Ведьмак (большой сборник) - Сапковский Анджей (книги хорошего качества TXT) 📗

— Когда–то ты сказала, а я запомнила, — проговорила она, не поворачиваясь, — что магию не должны разделять границы. Что благо магии должно быть величайшим благом, не признающим никаких границ. Что пригодилось бы что–то вроде… секретной организации… Что–то вроде конвента или ложи…

— Я готова, — прервала длившееся несколько секунд молчание Фрингилья Виго, нильфгаардская чародейка. — Я решила и готова присоединиться. Благодарю за доверие и отличие. Когда и где произойдет собрание этой ложи, моя загадочная и таинственная подружка?

Ассирэ вар Анагыд, нильфгаардская чародейка, повернулась. На ее губах играла тень улыбки.

— Скоро, — сказала она. — Сейчас все объясню. Но сначала, чуть не забыла… Дай мне адрес твоей модистки, Фрингилья.

— Ни одного огня, — шепнула Мильва, всматриваясь в темный берег за блестевшей в лунном свете рекой. — Ни живого духа там нет, мнится мне. В лагере было сотни две беженцев. Ни один головы не сносил?

— Если победили имперские, то погнали всех в неволю, — шепнул в ответ Кагыр. — Если победили ваши, прихватили, уходя, и их.

Они подошли ближе к берегу, к заросшей камышом трясине. Мильва наступила на что–то и еле сдержала крик, увидев торчащую между кочками усеянную пиявками руку.

— Всего–навсего труп, — буркнул Кагыр, схватив ее за плечо. — Наш. Даэрлянец… Седьмая даэрлянская кавалерийская бригада. Серебряный скорпион на рукаве…

— О боги… — вздрогнула девушка, сжимая лук вспотевшей рукой. — Слышал голос? Что это было?

— Волк.

— Или гуль… Или какой другой окаянец. Там, в лагере, тоже должна куча трупов лежать… Зараза, не пойду я ночью на тот берег!

— Подождем до рассвета… Мильва? Чем тут так странно…

— Регис?.. — Лучница сдержала крик, почувствовав запах полыни, шалфея, кориандра и аниса. — Регис? Ты, что ль?

— Я, — бесшумно появился из мрака цирюльник. — Беспокоился за тебя. Вижу, ты не одна.

— Угу. Верно видишь. — Мильва отпустила плечо Кагыра, который уже доставал меч. — Я не одна, и он теперь тоже не один. Но это долгая история, как говорят некоторые. Регис, что с ведьмаком? С Лютиком? С остальными? Знаешь, что с ними?

— Знаю. Лошади есть?

— Есть. В ивняке укрыты.

— Двигаем на юг, вниз по Хотле. Немедленно. До полуночи надо быть у Армерии.

— Что с ведьмаком и поэтом? Они живы?

— Живы. Но у них неприятности.

— Какие?

— Это долгая история.

Лютик застонал, пытаясь повернуться и устроиться хоть немного поудобнее. Однако это была задача, невыполнимая для человека, лежащего в куче осыпающихся стружек и опилок и связанного веревками наподобие подготовленного к копчению свиного рулета.

— Не повесили нас сразу, — ойкнул он. — Вся надежда… В этом вся наша надежда…

— Успокойся. — Ведьмак лежал не двигаясь, глядя на луну, просвечивающую сквозь щели в крыше дровяного сарая. — Знаешь, почему Виссегерд не повесил нас сразу? Потому что решил казнить публично, на рассвете, когда весь корпус соберется уходить. В пропагандистско–воспитательных целях.

Лютик умолк. Геральт слышал, как он сопит и постанывает.

— У тебя–то есть шансы вывернуться, — сказал он, чтобы успокоить поэта. — Мне Виссегерд собирается отомстить за личную обиду, а против тебя он ничего не имеет. Твой знакомый граф вытащит тебя из беды, вот увидишь.

— Хрен вам, — ответил бард, к удивлению ведьмака спокойно и совершенно рассудительно, — хрен вам, хрен и дерьмо. Не считай меня ребенком. Во–первых, в пропагандистско–воспитательных целях два висельника лучше, чем один. Во–вторых, он не захочет оставлять в живых свидетелей. Нет, брат, будем болтаться рядышком.

— Перестань, Лютик. Лежи тихо и обдумывай возможности.

— Какие еще возможности, черт побери?

— Любые.

Болтовня поэта мешала ведьмаку собраться с мыслями, а мыслил он интересно. Все время ждал, что в сарай вот–вот ввалятся люди из темерской войсковой разведки, которые, несомненно, были в корпусе Виссегерда.

