Гарри Поттер и методы рационального мышления - Юдковский Элиезер (читать книги без регистрации .txt) 📗
Руки Гермионы под одеялом вцепились в простыни.
— Гарри думает, что я этого не делала?
— Мистер Поттер придерживается мнения, что ваши воспоминания полностью сфабрикованы. Я хорошо понимаю его позицию.
Пальцы Гермионы расслабились и выпустили простыню. Голова девочки упала обратно на подушку.
Нет.
Она никому не рассказала.
Она проснулась и вспомнила, что случилось прошлой ночью, и это было как... как... даже в своих мыслях она не могла подобрать слов, на что это было похоже. Но она знала, что Драко Малфой уже мёртв, и никому не рассказала, не пошла с признанием к профессору Флитвику. Она просто оделась, спустилась к завтраку и пыталась вести себя нормально, чтобы никто ничего не узнал. Она понимала, что это неправильно, и Неправильно, и ужасно ужасно НЕПРАВИЛЬНО, но она так испугалась...
Даже если Гарри Поттер был прав, даже если дуэль с Драко Малфоем была ложью, этот выбор она сделала сама. Она не имеет права забыть об этом, она не заслуживает прощения.
И если бы она поступила правильно, пошла прямиком к профессору Флитвику, может быть, это... помогло бы как-нибудь. Может быть, все увидели бы тогда, что она сожалеет о том, что случилось, и Гарри не пришлось бы отдавать все свои деньги, чтобы спасти её...
Гермиона зажмурилась изо всех сил — она бы не вынесла, если бы снова расплакалась...
— Я ужасный человек, — её голос дрожал. — Я отвратительна, во мне нет ничего героического...
Слова профессора МакГонагалл прозвучали очень резко, как будто Гермиона только что сделала какую-то страшную ошибку в домашней работе по трансфигурации:
— Не говорите ерунды, мисс Грейнджер! Ужасен тот, кто сделал это с вами. А что касается героизма — что ж, мисс Грейнджер, я уже говорила, что я думаю о девочках, которые пытаются успеть повсюду, хотя им нет даже четырнадцати. Так что я не буду читать вам нотации второй раз. Я только скажу, что вы пережили абсолютно чудовищные события и перенесли их не хуже, чем любая другая волшебница ваших лет. Сегодня вы можете плакать сколько вам угодно. Завтра же вы возвращаетесь к занятиям.
И Гермиона поняла, что профессор МакГонагалл не может ей помочь. Ей был нужен кто-нибудь, кто бы её ругал. Она не может быть прощена, если её никто не винит. А профессор МакГонагалл никогда не станет её обвинять, никогда не спросит так много с маленькой девочки из Когтеврана.
И Гарри Поттер в этом ей тоже не поможет.
Гермиона отвернулась от профессора МакГонагалл, сжалась в комок и прошептала:
— Пожалуйста, я хочу поговорить... с директором...
* * *
— Гермиона.
Гермиона Грейнджер открыла глаза во второй раз и увидела заботливое лицо Альбуса Дамблдора, склонившегося над её постелью. Он выглядел так, как будто он недавно плакал, хотя это и было невозможно. Гермиона снова почувствовала острый укол вины за то, что потревожила его.
— Минерва передала, что ты хочешь поговорить со мной, — сказал старый волшебник.
— Я... — неожиданно Гермиона поняла, что не знает, что сказать. У неё перехватило дыхание, и всё, что она, заикаясь, смогла произнести, было: — я... мне...
Должно быть, её тон каким-то образом донёс то слово, которое она не могла больше произносить вслух.
— Очень жаль? — продолжил за неё Дамблдор. — Почему? За что ты просишь прощения?
Ей пришлось сделать усилие, чтобы выдавить эти слова:
— Вы говорили Гарри... что он не должен платить... поэтому я не должна была... делать то, что велела профессор МакГонагалл, не должна была касаться его палочки...
— Моя дорогая, — сказал Дамблдор, — если бы ты не принесла клятву верности Дому Поттеров, Гарри бы напал в одиночку на Азкабан и, вполне вероятно, победил бы. Этот мальчик может тщательно выбирать слова, но я никогда не замечал, чтобы он лгал. Мальчику-Который-Выжил доступна сила, которой никогда не знал Тёмный Лорд. Он бы действительно попытался уничтожить Азкабан, даже ценой своей жизни, — голос старого волшебника стал мягче и добрее. — Нет, Гермиона, тебе совершенно не в чем себя винить.
