыркнула. — Тупой из нас только ты. Ибо задаешь неправильные вопросы.
— Ибо правда чересчур ужасна? — криво усмехнулся, хотя в целом было ни разу не до смеха.
— Ибо правильный вопрос звучит так: тебе приказывали убивать игроков? — демоница выделила холодным тоном пятое слово. — И ответ на него более чем очевиден.
— А...
— Бэ! — суккуба, воспользовавшись положением, от души врезала локтем в ребро. — Поговорить больше не о чем? О подробностях еще спроси. Или поинтересуйся у выдуманного виртуального персонажа, что он чувствовал, отбирая чужие жизни. Отдачу, млять!
Вот и пообщались. И если мою подавленность можно легко понять и объяснить, то почему прислужница вела себя так, будто я ей в кашу плюнул — загадка. Но лезть с расспросами — значит, по собственной воле нарваться на очередную ругань — бессмысленную и беспощадную — и потому предпочел молча наслаждаться видами.
Город остался далеко по левую руку, и чем ближе подходили к полосе дикотравья у подножья пологих, точно придавленных ладонью холмов, тем паршивее и запущенней выглядели поля — опора и основа всего Эльфера. И причину пожухлых, поеденных вредителями посевов и растущих буйным цветом сорняков долго искать не пришлось — разграбленные хутора, пепелища и насаженные на колья полуистлевшие мумии попадались чаще, чем опавшие яблоки в осеннем саду.
Гильерские шакалы потрудились на славу. Скорее всего, в первые годы эльфы не отваживались уходить в холмы с насиженных мест — надеялись переждать бурю на окраинах. Авось, не заметят. Авось, поленятся скакать за сорок верст. Авось, Гильер сдохнет сам или помогут какие-нибудь залетные герои. Но время шло, лучше не становилось, а наивных селян жгли живьем за кусок колбасы или просьбу у ветра хорошей погоды. С другой стороны, в этих краях легко найти заброшенное, но не сровнянное с землей строение. Вот и нам незадолго до заката повезло наткнуться на опустевшую пасеку — ульи раскурочили (судя по когтистым отметинам на досках — медведи), а избушка стояла вполне целехонькая, только крыша провалилась. Но так даже лучше — и лежак, и одеяло, и корм для Уклейки в одном флаконе, а разводить костер все равно не собирались.
Вы когда-нибудь оставались с ночевкой в деревне? Помните, как вместе с угасающим солнцем исчезали привычные дневные звуки: разговоры соседей, шум машин, беготня за забором, а на смену приходила чарующая патока мелодий летней ночи? Шелест холодающего ветра, утробный хор лягушек на болоте, соловьиные трели, переклички цепных псов и вездесущие сверчки.
Так вот — ничего подобного я не услышал. Тишь как на погосте, причем не обычном, а затерянном среди бескрайней степи, где в последний раз ступала нога человека лет этак двести назад. И если бы Эльфер не обладал врожденным иммунитетом ко всякой паранормальщине и бесовщине (отдельные бациллы, конечно, попадались, но лишь в качестве статистической погрешности), я бы серьезно поднапрягся от звенящего в ушах безмолвия. Ведь в местах, где воздух насыщен криками замученных, а земля удобрена кровью невиновных, никто, окромя трупоеда или призрака, не поселится. И даже демоница под боком не избавила от растекающегося пол ложечкой страха, и чем гуще становилась тьма за окном, тем явственней хотелось забиться в угол и наперебой шептать все известные молитвы и заклинания.