Разведку наверняка заинтересовали бы подробности событий в Гарштанге на острове Танедд. Геральт почти не знал подробностей, однако понимал, что прежде чем агенты в это поверят, он уже будет очень, очень больным. Вся его надежда основывалась на том, что ослепленный жаждой мести Виссегерд не разболтал о его поимке. Разведка могла бы попытаться вырвать пленников из когтей взбешенного маршала, чтобы забрать их в главную квартиру. Вернее, потащить в главную квартиру то, что останется от них после первых допросов.

Меж тем поэт придумал «возможность».

— Геральт! Давай прикинемся, будто знаем что–то очень важное. Что мы действительно шпионы или нечто подобное. Тогда…

— Умоляю тебя, Лютик!

— Можно попытаться подкупить стражу. У меня есть немного денег. Дублоны, зашитые в подкладку сапога. На черный день… Давай крикнем стражников…

— И они отберут у тебя все да еще и поколотят.

Поэт заворчал, но тут же умолк. С майдана долетали крики, конский топот и — что хуже всего — запах солдатской гороховой похлебки, за миску которой Геральт отдал бы всю стерлядку и все трюфели мира. Стоящие перед сараем стражи лениво переговаривались, похохатывали, время от времени кашляли и отплевывались. Стражи были профессиональными солдатами, это чувствовалось по фразам, составленным почти исключительно из местоимений и изысканно–грязных ругательств.

— Геральт!

— Ну?

— Интересно, что сталось с Мильвой… С Золтаном, Персивалем, Регисом… Ты их не видел?

— Нет. Вполне возможно, что во время стычки их зарубили или потоптали конями. Там, в лагере, труп на трупе валялся.

— Не верю, — твердо и с надеждой в голосе заявил Лютик. — Не верю, чтобы такие ловкачи, как Золтан и Персиваль… Или Мильва…

— Не обольщайся. Даже если они выжили, нам не помогут.

— Почему?

— По трем причинам. Во–первых, у них свои заботы. Во–вторых, мы лежим связанные в сарае в центре лагеря, насчитывающего несколько тысяч солдат.

— А третья причина? Ты сказал — три?

— А в–третьих, — утомленно проговорил Геральт, — лимит чудес на этот месяц исчерпала встреча керновской бабы с ее потерявшимся мужем.

— Там. — Цирюльник указал на светящиеся точечки бивуачных огней. — Там форт Армерия, теперешний передовой лагерь темерских войск, сконцентрированных под Майеной.

— Там держат ведьмака и Лютика? — поднялась Мильва на стременах. — Да, тогда дело хреново… Там уйма вооруженного люда, да и охрана вокруг. Нелегко будет прокрасться.

— И не надо, — ответил Регис, слезая с Пегаса. Мерин протяжно фыркнул, отвернул морду. Ему явно не нравился щекочущий в носу травяной аромат цирюльника.

— И не надо подкрадываться, — повторил он. — Я сделаю все сам. Вы подождите с лошадьми там, у реки, видите — пониже самой яркой звезды Семи Коз. Там Хотля впадает в Ину. Когда я вытащу ведьмака из беды, направлю его туда. Там и встретитесь.

— До чего самоуверенный, — буркнул Кагыр Мильве, когда, слезши, они оказались рядом. — Один, без всякой помощи собрался вытащить их из беды, слышала? Кто он такой?

— Взаправду, не знаю, — тоже тихо ответила Мильва. — А что до вытаскивания, так я ему верю. Вчера он на моих глазах голой рукой вытащил из угольев раскаленную подкову…

— Чародей?

— Нет, — возразил из–за Пегаса Регис, демонстрируя тонкий слух. — Разве так уж важно, кто? Я ведь не спрашиваю тебя, кто ты такой?

— Я — Кагыр Маур Дыффин аэп Кеаллах.

— Благодарю и восхищаюсь. — В голосе цирюльника прозвучала легкая ирония. — Почти не чувствуется нильфгаардский акцент в нильфгаардском имени.

— Я не…

— Довольно! — перебила Мильва. — Не время препираться и канителиться. Регис, ведьмак ждет помощи.

— Не раньше полуночи, — холодно бросил цирюльник, глядя на луну. — Значит, у нас есть время поговорить. Кто этот человек, Мильва?

— Этот человек, — взяла Кагыра под защиту явно раздраженная Мильва, — выручил меня. Этот человек скажет ведьмаку, как только они встретятся, что тот идет не туда, куда надо. Цири нет в Нильфгаарде.