Мир Чаши. Дочь алхимика - Крамер Филипп (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
— Откуда ты знаешь? — отставила кружку девушка. Недреманное предчувствие подняло голову, зашевелилось — а ведь совсем не так прост дед, как показывает, вовсе он не прост…
— Дорога-то тут одна, куда ж еще по ней ехать… И еще скажите скромному барду: прославлять ли мне в дороге моей щедрость неизвестной нобле или скупость дочери Серебряного Пика?
В грудь Жозефине словно влетела неслышная и невидимая, но до жути осязаемая молния; осознавая сказанное, она сделала лишний вдох, прежде чем смогла ответить:
— Откуда такие познания, добрый человек? — В своих людях она была уверена целиком и полностью: ни один из них не выдал бы ее даже под пытками, не то что в разговоре с мимохожим сказителем. Значит, или тайный подсыл, или… нет, подсылом быть не может — вернувшиеся вместе с Силой чувства внятно говорили, что никакого злого умысла и даже хитрости у старика не было. Мгновенно успокоившись, девушка приготовилась к разговору.
Дед усмехнулся, и глаза его засверкали не только острым, как клинок, разумом, но и знанием, данным не всякому.
— Все северные роды не от мира сего, летуны небесные, особенно те, кто королевских кровей. Все на Ветви пялились да на Корни, все в небеса стремились, а перед собой-то никто не смотрел и по земле считай что и не ходил… Вот и не простили вам ни гордости, ни силы, как времена-то изменились… — Он помолчал, покачивая головой. Жозефина не глядя достала из кошеля серебряную монету и перебросила сказителю через кострище. Тот ловким движением перехватил монетку, ладонь сжал, а разжал — ничего в ней уже не было. Явно довольный, сказитель продолжил: — А владык кровных видеть умею, учитель меня учил, много человек повидал, много знал… Силы у меня вовсе нет, к магии никак я не способный — глазами вижу, по разговору слышу. Владыку рядом с простым человеком поставить — разниться будут, как уточка, что по озеру неслышно скользит, шейку свою изогнув, от шатуна, через бурелом прущего. И Сила у них тоже разная бывает — кому горы сметать, кому озера в безводной степи разливать. А у вас Сила такая, что если взрастить ее да овладеть в полной мере, со всем пониманием и согласием, рыба в руки сама пойдет, птицы ночью петь станут, деревья будут расступаться, дорогу давать…
Поймав вторую серебрушку, дед не стал ее прятать сразу, а покрутил в удивительно ловких пальцах, любуясь солнечными бликами на ребре.
— Вот уж наградила, хранить буду, сколько жив… ладно, — опершись на посох, дед поднялся, взвалил на спину свой мешок, — пойду я, в стольном городе ярмарка скоро, много нового услышу… Кстати, говорят, что дочка алхимика-то, храмовая которая, из-под стражи сбежала с помощью магии отцовской, всех разметала, а королевскому магу и вовсе такой щелбан чародейский отвесила, что у него на лице кожа треснула так, что шрам остался. Сама же белого единорога оседлала и во Врата на нем уехала, — закончил дед побасенку под общий смех.
— Благодарствую, много интересного и полезного рассказал, — отсмеявшись, обратилась к сказителю Жозефина. — А обо мне, сделай милость, говорить не надо. Вернее, что хочешь говори, только так, чтобы на след наш не вышли, а если сумеешь в другую сторону направить — до гроба благодарна буду.
Он поклонился, показывая, что просьба будет исполнена.
— И еще, добрый человек: скажи, как тебя называть?
— Бардом называйте, — повторил дед, — али сказителем, менестрелем, скальдом. А ежели имя хотите… много у меня имен, до вечера перечислять буду.
— Выбери то, которое ты мне назовешь у моего костра.
— Прищуром зовите, — и, махнув на прощанье посохом, дед направился по зеленой траве к тракту. Жозефина тоже не стала задерживаться.
Не успело солнце заметно сдвинуться по небосводу, как отряд доехал до развилки, о которой говорил Прищур: от тракта вправо отделялась не то хорошо наезженная тропа, не то дорога: указатель около нее, любовно выточенный в виде ушастого и хвостатого зверя, гласил: «Каменный Стол».
Небольшое, дворов на двадцать, селение окружала низкая — примерно по колено пешему — каменная стена, древняя даже на вид. От обозначавших вход валунов тянуло охранной магией, явно ровесницей самой стены. Отряд беспрепятственно добрался до трактира, никем не остановленный, и Жозефина с ходу спросила у трактирщика, как следует ехать до давшего название деревеньке холма и правда ли там появляется призрак.