— Я могла заставить его не делать это.
В глазах Дамблдора зажглись крохотные огоньки, но они быстро растворились в усталости.
— Вы так думаете, мисс Грейнджер? Возможно, тогда вам следует возглавить Хогвартс вместо меня, потому что у меня нет такой власти над упрямыми детьми.
— Гарри обещал... — её голос прервался. Было очень трудно сказать ужасную правду вслух. — Гарри Поттер обещал мне... что он никогда мне не поможет... если я попрошу его это не делать.
Повисла тишина. Гермиона осознала, что отдалённый шум больничного крыла, который был слышен во время визита профессора МакГонагалл, прекратился, когда Дамблдор разбудил её. С того места, где она лежала, Гермиона могла видеть только потолок и верхние края окон одной из стен, но в поле её зрения ничего не менялось, если вокруг и были какие-то звуки, она их не слышала.
— А, — старый волшебник тяжело вздохнул, — полагаю, возможно, мальчик бы сдержал своё слово.
— Я должна... я должна была...
— Отправиться в Азкабан по своей воле? — закончил за неё Дамблдор. — Мисс Грейнджер, я никогда не попрошу кого-либо об этом.
— Но... — Гермиона сглотнула. Она не могла не заметить лазейку. Любой, кто хотел пройти через портрет в башню Когтеврана, быстро учился обращать внимание на используемые в разговоре слова. — Но вы могли бы пойти на это сами.
— Гермиона... — начал старый волшебник.
— Почему? — произнёс голос Гермионы. Казалось, сейчас он продолжал разговор без её участия. — Почему я не была смелее? Я же собиралась подбежать к дементору... ради Гарри... в смысле, тогда, в январе... так почему... почему... почему я не смогла…
Почему мысль о заключении в Азкабан полностью расклеила её, почему она забыла о том, что значит быть Хорошей...
— Моя дорогая девочка, — прервал её Дамблдор. Голубые глаза за очками-полумесяцами выражали полное понимание её чувства вины, — в свой первый год в Хогвартсе я поступил бы не лучше. Будь снисходительнее к себе, как была бы снисходительна к другим на твоём месте.
— Значит, я действительно поступила плохо, — почему-то ей было нужно произнести это, было нужно, чтобы кто-то сказал это, пусть она и так уже знала.
Старый волшебник помолчал несколько секунд.
— Послушай, юная когтевранка, — наконец сказал он, — слушай меня внимательно, ибо я скажу правду. Большинство плохих людей не думают о себе, как о зле. В действительности, большинство из них представляет себя героями в историях, которые они рассказывают. Когда-то я думал, что величайшее зло в этом мире совершается во имя величайшего добра. Я ошибался. Страшно ошибался. В мире есть зло, которое знает, что оно — зло, и которое ненавидит добро изо всех сил. Оно желает разрушить всё светлое, что есть на земле.
Гермиона задрожала. Почему-то сказанное Дамблдором показалось ей очень реальным.
Старый волшебник продолжал:
— Ты — часть света этого мира, Гермиона Грейнджер, и поэтому зло тебя тоже ненавидит. Если бы ты выстояла, даже пройдя через этот суд, зло бы наносило удары всё сильнее и сильнее, пока не уничтожило бы тебя. Не думай, что героев нельзя сломить! Нас лишь сложнее сломить, Гермиона, — она никогда не видела настолько сурового выражения на лице старого волшебника. — Когда силы давно закончились, когда боль и смерть — не мимолётный страх, а реальная угроза, оставаться героем гораздо сложнее. Если ты так уж хочешь услышать правду… Да, сегодня я бы не побоялся отправиться в Азкабан. Но когда я учился на первом курсе, я бы сбежал от дементора, против которого ты вышла, поскольку мой отец умер в Азкабане, и потому я их боялся. Знай! Зло, которое обрушилось на тебя, могло бы сломить кого угодно, даже меня. Только Гарри Поттер сможет встретиться лицом к лицу с этим ужасом, когда полностью войдёт в силу.
Гермиона устала держать голову так, чтобы видеть старого волшебника. Она опустила её обратно на подушку и уставилась в потолок, осмысливая услышанное.