— Дух-то бродит, как не бродить! Как луна есть, так всенепременно. Сегодня краснолуние, бабка злая будет, зато ругательства послушать можно — ух как заворачивает! А до Стола я могу вам провожатого дать, хотите? Он вам сейчас покажет, а ночью сами езжайте. Тут недалеко, и версты не будет.
Откуда-то появился вихрастый мальчишка — почти ровесник Жана, что больно кольнуло Жозефину, — и повел их через селение, отказавшись подсаживаться к кому-то в седло.
— Итти тут недалече, а коники туда плохо ходят, оставить лучше.
Порешили, что коней оставить можно будет уже ближе к месту, и отправились верхами.
Тропа была продолжением главной деревенской улицы. Она пересекала ручей, потом шла на подъем и, отходя от старой дороги, заросшей, но все еще различимой, уводила к самому холму. Он был не очень велик и действительно не имел верхушки; сам подъем наверх, где тропа переставала бежать ровной нитью и начинала огибать холм по спирали, охраняла изваянная из камня сова ростом чуть меньше взрослого человека. Она все еще лучилась остатками сигнальной магии.
— Раньше таких много было, грят, — охотно пояснил мальчишка-провожатый, пока маги ощупывали изваяние, — укруг холма сидели, тока остальных утащили, а эта в матерой скале сидит, не вывернуть. Герб у них такой был, сова… а еще, совсем давно, тут ельфы жили, и, грят, совы-то им родня.
Почти сразу после совы отряд наткнулся на коновязь и обрадовался возможности оставить лошадей: те шли все более и более неохотно, а некоторые уже взбрыкивали, угрожая сбросить вершника. Со скакунами остался Лаки. Он улыбнулся, отсалютовал арбалетом и, лихо взведя его, уселся на коновязь рядом со своим жеребцом.
Дорога делала два витка, прежде чем взобраться на верхушку холма. Фердинанд, бормотавший что-то от самой каменной совы, последние шаги едва ли не бежал — так хотел скорее прикоснуться к тому, что он увидел еще там, на самом пороге. Отряд, ведомый мальчиком, поднялся и замер на кромке.
На ровной, как стол, верхушке холма как раз можно было уместить немалый, хорошо укрепленный замок, настоящую колыбель рода. Нечто, лишившее холм мягкой шкуры почвы, обнажило и оплавило скальное основание: под ногами был ровный гладкий сплошной камень двух или трех пород, оплетенный рудными прожилками; ни один мастер не смог бы так заполировать его, уподобив всеотражающему стеклу.
Но еще удивительнее камня были потоки Силы: хаотические, струящиеся, опутывающие и пронизывающие холм, они дышали первозданной мощью — но, по свидетельству Фердинанда, столь могучий источник был практически бесполезен: к чему самый глубокий и чистый родник, если оттуда никто не может зачерпнуть?.. Реки Силы были повсюду, но они не плескались свободно, а были замкнуты сами на себя и оттого закрыты для всех.
— Зато, — вдохновенно вещал ушан, — такой источник создает очень мощные магические возмущения верст на пять, не меньше… Никогда таких потоков не видел, только читал о них. Тут как будто огромную Силу собрали, а вложить никуда не успели…
— Сними защиту от наблюдения, не трать силы, — сказала Жозефина, вглядываясь, вчувствываясь в переплетение токов Силы. Маг облегченно вздохнул, будто сбросив с плеч посильную, но тяжелую и не слишком удобную ношу, а девушка продолжала стоять, чуть прикрыв глаза; если это действительно родовой замок отца, то…
Она прикоснулась к одному из потоков и зачерпнула из него. Так, удерживая руку против течения, черпают из горной реки…
…Такова разница между яблочным соком и игристым вином: первое — прохладное и прозрачное, успокаивает, укрепляет и помогает в болезни, а второе — шипучее и бурлящее, кружит голову и ищет выхода в танце, беге, бою. Для Жозефины это был словно глоток жизненной силы — она ощутила себя здоровой и сильной как никогда; ее собственные Потоки, обычно спокойные, ровно сияющие, плавно текущие, теперь играли искрящейся мощью, вспыхивали протуберанцами, всплескивали, то ускоряя, то замедляя свое движение. Даже в глазах ее отразился совершенно особенный блеск, приличествующий не скромной целительнице, а небесному воителю или даже скорее могучему магу, покорителю существ Корней.
